Из блокады (СИ) - Волков Константин Борисович - Страница 23

Хоть диван у профессора ободранный и скрипучий, зато удобный; я развалился на нём, задрав ноги на подлокотник. В руке стакан с чаем: напиток остыл и пахнет банным веником. По уверениям учёного, этот чай бодрит лучше, чем настоящий, а по мне, пусть бы профессор заваривал смородиновые листья, или, хотя бы, мяту. Может, бодрости от них никакой, только и от этого отвара не много толка. Ну, как говорится, дело вкуса. Архип уселся на табурет; непритворное любопытство на лице. Что ж, если интересно - слушай...

Я рассказывал, почти не сочиняя и не приукрашивая. Профессор внимал, очки время от времени норовили соскользнуть с кончика носа, и Архип машинально возвращал их обратно. Перо скрипело по мятому клочку бумаги, губы профессора шевелились, будто он что-то диктовал сам себе.

Когда я закончил, учёный протянул мне бумажку. Там оказался рисунок. Чернила расплылись, но всё равно вышло красиво - натуральное чудо-юдо! Я бы ни за что не смог изобразить эдакое страшилище. Кажется, Архип нарисовал то самое существо, которое Савелий обозвал гнидой. Правда, картинка совсем не походила на оригинал, но я уверил, что гнида именно такая - точь-в-точь. Профессор положил рисунок в стопку других, выполненных с чужих слов, изображений диковинных созданий, и поинтересовался:

- Ты знаешь, Олег, что я думаю по этому поводу?

- Что? - спросил я, хотя прекрасно знал, что думает Архип, он сам не раз мне об этом рассказывал.

- Это выдумка, - профессор вызывающее задрал подбородок, очки тут же шлёпнулись ему на колени. - Выдумка, и ничто иное. От начала, и до конца - выдумка.

- Знаешь, Петрович, - я стал прикидывать, как бы мне половчее улизнуть, понятно, что дальше начнётся совсем уж неинтересное. Сейчас я услышу, что нашего мира нет, потому что его не может быть. Вообще-то, я не прочь о всяких заумных философиях поговорить, только эта конкретная тема заезжена, и ничего, кроме скуки давно не вызывает. Я встал с дивана, и сделал вид, что слова профессора меня обидели. Я сказал: - Думаешь, мне больше заняться нечем? Сижу и вру тебе.

- Подожди, Олег, не обижайся, - Архип неловко водрузил очки на нос. - Дело не в том, что ты э-э-э, сочиняешь. Просто всего этого не бывает! Не бывает таких мутаций - не бывает, и всё тут! Мы - обитатели невозможного мира.

- Ага, - поддакнул я, - значит, всё вокруг нам снится! И здоровущего медведя не бывает? Того самого, у которого ты на днях потроха разглядывал?

- А что медведь? - отмахнулся профессор. - Медведь, как раз, в порядке. Ярко выраженный случай гигантизма. И даже эта, как её, гнида. По твоим описаниям нельзя точно классифицировать тварь. Возможно, действительно, мутация пресноводного полипа. Гидра, только большая и свободно перемещающаяся. В существование такого примитивного организма я готов поверить. Но муравьиный лев, прости, ни в какие ворота не лезет. Я правильно тебя понял? Ты имел в виду личинку насекомого, похожего на стрекозу, устраивающую ловушки в песке? Маленькая такая, сидит в ямке, и добычу поджидает.

- Ага, - я опять согласился с профессором. - Не знаю, личинка или нет, а ловушку она, действительно, построила. Только не в песке, а в земле. И замаскировала ветками. А насчёт размеров точно не скажу, а врать не буду. Всё, что осталось после взрыва, поместилось бы в котелке. А жвала у личинки небольшие. Метр, всего-навсего. Их тебе Антон привезёт, когда Савка трактор починит. И не ждёт эта тварь добычу, а сама приманивает. Да так ловко, что и не захочешь - пойдёшь. А в остальном - верно.

- Вот, - обрадовался учёный. - Жвала около метра, говоришь? Значит, туловище ещё больше. Не могло у нас появиться насекомое таких размеров, у него трахеи вместо лёгких! Ты же знаешь, трахеи, не могут обеспечить крупное тело кислородом! Я всякое передумал, только, как ни поверни, а картинка не складывается. Может, в нашем воздухе кислорода стало больше? Так нет же, не похоже! Огонь-то так же, как и раньше горит. А излучение, которым лев тебя зацепил? Этот самый невидимый ментальный поводок? Не представляю, какой орган это излучение генерирует. У них даже мозга нет - вместо него ганглиевые узлы. Так что, сам видишь, не сходится.

