В одну реку дважды (СИ) - Бочманова Жанна - Страница 22

Я кинулась ему помогать, пытаясь втолковать, что мне неудобно выгонять хозяина из собственной кровати, и что на раскладушке мне будет вполне удобно. Но дядя Миша только мыкнул в ответ и через пару минут уже заливисто храпел. Я свернулась калачиком под ватным одеялом в голубой цветочек и была на вершине блаженства. Вот значит, что чувствуют люди, чудом избежавшие смерти.

– В милицию иди. Заявление напиши, – сурово сказал дядя Миша утром.

Я чуть было не ляпнула, что только милиции-полиции и дел, что со мной разбираться, но вспомнила про его сына и согласно закивала головой.

Старенькая машина долго не хотела заводиться, поэтому забежать домой уже не получалось. Я оглядела себя – куртка от ночных догонялок не пострадала, драные джинсы под ней не видно, а в конторе у меня есть во что переодеться. Расскажу все шефу, отдам лекарство и отпрошусь, по причине нездоровья, решила я. Ночное происшествие, не прошло бесследно, я, действительно, чувствовала себя неважно – в носу что-то подозрительно хлюпало, а в горле першило. Я попросила высадить меня возле стоянки своей Ауди, еще раз горячо поблагодарила своего спасителя и поехала на работу.

На пустой стоянке перед офисом стояла только одна машина – шефа. Сергей Петрович уже приехал, рановато он сегодня. Я постучала в кабинет.

– Сергей Петрович, я ваше лекарство купила, но со мной такая история приключилась…Не поверите!

Но никакое лекарство уже не могло понадобиться бедному Сергею Петровичу – он лежал возле стола – абсолютно мертвый. Я как-то сразу поняла, что мертвый. Сердце, подумалось мне, надо было все же вчера врача вызвать. Я подошла ближе. Под его головой на светлом ковролине расплылось бурое пятно, а рядом валялся бронзовый индийский слон. Пятясь спиной, я выскочила из кабинета, нашарила трубку и набрала номер. Потом упала на стул и застыла. Может мне это снится? Бывает же.

Вскоре приехала полиция и стали подходить сотрудники, или наоборот – сначала сотрудники, а полиция потом. Помню, что все бегали кругом, суетились, а вдруг все стихло.

– Кто обнаружил труп? – раздался чей-то голос.

– Вот, – кто-то указал на меня.

Я стала отвечать на вопросы, наверное, очень тихо, потому что меня все время переспрашивали. Не помню, долго ли это длилось. Потом я где-то расписалась, и меня отпустили. Когда мимо проносили носилки, закрытые простыней, я отшатнулась и осела на стул. Наталья Александровна, наш бухгалтер, заботливо поднесла нашатырки. Как-то на автопилоте я доехала до дома, рухнула на диван и забылась тяжелым сном.

***

Разбудили меня настойчивые звонки в дверь. Путаясь в пледе, я открыла дверь.

– Полиция. – В нос мне уткнулось раскрытое удостоверение.

В прихожую вошли трое.

– Почему не спрашиваете кто? – сурово спросил один, коротко стриженый, в короткой дубленке.

– А вы точно из полиции? – покосилась я на него. Уж очень он походил на представителя противоположного лагеря.

– Вот, открываете двери, кому попало, а потом возись с глухарями…

– Из полиции, из полиции, – подал голос другой, такого интеллигентного вида, с аккуратной, волос к волоску, стрижкой. На носу поблескивали маленькие очечки в модной тонкой оправе.

– А я подумала орнитологи, раз глухарями занимаетесь, – сострила я.

– А я бы на вашем месте не веселился, Матильда Сергеевна, – сказал интеллигент.

Я скривилась, как от зубной боли. Звук собственного имени меня всегда немного коробит, а сочетание с отчеством еще больше. И началось.

– Во сколько вы пришли на работу?

– Вы всегда приходите так рано?

– Кто открыл вам дверь?

– Когда вы видели своего директора в последний раз?

– Кто обычно уходит последним?

Я терпеливо отвечала на вопросы, завернувшись в плед и грея руки под мышками. Меня явно знобило.

