Я в любовь нашу верю...(СИ) - "Selia Meddocs" - Страница 21

Парень устало вздохнул и перехватил кисти рук Минако, крепко сжав их:

— Поверь, я сам напуган не меньше твоего, но не имею права показывать это тебе. Это все гораздо сложнее наших отношений, — Чиба пристально посмотрел в блестящие от слез глаза Айно. — Я помню только как вышел на балкон. И чувство, будто я должен идти, спасать кого-то. Это как зов Ктулху. А дальше — провал. Ты даже представить себе не можешь, каково это — стоять в одном исподнем посреди улицы, не понимая, что происходит… Если бы я мог рассказать больше… Или хотя бы понять, в чем дело…

Минако порывисто обняла его, прижавшись щекой к груди. Потом, отстранившись, и положив ладони на его плечи, твердо произнесла:

— Никогда больше ничего не скрывай от меня. Что бы ни случилось, просто знай, что я никогда не осужу тебя.

— Обещаю, — последовал ответ, и Айно, вздохнув с облегчением, вновь забыла себя в объятьях любимого мужчины.

====== 10. История Усаги, или воспоминания о том, как плакса стала воином ======

Come on you’re the one to win the fight

All the fear has gone into the light

You’ll beat every single demon now

Come on, Sailor Moon

Sailor Moon!

Super Moonies_Come on, Sailor Moon!

Усаги шла по улице, беспечно размахивая изрядно опустевшей корзинкой. Несмотря на нелестные высказывания Мако и Мамору о ее стряпне, почти все приготовленное было съедено за милую душу, да еще и под дружескую беседу. Остатки девушка сложила обратно по контейнерам — дома братец Шинго доест, когда прибежит голодный из колледжа. Побурчит, поиздевается, бросит свой дурацкий комментарий по поводу качества приготовленного, совсем как тот несносный пижон Чиба, и все равно съест.

Ох уж этот Мамору!

От негодования девушка даже остановилась. Гневная волна поднялась в душе, заливая лицо нежным румянцем, и тут же опала. На смену ей пришло ноющее чувство раздражения. Усаги покачала головой, вздохнула и двинулась дальше, размышляя о прошедшем дне.

После того, как Минако, сославшись на внезапную слабость, вместе со своим парнем покинула пикник, он продолжался недолго, но уже в несколько ином русле. Ами углубилась в чтение какого-то учебника по физиологии, Рей и Мако болтали о чем-то своем, поглощая на автомате сухое печенье Цукино. Усаги пыталась хоть как-то расшевелить честную компанию: то заглядывала через плечо Мицуно, интересуясь содержанием книги, то перебивала девчонок, рассказывая случаи из своей жизни, схожие с теми, что обсуждали Кино и Хино… Гордячка Рей, как про себя окрестила брюнетку Усаги, то и дело бросала на девушку косой снисходительный взгляд, как на невоспитанного соседского ребенка. Мол, жаль, что чужой, иначе устроила бы ему сеанс воспитательной терапии. Ами, напротив, была рада, что кто-то интересуется ее чтивом, а потому принялась кратко пересказывать содержание прочитанного. Через минуту у Цукино уши свернулись в трубочку, а еще через минуту она едва сдерживала зевоту. Хорошо, что Мако выручила, задав ей и Мицуно какой-то незатейливый вопрос.

Заметно заскучав спустя еще несколько минут, девушки, собрав закуски и распрощавшись, разошлись по домам.

Жаль, что Минако ушла, — подумала Усаги, заходя домой. Почему-то с ее уходом пикник сошел на «нет», словно Айно своим присутствием поддерживала дружелюбную атмосферу. Неплотно прикрытая дверь противно заскрипела, и девушка, не оборачиваясь, закрыла ее ногой, оставляя на белоснежной поверхности пыльный след от балетки.

Бросив чемодан на кухне и не потрудившись разобрать его, Цукино двинулась прямиком в свою спальню, выполненную исключительно в розовом цвете. Луна спала в корзинке, свернувшись темным клубочком, и Усаги едва удержалась, чтобы не погладить ее. Лунная кошка не любила, когда ее трогали. То ли дело Артемис! Белый котик был еще тем подлизой и просто обожал, когда его гладили. Как же его сейчас не хватало… Но девушка знала почти наверняка, что он сейчас у Минако, ведет свое расследование.

