В одну реку дважды (СИ) - Бочманова Жанна - Страница 28

– Не намекаю, – процедил Тарасов. – Факты прямо говорят…

– Да черт с вашими фактами! – треснула я кулаком по столу. – Сергей Петрович, он… – от удара ручка на столе покатилась и упала на пол. – Ой! – я ринулась ее подбирать, бормоча: «Извините, пожалуйста», саданулась лбом об стол, ойкнула еще раз.

От удара черный офисный прибор соскользнул со стола и рассыпался на составляющие части. Я стала хватать рассыпавшиеся ручки, карандаши, скрепки, укололась кнопкой, взвизгнула, села на стул вся пунцовая, держась одной рукой за лоб, засунув уколотый палец в рот. Тарасов в некоем ошеломлении смотрел на разгром в кабинете. А Андрей Михайлович так, вообще, к окну отвернулся. Кажется, он смеялся.

– Извините, – насупилась я. – Я сейчас все подберу.

– Нет, – быстро сказал Тарасов. – Я сам. Потом. Расскажите мне про ваше похищение.

Я рассказала, то, что уже рассказывала Андрею Михайловичу.

– А вы не выяснили, чья это машина была? Я, правда, попросила одного знакомого узнать, но он еще… – тут я сморщилась, поняв, что опять сболтнула лишнее.

– Хорошие у вас знакомые, – повеселел вдруг Тарасов. – Скажите, как давно вы знакомы с Тайсоном?

Я выпучила глаза.

– Он же в Америке!

– Пискунов Анатолий Семенович – в миру, а в других кругах более известный как Тайсон.

Шарики и ролики крутились в голове, ощутимо стукаясь друг о друга.

– Толик, что ли? – дошло до меня, наконец, и я расплылась в улыбке, чувствуя облегчение, и тут же сникла – говорила Вилька… – Да мы… дружим и все… – Тарасов ехидно усмехнулся уголком рта. – Да мы давно дружим! Я даже не знала, что его Тайсоном зовут. Честное слово! Мы познакомились, когда он еще не был такой известной личностью, как вы говорите. Господи, да мы и виделись-то два-три раза в год от силы, по делу.

– А какие у вас дела были? – скривил губы Тарасов.

– Переводы в основном. Ну, там документы перевести, письмо написать, разное...

– И чем же он с вами расплачивался?

– Да ничем. Я же по дружбе. Мне не трудно.

– Знаете, куда может привести такая дружба?

– Знаю, – я вздохнула и посмотрела ему в глаза. – Только дружишь не с профессией, а с человеком. Может он и не очень праведными делами занимается, я не знаю, могу только догадываться, но мне он ничего плохого не сделал, и даже наоборот. Кто мне помог, когда меня арестовали? – я отвернулась и уставилась в окно.

– Не арестовали, а задержали, – подал голос Андрей Михайлович.

– Да без разницы! До сих пор бы в камере сидела! А я ни причем. А вам все равно!

– Нет, не все равно. Просто обстоятельства сложились не в вашу пользу. Хотя, конечно, определенные нарушения имели место, и виновные будут наказаны, – при этом он посмотрел на Сушицкого. Тот кашлянул и отвел глаза.

– Не надо никого наказывать, – испугалась я. – Я же понимаю – так получилось. Работа у вас такая – трудная, я бы сказала, и нужная обществу, – я улыбнулась в попытке подлизаться.

– Почему сразу не сообщили номер машины похитителей в милиции? – не повелся на наглый подхалимаж тертый калач Тарасов.

– Я…я забыла все со страху. У меня к тому же и температура была. А я целый день в отделении просидела, без медицинской помощи, – жалобно пропищала я. – Дома померила – тридцать девять градусов. А отлежалась и вспомнила.

Тарасов опять посмотрел на Андрея Михайловича и сурово прищурил глаза, тот заерзал. Может и не хорошо подставлять беднягу, а не надо было меня закладывать с Толиком. Задав еще пару вопросов, меня, наконец, отпустили.

Закрывая за собой дверь, я замешкалась и приникла ухом к щели.

– Ну что скажешь? – донесся голос Сушицкого.

– Клиника полнейшая, – отозвался Тарасов.

