Из блокады (СИ) - Волков Константин Борисович - Страница 46

Вскоре начался непонятный мор. Люди умирали, а перед смертью долго и страшно болели. Что толку от деревенского фельдшера? Вычитал он в умной книжке, а может, сам решил, что случается такая хворь от радиации, а как её лечить - неизвестно. Где-то кто-то услыхал, что лучшая профилактика от этой болезни - водка. И стал Димок лечиться пуще прежнего. Может, и не соврал фельдшер; многие не дождались весны, а этому - хоть бы хны. Некоторые убежали из деревни; наверное, место здесь плохое, а Димок решил, что идти ему некуда - везде то же самое!

Вышла как-то из леса группа людей. Все злые, голодные, да сильно потрёпанные - видно, по дороге довелось им хлебнуть лиха. Деревенские приютили бедолаг; оставайтесь, если болезнь вас не страшит. Этих уже ничто не могло испугать.

Вскоре выяснилось, что за господа пожаловали в гости - оставшиеся без присмотра зэки. В этих краях к заключённым относились нормально - все люди - да пришлые сильно и не безобразничали, хоть и задирали местных мужичков. Не по злобе, а чтобы показать, кто теперь в деревне хозяин. Чтобы, значит, делились едой, да баб не прятали. А Димок чем-то бандюкам не приглянулся. Неосторожен он был на язык, особенно, если под хмельком, может, и брякнул что-то не то. Осерчали дорогие гости, так обидели Димка, что безвредный, в общем-то, человечек решил, что прощать такое нельзя. Едва лишь оклемался, махнул для храбрости стакан почти не разведённого из тех запасов, что припрятал на чёрный день, а недопитое, вместе со снедью, уложил в рюкзак. Вот и пригодилось старенькое, оставшееся от батьки, ружьишко. Выбрал Димок момент, подкараулил обидчиков и наглядно объяснил, что негоже издеваться над людьми, которым нечего терять, люди осерчать могут! От мысли о том, что с ним сделают кореша оставшихся лежать на околице с развороченными картечью животами бандитов, Димка охватывал дикий ужас. Он шёл, и шёл, и шёл, пока хватало сил. Потом - короткая передышка, и снова в путь. Может, зэки решили не связываться с вооружённым психом, а может, хотели словить, да не сумели - лес большой, пойди-ка, сыщи беглеца.

Сначала Димок был один, а потом встретил людей. Выжившие бежали из деревень, собирались в кучки, эти кучки объединялись в группы побольше. К одной из таких групп Димок и прибился. Из разговоров с новыми товарищами, он узнал, что в той деревне, где до недавнего времени жил, дела обстояли не так и плохо. Оказалось, что дальше на север - значительно хуже. Кто успел, бежали оттуда без оглядки, людей там вовсе не осталось.

Жили дружно - иначе нельзя. У каждого своя беда, и свои проблемы, а выжить хочется всем. Поодиночке не получалось, только вместе. Помогали друг другу, о стариках и детях заботились. Но первую, невероятно тяжёлую зиму в лесу многие не сдюжили. Остались те, кто покрепче. Так уж вышло, что Димок сделался в общине самым старшим - пока ещё не по положению, а по возрасту.

Иногда к общине присоединялись новые люди. Никого не гнали, были рады и беженцу с севера, и бывшим заключённым - вместе проще. От новичков узнавали хоть какие-то новости. Слух о дивной деревне принёс израненный, чудом вырвавшийся из лап лесной братвы, странник. Кажется, он был немного не в себе, но его жадно слушали. Он говорил охотно, и начинал рассказывать заново, если кто-то желал послушать ещё раз: "есть на свете деревня, где безопасно и сытно, где добрые и справедливые начальники, где каждый, кто приходит с миром, получает приют. Но путь к раю нелёгок - вокруг рыщут шайки бандитов, и мало кому удаётся проскочить". Тому, кто это рассказывал, не удалось.

"Где этот рай?"

"Да на юге, где же ещё... Оклемаюсь, сил наберусь, и снова туда пойду. Кто со мной?"

На юге есть много чего, попробуй, отыщи! Некоторые ушли - никто не вернулся. Что они там повстречали - мечту или смерть - теперь уж не узнать.

