Метаморфы (СИ) - Довженко Маргарита - Страница 24

Конечно, это была ложь. Моя голова заработала, едва получив задание, и вскоре я догадывалась, как сделать что-то подобное, остальное было вычисляемо путём проб, ошибок и опыта предыдущих артефактов. Частично мне даже нравилось быть артефактором на особой службе, они давали интересные задания, над которыми приходилось думать, а это помогало отвлекаться от разных мыслей в голове. Стоило мне выбросить смятый лист в мусорное ведро, я отправилась работать в кабинет. Процесс полностью захватил меня.

Ночью я опять не спала, правда плакала тише и как-то скорее грустно, а не от боли, как в прошлую ночь. К тому же я была так вымотана, что мне удалось заснуть практически сразу. Проснулась я рано, намного раньше, чем обычно и сразу после умывания отправилась в кабинет — творить. И была там до самого прихода Эрини. Её стук тремя ударами привычно выдрал меня из собственных раздумий и я, запахивая халат поплотнее, подошла к двери и радостно улыбнулась девушке. У неё был несчастный вид, увидев меня, она пролепетала:

— Простите, госпожа…

— Что?.. — Я успела удивиться, и потом уже увидела Ирбиса за её спиной, вышагивающего ко мне из темноты. Я вздохнула. Захлопывать сейчас перед ним дверь было бы глупо. Я пропустила Эрини внутрь, давая ей рекомендации.

— Эрини, накрой пожалуйста в кабинете сегодня и забери чайничек из-под чая, он там на полке.

Ирбис также зашёл внутрь и встал, прислонившись к стене и сложа руки на груди, он внимательно следил за моими движениями, пока я стояла и слушала, что делает Эрини в кабинете. Вот стук — это она поставила поднос, звякает посуда. Мы молчали. Я отводила глаза, просто не хотела смотреть на него, он же смотрел на меня неотрывно, чем не смущал меня, а скорее раздражал. Это было так неловко, что мне хотелось провалиться под землю. Наконец, Эрини с подносом, на котором трясся чайничек и пара грязных кружек, появилась на пороге кабинета, она смотрела в пол и была бледна.

— Приятного аппетита… — быстро и тихо пробормотала она, выскальзывая за дверь, Ирбис прикрыл дверь за ней и повернул ключ. Что-то мне напоминает этот жест… Я вздохнула. Только сейчас это не волнует мою кровь, как тогда. Я развернулась и пошла в кабинет

— Если что — я там.

Я села за стол, где были под лупой разложены части пробного артефакта. Делала я что-то подобное много лет назад, но тогда он взорвался, я догадывалась в чем дело, и сейчас просто хотела опробовать, получится всё же или нет. Если нет, то взрыв повторится. Ирбис зашёл и замер где-то за спиной, не издавая ни звука.

— Я думала, ты пришёл поговорить, Ирбис.

Я старалась, чтобы мой голос был строг и холоден, никаких слез, нежности или чего-то подобного.

— Ирбис? Я думал, ты называешь меня Саймоном?

— Так и было. Называла, но не сейчас. Ирбис тебя описывает как нельзя лучше.

— И что это значит?

Я только собралась сделать тонкую работу и подняла руки с пинцетом, но поняла, что они дрожат. Вздохнула.

— Это значит, что того Саймона, которого я знала, давно нет. Ты Ирбис, и только им и являешься. Все остальное не важно.

— Вот как… ну что ж. — Он помолчал. — И этот тон голоса. Ты что решила меня воспитывать холодностью, как Лейла? — Смешок, я снова опустила руки, глухое раздражение, словно яд, всплыло где-то из темных уголков души и начало тихо клокотать. — Тогда могу сказать, что обижаться на меня и что-то требовать при этом — плохая идея.

Он серьёзно, что ли?

Я развернула на стуле, он стоял на входе с мрачным выражением лица. Похоже и правда серьёзно.

— Ирбис, ты совсем что ли умом тронулся? — Я встала из-за стола, раздражение плавно перетекло в гнев, и мне не хотелось его сдерживать. — С какой такой стати мне на тебя обижаться? А? И тем более воспитывать? Ты. Мне. Никто. — Его глаза на этих словах опасно сощурились. — Она может это делать, сколько ей вздумается. Мне это не нужно. Я не обижена на тебя. Я в тебе разочарована. Это разные вещи.

— О… ну, конечно. И чем же я разочаровал нашу маленькую тёмную девочку?

В его голосе была угроза. Только посмей сказать что-то такое — и я от тебя мокрого места не останется, сказал он.