– Может, и правда закрыть ее на какое-то время? Не приведи бог, учудит чего…

Сзади кашлянули. Я вздрогнула и рванула на выход. По дороге мне попалась Марина Владимировна, наш финансовый директор. Зыркнув на меня злыми глазами, она промчалась мимо, не здороваясь. Ну и пусть, сейчас ей небо с овчинку покажется.

– Миронова! – меня догонял Андрей Михайлович. Ой, неужели и, правда, решили закрыть? – Возьмите, вот, папа передал, – он протянул мне черепаховую заколку. – Вы домой? Я вас отвезу. Нечего по улицам болтаться.

Видно, решили меня поберечь. Что ж и на том спасибо. Мы вышли на служебную стоянку и Сушицкий распахнул двери новенького автомобиля «Форд Куга»

– А что вы уже закончили работу? – полюбопытствовала я, залезая внутрь.

– К себе поеду, у меня и других дел по горло.

Что ж, значит, Марина его не интересует. Зазвонил мобильник:

– Матильда, шеф меня на работу вызвал, что-то срочное. Я быстро смотаюсь и подъеду. Ты как там?

– В порядке. Меня подвезут. Не волнуйся.

– Вы куда сейчас, домой? – спросил Андрей Михайлович.

– Ой, нет, только не домой, – вырвалось у меня. – Я туда ни ногой, после того разгрома…

Андрей Михайлович недоуменно уставился на меня.

– У меня в квартире кто-то все перерыл вчера, – пояснила я. – А Валера что ничего не рассказывал?

– Нет, – мотнул головой Сушицкий – хотя… я его еще и не видел со вчерашнего дня… Ладно, разберемся.

С Захарьевской мы вывернули на Литейный, и вскоре медленно поехали по Невскому.

– Остановите, я здесь выйду, – дернула я его за рукав, увидев, что мы приблизились к Гостинному двору.

Следователь посмотрел на меня, как на сумасшедшую, но все-таки остановился.

– Мне тут в одно место зайти надо. Я же теперь в свободном полете – вот работу ищу… Да вы не волнуйтесь – я очень осторожна: всегда хвосты проверяю.

Андрей Михайлович закатил глаза.

– Удачи. Телефон мой знаете – звоните… если что.

Я вышла и помахала ему вслед рукой. Потом набрала Вильку.

– Я на Невском, сейчас пойду в Идеальную чашку на Садовой, подгребай, как освободишься. – Вилька угукнула и отключилась. Видно, шеф ее загрузил уже.

Есть мне хотелось ужасно – я купила кофе, сэндвич, мороженое и устроилась за столиком возле окна. Ела и думала о грустном. Ничего мне не стало ясно от этого визита на Захарьевскую улицу, наоборот, все запуталось. Если верить следователям и одному и второму, то Сергей Петрович оказался большой бякой. И меня, я так думаю, очень сильно подозревают в причастности к его делам. Хотя ничего так толком и не объяснили, даже про машину не рассказали, а ведь, наверное, уже знают. Долго ли им выяснить-то? А Толик тоже хорош, вторые сутки пошли, а он такую элементарную вещь узнать не мог, с бабами зависает, обормот! Тут как раз он сам и объявился, по телефону, конечно.

– Надо бы поговорить, – буркнул он в трубку. – Ты где? Я подъеду минут через двадцать-тридцать. – Толик, явно, был не в духе, после вчерашнего загула, скорей всего.

– Ну как тут кофе, ничего?

Я повернула голову. Напротив меня уселся худощавый белобрысый паренек, на вид так, не старше семнадцати. Я невольно улыбнулась – нос у парня был весь в веснушках.

– Кофе отличный, – ответила я с улыбкой.

Но парень не пошел к стойке, а наоборот уселся еще удобнее и, придвинув ко мне лицо, тихо сказал:

– Привет тебе от подруги.

Я тут же подавилась и долго кашляла. Парень, видно, ожидал подобного эффекта, потому терпеливо ждал. За это время я успела собраться с мыслями и, кашлянув последний раз, спокойно сказала:

– Спасибо за привет. И где она?

Парень мотнул головой на выход:

– Пойдем.

Так я тебе и разбежалась!

– Слушай, я полдня в ментовке провела, оголодала. Ты не возражаешь, я доем, все-таки? – я подпустила жалобные нотки в голосе. – Ты тоже возьми себе чего-нибудь. Здесь пирожные с кремом – пальчики оближешь. Тебе можно – ты худенький, а я вот страдаю. Крем люблю – страсть, а нельзя.