- Тебе виднее, ты учёный, - не стал возражать я. - Не бывает, и ладно. Значит, нам показалось - всем одно и то же. А в прошлом году нашествие гигантских тараканов тоже показалось? Всему Посёлку, да?

- В том-то и дело, что не показалось. Были тараканы, сам видел, и про муравьиного льва не от тебя первого слышу. Я говорю, что существование таких монстров противоречит законам природы, а потому, невозможно. Внешние факторы, типа радиации, могут стать причиной мутаций. Ультрафиолет, опять же. Кстати. насчёт ультрафиолета: после ядерных взрывов озоновый слой должно было разнести в клочья. По идее, мы сейчас купаемся в этом самом ультрафиолете, только, вместо того, чтобы почернеть, как негры, ходим бледные, как поганки. Опять же, всякие оптические чудеса в атмосфере. Так вот, мутации... в подавляющем большинстве, эти мутации должны быть регрессивные. Я бы понял, если бы возникали стерильные, нежизнеспособные особи. А мы, вместо этого, наблюдаем лавинообразную эволюцию. То, на что нужны миллионы лет, происходит у нас на глазах. Появляются невероятные, но вполне успешные создания, появляются сразу и в большом количестве, будто приходят из какого-то чуждого для нас мира. А потом так же быстро уступают место другим. Я этого не понимаю, значит, лучше считать, что это - галлюцинация.

- Да, - съехидничал я, - твари нам мерещатся, а на самом деле вокруг тишь да гладь. Куда ни посмотришь, везде идиллия. Сходил бы ты, профессор, за Ограду, там галлюцинации стадами бегают.

Профессор из тех, кому необходимо, чтобы настоящий мир в точности совпадал с его представлениями об этом самом мире, он не успокоится, пока не придумает для всего научное объяснение. Но если уж придумал, начинает он сиять - будто денежку нашёл! Пусть, у каждого свои радости. Мне, например, по барабану, откуда берутся твари, и какой в них смысл. Кто-то говорит, что кроме атомных бомб здесь взорвали, биологическую, и мутации вызывает специальный вирус. Другие предполагают, что в Серове занимались чем-то подобным, отсюда приходим к тому же самому вирусу, только нашему, родному, вырвавшемуся на свободу из секретных лабораторий. Каждый верит, во что хочет верить, и лишь немногим интересна правда.

Лично мне достаточно и версии с радиацией. Если Архип считает это ненаучной ерундой, пусть сам ищет устраивающие его объяснения, а мне хватает того, что я вижу этих тварей собственными глазами.

- И Терентьев говорит, что, как философская концепция, мои умствования представляют некоторый интерес, но к реальности отношения не имеют, в чём легко убедиться, посмотрев в окно, - грустно сказал профессор. - А насчёт похода за Ограду - обязательно схожу. Скоро уже. Тут большая экспедиция намечается. Не знаешь, что ли?

Я помотал головой, в первый раз, мол, слышу.

- И ладно, кому надо, те знают. Я давно за Терентьевым ходил, уговаривал. Сначала он ругался, предлагал идти лесом и говорил, что нет у него желания каждому кретину объяснять, что он кретин. Если кому-то хочется без пользы сгинуть, так это и в Посёлке можно, зачем в такую даль переться? Ладно бы, недалеко просился, хотя бы, в Нерлей! Я ему объяснял, что в Нерлее я ничего не забыл, не интересно мне в Нерлее, мне бы куда подальше, и вообще - интеллигентным людям негоже так ругаться; интеллигентные люди всегда находили общий язык, давай и мы попробуем. Так бы и препирались, но тут стали экспедицию собирать. Наконец, сообразили, что там, куда они пойдут нужно не только уметь стрелять, там не плохо бы ещё и думать. Может, ценные записи попадутся. Они сами ко мне пришли, и попросили, чтобы я вызвался добровольцем. Поняли, что без науки никуда. И что же, что я не лесник? Кое-кто другой тоже в лесу ни разу не бывал, и ничего, идёт, хотя неизвестно, кто из нас полезнее будет! Я знаю про лес побольше других-некоторых! Где нужно работать кулаками, я, конечно, слабоват. А если голова понадобится, тогда и пригожусь. Может, и за тебя похлопотать? С нами пойдёшь!