— Тем, что ты жесток и бьёшь женщин! — Я медленно выдохнула воздух. — Я ожидала от тебя большего, а ты оказался просто… просто не тем, на кого я могла бы положиться, довериться. Ты не тот, с кем я хотела бы быть. Вон пусть Лейла тебя воспитывает, терпит и обижается. Мне нужен взрослый мужчина, который будет любить и уважать меня и, увы, это оказался не ты.

Мне хотелось добавить в конце «Ты — ничтожество». Но я не стала, зачем опускаться до оскорблений?

С громким рыком он опрокинул шкаф, который стоял рядом с ним. Его глаза были почти жёлтыми, звериными. Но меня несло дальше. Продолжаем шоу, а то мазь от ожогов без дела на прикроватном столике стоит.

— Ты потерял моё уважение и доверие. Ты обещал мне любовь и защиту, а в итоге что? Делал только то, что тебе было удобно. Правильно. А после такого… Ты для меня больше даже не мужчина. Каждый раз ты разочаровывал меня по чуть-чуть, но я прощала тебе. Но это последняя капля, больше не приходи ко мне. Я не хочу тебя знать!

Он снова зарычал. Я схватила недоделанный артефакт и метнула в него, попала куда-то в плечо, но он словно и не заметил. Лишь развернулся на каблуках и вышел из кабинета, я услышала грохот вырываемой с петель двери. Вот и поговорили. Я опустилась на стул… Я сломала артефакт. Придётся собирать его заново… я доломала то, что между нами осталось и теперь просто созерцала развороченную комнату.

Артефакт я так и не смогла сделать за этот день. Горничные, причитая, долго убирались в кабинете, а я никак не могла сосредоточиться на работе, сначала лёжа на кровати и смотря в потолок, а потом, ближе к вечеру я просто выключилась и проспала до самого обеда. Далее дни тянулись практически без изменения, я делала артефакт, меня кормили, и я снова уходила в работу. Был правда инцидент через пару дней после того скандала в моем кабинете.

Был опять вой Лейлы, крики, грохот, я даже выходила посмотреть за дверь, что происходит, но это явно было в другом крыле, так что я ничего не поняла, но зато расспросила горничную, не Эрини, а ту, что принесла мне ужин потом. Оказалось, все просто: хозяева снова ссорились, да так, что хозяин разворотил весь кабинет, сломал стол, снёс все стеллажи. Девушка пересказывала мне все это и на её лице было странное выражение из смеси страха и благоговения. Все знали, что он вспыльчив и горяч, но чтобы быть в такой ярости…

— Никогда никто его таким не видели, даже Лейла и та молчала, глядя на это. — Горничная вздохнула и посмотрела на меня с таким многозначительным видом, словно это все должно было объяснить, и увидев, что для меня все-таки не доходит, пояснила. — Она никогда не молчит практически, когда они ссорятся, воет, плачет, кричит, но, чтобы стоять с таким выражением лица… — Девушка сделала большие глаза и испуганное лицо, — никогда.

Пока она накрывала на стол, я утешала собственное самолюбие, думая о том, что естественно, что она так разозлён, он потерял меня. Навсегда. Ему обидно, он зол и на себя, и на меня. Я злорадствовала молча, не сообщая о своих умозаключениях горничной. Хотя хотелось. Вот она я, виновница торжества…

— Иногда хозяин такой нелогичный, — простодушно заявила девушка, оправлял передник, — ему б радоваться, а не кричать на госпожу Лейлу. А он… говорят, он вообще ни одной целой вещи в том крыле не оставил.

— Ты о чем? Радоваться?

— Вам Эрини ещё не рассказала?

Её большие глаза округлились и пухлые щёчки вздрогнули.

— Нет… — Внутри все сжалось. Плохие новости. Очень-очень. — Она сегодня не заходила ещё ко мне.

— Госпожа Лейла сообщила хозяину, что беременна. Он сначала нормально отреагировал, но потом что-то пошло не так…

Она развела руками. В ушах застучала кровь. Я замерла. Мои оправдания на счёт плохих новостей подтвердились. Ещё один кирпичик в стену между нами с Ирбисом был поставлен. Теперь точно обратной дороги нет. Если до этого я надеялась всё же в тайне, что он переступит через себя, передумает, то мы сможем разрушить эту стену, то сейчас… у меня даже рука не подымится разрушить счастье тех котяток-щеняток, что появятся у них. Теперь он принадлежит Лейле на 100 % или на 200 %, как повезёт. Я закрыла глаза.