Скрещенные костями (ЛП) - Бриггз Патриция - Страница 8

Он не стал дожидаться ответа, просто вышел из дома с его свитой следующей за ним. Даррел подождал, пока Бен и Питер оба будут за дверью, прежде чем мягко закрыть ее позади их всех.

«Мерси», сказала мама задумчиво: «Ты никогда не говорила мне, что твой сосед вервольф настолько горяч».

«Ммм,» сказал я. Я оценила ее усилия, но теперь, когда время подошло, я просто хотела покончить с этим. «И тебе не довелось видеть как он разорвал труп Тима на кускочки».

Я услышала, как мама с силой втянула воздух. «Я бы хотела бы. Расскажи мне о Тиме».

Так я и сделала. И она не сказала ни слова, пока я не закончила. Я не хотела говорить ей все. Но она ничего не говорила, не двигалась, не смотрела на меня. А я говорила. я сохранила имя Бена в тайне, его тайны были его, но все остальное ревело в зубчатых битах или задохнулось примерно из чего то темного и мерзкого. Потребовалось время, чтобы все это сказать.

«Тим напомнил тебе Самуэля», сказала она, когда я закончила.

Я положила мою голову ей на колени.

«Нет, я не сумасшедшая». Она протянула мне пачку бумажных салфеток из коробки, которая находилась на подлокотнике дивана.

— Вот почему ты не увидела что происходит. Вот почему ты не увидела кем он был. Самюэль всегда был немного изгоем, и это сделало тебя уязвимой для изгоев.

Самюэль? Веселый, с мягким характером (для вервольфа) Самюэль изгой?

— Он не был, — я схватила кучку ткани и вытерла сопли и соленую воду с лица. Пока я плакала, у меня текло из носа.

Она кивнула. — Конечно был. Он любит людей, Мерси, а большинство верфольфов нет, — она вздрогнула, то ли что-то вспомнив, то ли еще почему-то. — Он слушал хэви метал и смотрел повторы Star Trek.

— Он был вторым после Маррока, пока не пришел сюда и не стал одиноким волком. Он не был изгоем.

Она только посмотрела на меня.

— Одинокий волк не значит изгой, — я упрямо выпятила челюсть.

Хлопнула дверь, и Самюэль, который сидел на крыльце до этого момента, вошел. — Да, значит. Эй, Марджи, зачем ты привезла с собой этого пса? Он выглядит жутко.

Хотеп был черным с красноватыми глазами. Он походил на Анубиса. Самюэль был прав, он

выглядел жутко. — Я не смогла найти с кем его оставить, — сказала она, вставая чтобы принять объятия. — Как вы?

Сначала он начал говорить, что хорошо… затем на меня посмотрел. — Мы предъявили друг другу претензии — Мерси и я. Но все еще не пришли в себя.

— Это все, что вы можете сделать, — сказала мама. — Я должна идти. Хотеп сейчас взорвется, и я должна немного поспать. — Она посмотрела на меня. — Я могу остаться на несколько дней — и Курт хотел сказать тебе, что ты можешь на некоторое время вернуться домой. — Курт был моим отчимом, он дантист.

— Спасибо, мам, — произнесла я, и я действительно имела это ввиду. Как бы это ни было ужасно, я думала, что мои излияния могли бы помочь. Но я должна была выпроводить ее из города прежде, чем Марислия сделает следующий шаг. — Это в точности то, что мне было нужно, — я сделала глубой вдох. — Мама, мне нужно, чтобы ты вернулась в Портланд. Я сегодня работала. Будет лучше делать то, что я всегда делаю. Я думаю, если я просто буду придерживаться моей нормальной жизни, то смогу оставить все в прошлом.

Моя мама сузила глаза, глядя на меня, и начала что-то говорить, но Самюэль засунул руку в карман и достал оттуда визитную карточку.

— Вот, — сказал он. — Позвони, я расскажу как она.

Мама вздернула подбородок. — Как она?

— Так себе, — сказал он ей. — Что-то действует, что-то нет. У нее хорошие гены. Она будет в порядке, но я думаю, что она права. Ей станет лучше, когда люди перестанут бегать вокруг с сочувствием и жалостью и обращать внимание на нее. Лучший способ этого добиться — вернуться к работе, к нормальной жизни, пока люди не забудут об этом.

Благословил Самуэль.

— Хорошо, — сказала мама. Она подарила Самуэлю суровый взгляд. — Я не знаю, что происходит между тобой, моей дочерью и Адамом Хауптманом…

— Мы тоже, — пробормотала я.

