Двуявь (СИ) - Прягин Владимир - Страница 33

- Чем ты тут занималась, пока я дрых? Читала?

- Кино смотрела.

- Какое?

- Не поверишь - 'Гостью из будущего'. Захотелось вдруг почему-то. Детство заиграло, наверное.

- Ну а что, забавный фильмец. Кстати, вспоминаю сейчас - он, кажется, даже в моем зазеркалье есть.

- Что, прям точно такой же?

- Не знаю, при мне его не показывали, но в памяти почему-то осталось... Погоди, соображу сейчас...

- Ой, Юра, я зря спросила. Не вспоминай тот мир лишний раз.

- Не волнуйся, ничего страшного. Наоборот, даже интересно. Да, точно - мне там попалась газета с телепрограммой, и в ней мелькнуло название. Даже странно, как они, утопая в своей клоаке, умудрились такое снять.

- Это, наверное, потому что фильм такой... как бы сказать получше... универсальный, что ли? В том смысле, что его бы сняли в любой России, даже в самой кошмарной. Только не смейся - я понимаю, что пафосно звучит, глуповато. Просто я 'Гостью' всегда любила, чуть ли не с садика.

Она улыбнулась с лёгким смущением, взяла планшет с откидного столика и показала кадр, на котором остановила просмотр: Алиса парит над Москвой на одноместной фантастической 'черепашке'.

- Да я и не смеюсь, - сказал Юра, - Селезнёву все любят, тут не поспоришь.

- А ещё какие там фильмы есть?

- Конкретно - затрудняюсь сказать, но 'Отторжения' точно нету.

- Видишь, хоть в чём-то им повезло.

- Не говори. Но у них не очень-то и разгонишься - кинотеатры, по-моему, вообще отсутствуют, телевизоры совершенно убогие.

- А книжные магазины?

- Не обратил внимания. Зато водочные ларьки - на каждом шагу.

- И как же они до этого докатились?

- Я толком не разобрался. Там постоянно упоминается какое-то Обнуление - оно, насколько я понял, семнадцать лет назад началось. То есть настал двухтысячный год - и трындец, всё пошло наперекосяк, но почему так - фиг знает. Хотя и до этого жизнь там, похоже, была не сахар...

Бортпроводница прикатила тележку с прохладительными напитками, народ подставлял одноразовые стаканчики. Сидеть на месте всем уже надоело, в салоне зарождалось броуновское движение, благо проходы между рядами были широкие - не чета тем, что имелись в антикварных авиалайнерах, виденных Юрой по телевизору. Попутчики потихоньку знакомились. Ближайшими соседями первокурсников оказалась пожилая супружеская пара с Таймыра, объездившая уже почти всю Солнечную систему, - сначала в составе геологоразведочных экспедиций, затем в качестве туристов.

- Да, привыкли на старости лет к комфорту, - смеялся седой геолог, - чуть что - сразу нос воротим. Кресла давай помягче, гостиницу поуютнее...

- Экскурсоводшу посимпатичнее, - подсказала супруга.

- Ага, поехидничай. И как я тебя полвека терплю?

- Да уж, совсем замаялся, бедолага.

- Видали, молодёжь? Издевается. Это она, спасибо, хоть к пенсии поспокойнее стала, а в молодости - вообще спасу не было. Секретарь комсомольской организации в институте, всю плешь нам проела со своими собраниями. От энтузиазма чуть ли не лопалась. У вас-то сейчас с этим делом попроще стало? С комсомолом, я имею в виду?

- Да, наверное, - сказал Юра. - Взносы собирают, а так особо не достают. Даже установка такая есть - борьба с формализмом в идеологии. Чтобы, типа, народ заинтересовать, а не из-под палки и по бумажке.

- И как, получается у них?

- Ну... э-э-э... с переменным успехом. Я, честно говоря, этим особо не заморачивался, не отслеживал специально...

- Эх, ёлки-моталки, счастливое поколение. Попробовал бы ты, парень, раньше такое вякнуть - мол, 'комсомолом не заморачиваюсь'. На собрании бы расплющили в блин, а то и с института бы вылетел. Правильно я говорю, ехидина?

- Расплющили бы, - подтвердила та. - Тогда, ребятки, время было другое.

- А вы в какие годы учились? - спросила Тоня.

- В пятьдесят девятом поступили, - сказал ветеран-геолог. - Мы с ней одногодки. До сих пор вот не отлепимся друг от друга.

- Угу, - пробормотал Юра, - опять в пятьдесят девятом...