Кто был попрактичнее, те и не думали покидать насиженное место. Быт как-то устроен, землянки вырыты, одним словом, прижились люди, глупо от добра добро искать. И Димок тоже решил, что ему на юге делать нечего. Есть там рай, или нет его - неизвестно, а только в прежние времена в тех местах располагались лагеря, потому даже гадать не надо, кто живёт в деревне, и какие там порядки. Не молодой уже, по лесу шастать в поисках приключений на свою, гм-м... голову.

Хоть и не молодой, а обузой для общины Димок не был, наоборот, немалую пользу стал приносить. На удивление другим, он умел находить грибные места, ловко добывал рыбу в лесных озёрах, а главное - чуял, где прячется зверь. То ли от радиации, то ли от постоянных переживаний у Димка вдруг открылся удивительный дар - стал он чуять нехорошие места. Замрёт неподвижно, будто прислушиваясь к чему-то, и приходит к нему знание: плохой лес, заражённый, туда идти нельзя. Или наоборот: родник чистый, воду из него пить можно.

Таким способностям не сильно удивлялись; и без того вокруг творились разные странности - всему не переудивляешься. Дан человеку необычный талант - надо этим пользоваться. Если ты, старый, не можешь наравне с другими валить лес и копать землянки, так скажи, где растут грибы, или ходит лось, тем и будешь полезен. И Димок говорил.

Минуло ещё какое-то время. Одни ушли на юг, к общине прибились другие. Болтали, что за лесом никого не осталось. Мёртвые города, мёртвые деревни, где угасают последние, почти мёртвые люди. Всякие страсти рассказывали, да такие, в какие поверить совсем немыслимо. Но это было где-то там и с кем-то другим. А в лесу жизнь хоть и не сахар, но всё-же...

А потом Димок решил, что повредился рассудком; как ещё объяснить это тяжёлое, накрепко засевшее чувство; казалось Димку, будто кто-то лезет ему в голову, чьи-то пальчики копошатся в его мыслях. Чудилось, что этот кто-то - лес. Не зверь, и не дерево, а весь лес, целиком. Навидался Димок и спятивших святых, вещающих о конце света и проповедующих разные методы спасения как отдельных личностей, так и всех людей оптом. Видел слюнявых, лепечущих абракадабру, тихих помешанных, и буйных, с азартными воплями скачущих по лесу психов. Значит, настал его черёд сойти с ума, только и всего!

Потом Димок сообразил - это лес так говорит с ним. И неважно, фантазии это больного мозга, или непонятное явление природы, важно, что в результате таких разговоров у Димка в голове сами собой появляются нужные знания. То, что ему стали ведомы полезные свойства трав и грибов, это мелочь. В конце концов, Димок и раньше в этом деле кое-что понимал, просто теперь он стал исцелять новые болезни откуда-то вдруг появившимися незнакомыми прежде травами. Это спасло общину, когда начался мор. Было бы ещё хуже, когда б Димок не смог приготовить целебное зелье.

Хворали все, но по-разному. Дети, те легко, словно насморк подцепили. Женщины почти все перенесли болезнь, она лишь сделала их краше и здоровее. А мужики... мужиков и так не хватало, за то время, что прожили в лесу, одни, в поисках лучшей доли, ушли на юг, другие погибли... так вот, мужчины болели тяжело, многие померли, а кто выжил, сделался вялым да слабым. Какой с такого мужчинки прок? В-общем, переболели все, лишь Дмитрия беда обошла стороной.

Что случилось, то случилось. Когда мор закончился, немного погоревали, но надо было налаживать жизнь. Наладили. А вскоре Димок понял, что оказался если не в раю, то где-то поблизости. У женщин обострился, и набрал немыслимую силу инстинкт продолжения рода. Димок, хоть не от мира сего, да и не первой свежести мужичок, но если других взять негде, то вовсе даже ничего! Столько внимания к своей особе Димок не видел за всю предыдущую не короткую жизнь. Прежде об этом грезилось под бутылочку самогона, и вот - случилось. Потом он понял - такой рай больше похож на ад. Не в том дело, что ему не хватало физических сил. Если знаешь нужные травы, а, надо сказать, некоторые травы приобрели в лесу невероятную целительную силу, никаких проблем со здоровьем не будет. Просто Дмитрий обнаружил, что судьба забросила его в самый эпицентр бабьих интрижек и свар.