Сэмюэл усмехнулся. — У нас это очень хорошо разработано, поскольку секс получает-Адам, а не я. Но остальные условия мы все еще обсуждаем.

— Самюэль Корник, — зашипела я, не веря своим ушам. — Это моя мама!

Мама вернула ему усмешку и потянула его вниз, чтобы поцеловать в щеку. — Точно так я и поняла. Просто хотела удостовериться. — Она посерьезнела и, взглянув на меня, сказала Самюэлю. — Позботься о ней для меня.

Он торжественно кивнул. — Обещаю. И у Адама тоже полный комплект для этого. Позволь проводить тебя до машины.

Он вернулся в дом, и я услышала, как отъезжает машина моей мамы. Он выглядел таким же уставшим, какой себя чувствовала я.

— Пара волков Адама следят за Красным Львом, дожидаются когда твоя мама окажется там. С ней будет все в порядке.

— Как авария? — спросила я.

Он засветился. — Один бедный дурак взял свою беременную жену через всю страну, чтобы посетить ее мать за две недели до родов. Я оказался там как раз вовремя, чтобы сыграть в ловца.

Сэмюэль любит детей. — Мальчик или девочка?

— Мальчик. Джейкоб Дэниэль Арлингтон, шесть фунтов, четыре унции.

— Ты заходил к Адаму, видел Стефана? — спросила я.

Он кивнул. — Я остановился у его дома когда возвращался. Хорошо, что так сделал. По большей части я помогаю людям до того как они умирают. Я не так уж полезен после.

— Так, что ты думаешь?

Он пожал плечами. — Он делает то же, что вампиры в течении дня. Не спит, но что-то близкое к тому. Я думаю он будет отдыхать ночь и следующий день. Это то, что скажет любой в здравом уме, и так сказал Адам. Он заявил, что я уставший и бесполезный, а затем отослал меня сюда, чтобы я не спускал с тебя глаз на случай, если Марсилия решит еще что-то предпринять.

— Уставший и бесполезный, — сказала я с притворным сочувствием. — И даже это не заставило тебя отказаться от ответственности.

Он усмехнулся. — Адам, кажется, думает, что ты объявил себя его. Но, учитывая его послужной список, он мог сделать это без твоего согласия, я решил спросить у тебя сам.

Я подняла свои руки, капитулируя. — Что я могу сказать. Моя мама считает его горячим. У меня нет выбора, кроме как принять его. Кроме кого, ужасно видеть мужчину ползающим… умоляющим.

Он засмеялся. — Готов поспорить. Иди спать, Мерси. Скоро утро. — Он пошел по коридору в свою комнату, затем развернулся и пошел обратно. — Я собираюсь сообщить Адаму, что ты сказала будто он тебя умолял.

Я подняла бровь. — Затем я скажу ему, что ты обвинил его по лжи.

Он засмеялся. — Спокойной ночи, Мерси.

Я выбрала для себя Адама, выбрала с открытыми глазами и сердцем. Но смех Самуэля все еще заставлял меня улыбаться. Я любила и Самуэля тоже.

Он волновался обо мне. Иногда он походил на прежнего Самуэля, забавного и беспечного. Но я была более чем уверена, что большую часть времени это всего лишь игра, подобно предписаниям актера: — Выйти на сцену и счастливо улыбаться.

Он пришел сюда, остался со мной чтобы попытаться стать лучше — что было хорошим знаком, как первый визит больного в общество анонимных алкоголиков. Но я не была уверена помогло ли ему это. Он был стар. Страше, чем я его знала, когда росла в стае его отца. И хотя вервольфы не умирали от старости, как обычные люди, убивала она их не менее эффективно.

.

Возможно, если бы я по-другому любила Самуэля. Возможно, если бы здесь не было Адама. Если бы я принимала Самуэля как моего мужчину, и он хотел бы меня, в тот момент, когда пришел в мой дом, возможно, это могло бы его изменить.

Он неодобрительно на меня посмотрел: — Что не так?

Но ты не можешь выйти за кого-то замуж в надежде чего исправить, даже если любишь. Я и не любила Самуэля как женщина должна любить мужчину, так я любила Адама. И Самуэль тоже не любил меня так. Близко, но не совсем. И кроме случаев с подковами и ручными гранатами, близко не счет.

— Я люблю тебя, ты знаешь, — сказала я ему.