Цукино буквально доползла до кровати и упала на нее, не раздеваясь. Глядя широко распахнутыми глазами в потолок, она в меру своих возможностей анализировала прошедший день. В голове то и дело мелькали сюжеты с пикника, но почему-то именно Минако Айно и Мамору Чиба занимали в них главенствующую роль. Именно их лица сейчас стояли перед ее мысленным взором.

Во время отдыха Усаги порой ловила на себе изучающие взгляды блондинки. Васильковые глаза Минако в такие моменты были словно подернуты туманной дымкой, и тогда по коже Цукино ползли мурашки. Создавалось впечатление, что Айно заглядывала ей прямо в душу, читая по глазам, как по открытой книге. Неужели Минако знает о ее маленьком секрете? Нет, это невозможно, она не могла видеть Сейлор Мун. А может, Минако уже стала одним из воинов? Но тогда бы Артемис сообщил бы об этом. Но кот уже давненько не выходил на связь с Луной, так что этот вариант отпадал.

Калейдоскопом пронеслись картинки из прошлого: потрясенный взгляд девушки там, на сцене, за секунду до потери сознания; полный страха и ненависти в кабинете менеджера; настороженный и подозрительный вчера, в клубе. Айно однозначно что-то знала. Иначе откуда такой спектр эмоций?

А может, все дело в тех снах?

Усаги закусила губу. Как утверждали Луна и Артемис, такие сны должны были сниться всем Сейлор воинам. Как и ей, воину Луны. Именно они изменили спокойную и размеренную жизнь Цукино, перевернув ее вверх тормашками. Картинки из прошлого и сейчас являлись ей в сновидениях. Они были неизменными: кварцевый полумрак, лучи лунного света, тихое дыхание ночи. Принцесса в белом платье, похожая на нее, и прекрасный принц. Каждую ночь Усаги следила за тем, как распускается их любовь. Ее сердце замирало в романтическом экстазе, когда она становилась свидетельницей их клятв в вечной любви и тайных свиданий. Каждый сон начинался одинаково: принцесса спускалась на Землю, словно сотканная из бледных лунных лучей, к тосковавшему вдали от любимой земному принцу. А дальше — сладкие поцелуи и нежные объятия. Клятвы и признания. Но конец… он был воистину ужасен. Вихрь, что нес хрупкие тела влюбленных, их сомкнутые руки… Дикая боль, пронзающая тело сотней раскаленных игл… И темнота.

Девушка всякий раз просыпалась в холодном поту — такие сны словно вынимали из нее всю душу своей контрастностью. Самое время тронуться умом. Ночь за ночью одно и то же, словно послание из далекого прошлого хотело что-то ей раскрыть. Но что бы это значило?

Неужели Минако Айно видит такие же сны? И нежную принцессу, и мужественного принца? Или ее ночами мучает нечто иное?

Вздохнув, Усаги поднялась с кровати и направилась в ванную. Открыла кран, вылила в воду несколько колпачков пены с ароматом роз и принялась вяло раздеваться. С тех пор, как она стала Сейлор Мун, блондинка перестала высыпаться, и это сказалось на ее былой активности. К концу дня Цукино была похожа на сонную муху и мечтала только об одном — о нормальном сне. Но ночные кошмары не давали ей впасть в желанное забытье, и Усаги не высыпалась даже тогда, когда не надо было стоять на страже добра и справедливости.

Обкрутив хвостики вокруг оданго и зафиксировав их шпильками, девушка шагнула в горячую воду и, удовлетворенно вздохнув, расслабилась, положив на лоб пропитанное водой полотенце. Из крана равномерно капала вода, в воздухе витали сладкие ароматы роз. Пар легкими облачками витал по ванной комнате, оставляя на кафеле и зеркале влажные дорожки конденсата.

Расслабление, уют, гармония…

Перед мысленным взором девушки вновь возник Мамору Чиба, и Усаги вяло поморщилась. Этот тип отчего-то вызывал у нее слабое раздражение, хотя она не могла не отметить, что одна из струн души начинала сладостно дрожать, стоило ему появиться на горизонте. Конечно, он был парнем Минако, но разве у нее был патент на взгляды в сторону Мамору? То-то и оно, что нет. Впервые встретив Чибу в клубе, Цукино увидела в его лице черты принца из снов. Только с тем условием, что черты Мамору были несколько тверже и грубее, чем у влюбленного Эндимиона. И вообще, он был язвительным пижоном, в то время как принц был нежен по отношению к своей любимой. Глупо было их вообще сравнивать. Вот кто и был похож на прекрасного земного принца, так это таинственный незнакомец в плаще и маске, что спас ее прошлой ночью.