– Да, я всегда прихожу на работу минут на двадцать раньше. Для чего? Переодеться, причесаться, и вообще, люблю побыть в тишине, сосредоточиться, так сказать.

– Дверь открыла сама. Мы ключи на проходной сдаем охране. Так, кто первый пришел, тот и открывает. Обычно я. Прихожу, снимаю с сигнализации, жду остальных.

– Сергея Петровича видела вчера последний раз где-то около пяти вечера. Он часто в офисе задерживался. И ключи у него свои есть. Были… – я сглотнула ком в горле. По-моему, на эти вопросы я уже отвечала, только менты были другие или те же? Не обратила внимания.

– А почему вы вчера ушли раньше? – спросил очкарик.

– Шеф попросил купить лекарство в аптеке, вот и отпустил.

– А вы всегда бегаете для него по магазинам? – он ехидно сощурился.

– Не бегаю, а просто выполнила просьбу своего начальника. Это что плохо?

– У Сергея Петровича некому сходить в аптеку?

Далась им эта аптека, прости господи!

– Да в чем дело-то, чего вы привязались к этой аптеке? – я начала терять терпение.

– Не нервничайте так, Матильда Сергеевна. – Я опять скривилась, а он продолжал, глядя на меня сквозь очки, постукивая по столу фирменным «Паркером»: – Я скажу, что случилось – вашего шефа убили, и мне, то есть нам, поручено выяснить, кто это сделал.

– Я знаю, что убили, только не понимаю, каким образом вопрос о покупке лекарства поможет найти убийцу?

– А откуда вы знаете, что убили?

Вот вопрос – на миллион. Я очумело уставилась на него – или я дура или он…

– Господи, я же полицию и вызывала.

– И что так сразу и догадались?

Я усмехнулась:

– На полу кровища и слон рядом валяется – ежу понятно.

– Но почему вы решили, что убийство, может, несчастный случай?

            Я вздохнула:

– Может. Только слоны не летают, особенно бронзовые.

– А он бронзовый? – включился стриженый, до сих пор молча созерцавший мою коллекцию безделушек.

– Бронзовый, – я опять вздохнула. – Мой подарок. Из Индии привезла.

– Да? – удивился стриженый.

– Странные у вас отношения, – очкарик мило так улыбнулся. – Бегаете в аптеку, дарите подарки…

Ну, понятно, куда он клонит. Наверняка, кто-нибудь из наших поделился сплетнями, ходившими про наши отношения. Несмотря на озноб, голова у меня кое-чего соображала, а прямолинейность характера уже лезла наружу.

– Давайте так... как вас зовут, кстати?

– Андрей, – удивился очкарик перемене моего настроения, – Андрей Михайлович Сушицкий.

– Давайте так, Андрей Михайлович, не надо вокруг меня кругами ходить. Вы ведь намекаете, что у меня с шефом была любовная связь. Так ведь?

Очкарик хотел что-то сказать, но я продолжала:

– Во-первых, это не так. Нас связывали хорошие дружеские отношения. Я у него когда-то училась. А во-вторых, даже если и так, то что? Это преступление? По-моему, интимные отношения директора с секретаршей в наше время никого не удивляют. Отсутствие таковых удивляет больше. Или вам удобнее списать все на ревность? Типа, поссорилась с любовником и хрястнула слоником по голове? Конечно, вам, орнитологам, глухарей разводить лишний труд, – я разозлилась не на шутку.

– Ну почему обязательно ревность? – усмехнулся очкарик. – По статистике, сейчас чаще убивают за деньги.

– А причем здесь деньги…– я осеклась и раскрыла рот, моргая глазами.

– Вы знаете, что из офиса пропала крупная сумма денег? – вкрадчиво спросил очкарик.

– Откуда там деньги-то? – удивилась я.

– А что их там не должно быть? – удивился в свою очередь очкарик.

Я пожала плечами. Все торговые сделки, в основном, проходили по безналу, а в прочем кто его знает. Я особо в эти тонкости не вникала. Терпеть не могу бухгалтерию.