- Почему 'опять'?

- Простите, это я о своём. В последние дни постоянно эта дата всплывает - вернее, не дата даже, а конец пятидесятых вообще. 'Антиграв' изобрели и так далее.

- Это да, жизнь понеслась галопом. Думаешь, я, когда на геолога поступал, мог такое вообразить, что меня - не в тайгу, а в космос? Не сразу после института, правда, а чуть попозже, в семидесятых. Налетался и насмотрелся - теперь вот надеемся с ехидиной, что и до Первой Звёздной как-нибудь доживём. Говорят, уже скоро. Как считаете, молодёжь?

Он улыбался, глядя на Юру, но надежда в глазах была непритворной, словно старик и в самом деле рассчитывал получить от первокурсника подтверждение - да, дескать, доживёте всенепременно, и корабль с землянами на борту рванётся к сердцу Галактики...

- Чего ты, Паша, ребят смущаешь? - укоризненно сказала 'ехидина'. - Они-то откуда знают? Можно подумать, от них зависит, когда звездолёт построят.

- А что? - не сдавался её супруг. - Может, от них как раз и зависит! Может, вот они двое лет через пять возьмут и изобретут какой-нибудь гиперпривод...

- Голова садовая, чем ты слушал? Они совсем по другому профилю. Юра - историк, Тоня - филолог. А тебе гиперпривод вынь да положь.

- Ну, не обязательно напрямую, - несколько смутился геолог. - Как-нибудь косвенно поспособствуют. Это ж дело такое, общее...

- Извините, - сказал Самохин, - отлучусь ненадолго.

Снова пройдя между рядами кресел, он заперся в кабинке и подставил ладонь под струю воды - клеймо, проявившееся на коже, жгуче саднило. Боль отступала нехотя, толчками отдаваясь в предплечье; лишь пару минут спустя она наконец утихла, а рубцы побелели. Юра поднял взгляд и посмотрел в зеркало. Отражение казалось бледным и постаревшим, круги под глазами неприятно темнели.

Понял, студент? Народ на тебя надеется, не отвертишься.

Хотя отвертеться он, собственно, не пытается. Ищет подсказки даже во сне.

Кстати, а помог ли ему сновидческий 'якорь' - рисунок, нацарапанный накануне на дереве?

В принципе, да, помог, особенно поначалу - заснув, Юра оказался на той же улице. А вот дальше пошло уже какое-то непотребство - растёкшаяся кровища, драка в кирпичном блоке. И никакой информации, которая пригодилась бы теперь, наяву.

Впрочем, тут надо оговориться - сновидения, даже становясь чётче, всё равно содержат пробелы. Значит, 'якорь' нужен более сильный, чтобы увидеть целиком всю картину. Над этим нужно подумать.

Одно радует - при пробуждении он сегодня сразу перескочил из дождливого мира в явь. Не было промежуточной остановки с 'химерами'. Или они его потеряли? Хотелось бы в это верить.

А пока поглядим, что нам преподнесёт нагорье Фарсида.

С этой мыслью Самохин выбрался из кабинки.

Полет продолжался по расписанию - час проходил за часом, и пунктирная линия, отображавшая маршрут на табло, удлинялась, чтобы соединить ярко-синюю точку с красной. Звёзды в иллюминаторе надменно сияли.

- Товарищи пассажиры, мы готовимся к стыковочному манёвру. Займите, пожалуйста, свои места...

Пересадочный терминал на орбите напоминал абстрактную инсталляцию. Он заполошно мигал сигнальными огоньками, а под ним проворачивался розовато-охряный Марс в серых ссадинах каньонов и кратеров.

Внутри терминал оказался скучным и неуютным - тесные коридоры с белыми лампами, облицованные пластиком стены, люди в комбинезонах. Пестро одетые путешественники смотрелись тут как селяне с ярмарки, по ошибке забредшие в монастырь. Тот факт, что пребывание получилось недолгим, никого особенно не расстроил. Туристы погрузились в челнок, который, не тратя времени даром, окунулся в пыльную атмосферу.

Пыль душила планету самозабвенно и фанатично - клубилась гигантскими облаками, закручивалась воронками, гуляла вихрями между гор, мела позёмкой по каменистым равнинам. Из-за неё Юра толком не разглядел посадку. Челнок кое-как продрался сквозь пелену, завис над угольно-чёрным куполом и нырнул в открывшийся зев. Пассажиры ощутили мягкий толчок, и весёлый, почти мальчишеский тенор из динамиков доложил: