Нулевая борьба. Пролог (СИ) - Косачев Александр Викторович - Страница 44

Гем на мои действия начала улыбаться и принялась лизать меня в ответ. Я поначалу смутился, но после понял, что она лишь проявляет благодарность. Прерывать её я не стал. Мы лизались, а я в это время думал, как ей объяснить, что меня нужно сделать человеком. И в какой-то момент вспомнил, что она говорила про «маленьких нас». Тогда я опустился вниз и потерся о низ её живота, а потом заглянул ей в глаза. Она, открыв рот, посмотрела на меня.

— Ты хочешь маленьких нас?

От этих слов у меня чуть челюсть не отпала. После того, как я долго пытался у неё выпытать, почему она на меня напала и сделала химерой, вдруг так сразу до неё дошло то, что мне надо. Стараясь не упустить момент, я поклонился.

— Мне нужен сильный... — Она задумалась. — Победа... Мне нужен победить!

Она сказала это, считая, что полностью выразила мысль. Но, в сущности, я её понял. У животных заведено, что самка достается сильному самцу, и потому нужно сражение, чтобы она отдалась. Здесь был тот же механизм отбора. Оперируя её логикой, я начал быстро её понимать. Это всё оказалось значительно проще, чем мне представлялось изначально, когда я боялся, что мы друг друга не поймем.

— Арена! — сказала она.

Поначалу я воспринял всё это с усмешкой — выбирать себе пару через поединок! А после мне стало не смешно. Этот механизм действовал и у людей. Мужчина всегда выбирал женщину, которой хотел уделить внимание, а та, в свою очередь, выбирала, принять его или нет. Это пошло с давних времен. С каких-то пор начали выживать именно те детеныши, о которых заботились оба родителя, и, таким образом, отбор начал происходить через заботу и способность позаботиться. Это стало ключевым механизмом отбора. В современности мужчины выбирают красивую женщину, поскольку у неё хорошие гены, и делают это неосознанно, а женщины выбирают мужчину, который способен дать достойную заботу, поскольку это обеспечит выживание их детям, и делают это также неосознанно. Культура в своем становлении наделила людей эстетическими взглядами, а также исказила многие представления. Красота была то в тучных, то в худых женщинах, то в бледности, то в румянце, принимала многие формы, но это всё было лишь веянием моды, которая искажала понимание здоровья, а с ним — и интересы, но всегда временно. Красивая — в понимании мужчины, и не важно, как на самом деле: главное — здоровая и интересная; богатый, властный или популярный в понимании женщины — значит, способный позаботиться. Но этот механизм в человеческом отборе партнера отнюдь не одинок: до сих пор некоторые мужчины стремятся оплодотворить как можно больше женщин, а некоторые женщины отдаются только сильным мужчинам. Всё это может казаться диким, но человек не настолько отличается от животных, чтобы этому ужасаться. Эволюционировал ведь не только он, венец творения, а всё живое, что смогло дожить до этого дня.

Прежде чем пойти в Горгород, нужно было одеть Гем. Дождавшись, когда она поела, я в зубах принес костюм и сунул его ей в руки.

— Я это не использовать, — сказала Гем. Тогда я снова потерся о низ её живота и пристально посмотрел на неё, а затем мордой уперся в руки, подталкивая костюм ближе к её груди.

— Хорошо, — сказала она. И начала пытаться его надеть, но запуталась, лежа на полу. Мне было смешно, но показывал я эти эмоции уже совсем иначе: подпрыгивал передними лапами, махал хвостом и быстро дышал, издавая покрякивающий звук. Успокоившись через несколько минут, я начал помогать ей надевать костюм. Она покорно стояла на четвереньках, а я подтягивал определенные лямки под нужные места, что давалось не без ощутимых сложностей.

— Арена? — спросила она. Я посмотрел на неё, встал на задние лапы и нажал передней на кнопку активации костюма, но кнопка не сработала. Нажал еще и еще, но костюм не включался. Прикинув, что я химера, я взял лапой руку Гем и приложил к кнопке. Костюм сработал. Гемелла испугалась и начала паниковать: бегала из стороны в сторону, размахивая руками и пытаясь сдернуть его с себя. Костюм усиливал её действия: она разнесла полкомнаты. Подходить и успокаивать я не рискнул, поскольку боялся, что она может переломать мне все кости. Понаблюдал минут пять, пока она не остановилась и не начала изучать костюм. В течение часа она научилась загораться, делать шипы, мечи и даже сделала себе хвост!

Я согласился играть по её правилам и даже выйти на арену ради неё, поскольку для Гем это было важно, и единственный шанс быть вместе лежал именно через желание Гемеллы сделать «маленьких нас». Меня посещала мысль стащить нужное количество еды, воды и вколоть себе препарат, но это не позволило бы мне завоевать сердце Гем. За время моей трансформации ей могло бы всё наскучить, и она бы просто ушла или убила меня или съела бы мою еду, не желая далеко уходить. Вариантов было много, но самый главный был тот, который я все-таки боялся признать: мне нравилось быть химерой. И, кажется, я бы предпочел, чтобы Гем тоже стала химерой вместе со мной, и мы бы прожили эту жизнь в регионе или даже в этой лаборатории. Мир моего любимого существа был куда лучше, чем тот, в котором я жил раньше.

Мы выбрались из лаборатории. К счастью, мои габариты позволяли это сделать. Гемелла шла и говорила, что плохо чувствует этот мир, что не может им дышать, как раньше, не может его так же слышать и видеть. Для меня же картина была обратная. Всюду были запахи. Слышались разные звуки, которые я раньше не слышал, и всюду была информация о том, что здесь было до нас. Оно всё врывалось в мою голову, но я старался это прогнать, думая о предстоящей схватке на арене. Я был мастером практически с пеленок и знал много разных вещей, которые давали мне огромное преимущество. Казалось бы, беспокоиться было не о чем, но чувство тревоги меня не покидало. Я прокручивал разные вещи, освежал память, вспоминая слабые стороны химер и старался себя максимально успокоить тем, что Гемелла в своё время могла — и я смогу. Мы же, в общем-то, одного вида.

Недалеко от нас появилась химера. Я решил, что незачем далеко ходить, когда можно сразиться в регионе и на этом закончить все эти формальности с допуском к вагине. Только-то и надо — победить. Я остановил Гемеллу, показал лапой на химеру вдалеке, затем отошел от Гем и вновь показал сначала на себя, потом на химеру.

— Ты хочешь бить химеру? — спросила она. Я поклонился, а затем подошел к ней и потерся о её живот. Гемелла задумчиво посмотрела на меня.

— Маленьких нас? Победить химеру, чтобы сделать маленьких нас? — Она пыталась понять меня. Я поклонился. И заметил, что химера бросилась к нам.

— Арена! — сказала Гем. Мне хотелось сказать, что арена не нужна, но на это не было времени. Настало время моей первой звериной баталии.

Против меня была огромная горилла с шипастым панцирем на спине. Пасть её напоминала акулью. Передвигалась она достаточно быстро. Я попытался вспомнить слабые стороны такой химеры, но мысли из головы словно сдуло ураганом. Кровь прилила к лапам, а в клыки будто ударило давление, и я почувствовал там какую-то жидкость. Стоять на месте я не стал и начал заходить на круг, привлекая к себе её внимание. Химера побежала по дуге на меня, а я, когда она была уже очень близко, резко рванул вбок, чтобы уйти от прямого удара, который я бы просто не выдержал. Заходя сзади, я понял, что слабое место — это панцирь, поскольку с него она не сможет меня содрать, так как не сумеет дотянуться. Спереди делать было нечего: она бы схватила меня лапой и вбила в землю. Повиснув на панцире, я начал подбираться к шее. Потеряв меня из виду, химера помчалась на Гем. Чтобы её остановить, я вгрызся в шейный отдел, выпуская яд, на что химера ответила кувырком, давя меня всем своим весом и впиваясь шипами панциря в моё тело. Казалось, на меня упал целый дом и проткнул арматурой. Тело отозвалось ноющей болью. Я попытался встать, но не успел: химера схватила меня за заднюю лапу и подкинула в воздух. В полете я увидел, как Гемелла с разбегу прыгнула на панцирь. Затем меня встретила земля, и всё погасло в расплывающемся тумане. Мир исчез...