Выбери любимый жанр

Краткая история Англии и другие произведения 1914 – 1917 - Честертон Гилберт Кий - Страница 10


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

10

Определенно договор, связывающий Британию и Бельгию, имел место, даже если его назвали клочком бумаги. Но тогда, если бы существовал договор, связывающий Британию с тевтонством, он бы оказался лишь потерянным клочком бумаги. Снова приведенные аргументы демонстрируют логическую извращенность мысли[33], тот самый узел в мозгу. То обязательства, то отсутствие обязательств; то оказывается, что Германия и Англия должны хранить верность друг другу, то Германия не должна хранить верность никому и ничему; то мы единственные среди народов Европы почти заслуживаем звания «германцев», то оказываемся за русскими и французами в стремлении к истинно германской душевности. И во всем этом туманно, но отнюдь не лицемерно, проступает смысл обыкновенного тевтонства.

Профессор Геккель[34] – еще один свидетель, поднявшийся против нас – стал знаменит благодаря доказательству замечательного сходства вещей, печатая рядом две фотографии одного и того же предмета. Вклад профессора Геккеля в биологию в данном случае очень похож на вклад профессора Гарнака в этнологию. Профессор Гарнак знает, как выглядит германец. Когда его попросили представить, как выглядит англичанин, он просто сфотографировал того же немца еще раз.

В обоих случаях это и искренне, и просто. Геккель был так уверен, что виды, проиллюстрированные при помощи эмбриона, действительно близко родственны и связаны между собой, что счел возможным для себя упростить пример при помощи повторения. Гарнак так уверен, что немец и англичанин похожи, что рискует обобщить их, как будто они одинаковы. Он сфотографировал, говоря образно, одно и то же глупое лицо дважды и говорит нам о замечательном сходстве между племянниками. Таким образом он пытается доказать существование тевтонства, как Геккель пытался с тем же успехом доказать несуществование Бога.

Теперь немец и англичанин не похожи ни капли – за исключением того, что и тот, и другой не негры. Они и в добре, и в зле куда более различны, чем два любых других человека, которых бы взяли случайно из великой европейской семьи народов. Они различны от корня истории своих стран, более того – от их географии.

Банально называть Британию островной. Британия не только остров, но остров, почти разрезанный морем на три части – даже в центральных графствах чувствуется запах морской соли. Германия – сильная, красивая и плодородная континентальная страна, где к морю ведут одна или две узкие тропы; люди относятся к морю как к озеру.

Поэтому британский флот по-настоящему национален – он естественный, он вырос из сотен драматических морских приключений с незапамятных времен до Чосера и после него. Германский флот искусственный; столь же искусственным было бы возведение Альп посреди Англии. Вильгельм II просто скопировал британский флот, как Фридрих II скопировал французскую армию: эта японская последовательность в имитации – одно из сотни качеств, которые есть у немцев и которых англичане лишены. Есть и другие превосходства немцев, столь же и даже более превосходные. Одно-два из них по-настоящему забавны. Например, бытует мнение, что у немцев есть то, чего не хватает англичанам: чрезвычайно живая традиция народной музыки и старинных песен, в отличие от английских городских выдумок или вообще сочинений профессионалов. Однако в этом немцы близки… к валлийцам: одному богу известно, куда девать идею тевтонства, если этот факт всплывет.

Но есть и действительно глубокие различия между немцами и англичанами. И они разделяют их сильнее, чем каких-либо иных здравомыслящих европейцев. Прежде всего, мы отличаемся от немцев в самой английской из всех английских черт: позор (та версия позора, которую французы называют «дурной славой»), смешанный с гордостью и подозрительностью, сделал нас, если можно так выразиться, стыдливыми. Даже английская грубость часто возникает из страха опозориться. Но грубость немца возникает оттого, что стыд ему не ведом. Он ест и занимается любовью громко. Он просто не чувствует, что какое-то высказывание, или проповедь, или большая тарелка с едой в определенных обстоятельствах могут быть, как англичане это называют, неуместной. Когда немцы входят в патриотическое или религиозное состояние, они теряют самоотчет, у них нет тормозов для их патриотизма или религии – таких, которые есть у англичан и французов.

Более того, ошибка Германии, приведшая к нынешней катастрофе, произросла из того факта, что она полагала, будто Англия проста, хотя на самом деле Англия очень тонка. Германия думала, что, поскольку наша политика весьма сильно определяется финансами, она целиком определяется финансами; что наши аристократы стали насквозь циничными, так как насквозь продажны. Немцы не смогли уловить довольно существенную тонкость – даже очень низко павший английский джентльмен может продать свой герб, но не станет продавать замок, что он может уронить свою репутацию, но при этом откажется спустить флаг.

Словом, немцы были совершенно уверены, что понимают нас целиком и полностью именно потому, что не понимали нас совершенно. Возможно, если бы они оказались способны нас понять, они бы возненавидели нас еще больше. Но я предпочту вызывать ненависть по малейшей, но подлинной причине, нежели восхищение и любовь за те качества, которые мне не свойственны и к которым я не стремлюсь. И когда немцы наконец увидят первые проблески реальности современной Англии, они обнаружат, что Англия имеет поблекшие, запоздалые и недостаточно крепкие чувства и обязательства по отношению к Европе, но никаких чувств и обязательств по отношению к тевтонству.

Вот последняя и сильнейшая прусская доблесть, которую мы рассмотрели. В глупости есть странная сила – она способна освободить не только от правил, но и от разума. Человек, который действительно не видит, что противоречит сам себе, имеет огромное преимущество в споре; правда, это преимущество сходит на нет, когда человек пытается его использовать в каких-то простых делах, например, в шахматах, или в другой игре, именуемой войной. Это та же форма глупости, что и одностороннее родство. Пьяница, считающий первого встречного своим давно потерянным братом, имеет значительное преимущество, пока не обратит внимание на подробности. «Нужно носить в себе еще хаос, – сказал Ницше, -чтобы быть в состоянии родить танцующую звезду».

В этом коротком очерке я рассмотрел сильные стороны прусского характера. Пробелы чести совпадают в нем с провалами в памяти. Эгомания в упор не видит то, что эго есть у кого-то еще. Но превыше всего в нем вечный зуд тирании и агрессии – дьявол, пытающий праздных и гордых. К этому надо добавить явную умственную бесформенность, транслируемую без ссылок на разум или свидетельства, и потенциальную бесконечность самооправдания.

Если бы англичане были на германской стороне, германские профессора объяснили бы это непреодолимой энергией, развивающей тевтонцев. Поскольку англичане на другой стороне, германские профессора скажут, что эти тевтонцы развились недостаточно. Или они скажут, что мы развились достаточно для того, чтобы обнаружилось, что мы не тевтонцы. Вероятно, они скажут и так, и так.

Но правда состоит в том, что развитие в их понимании скорее надо назвать отклонением в развитии. Они говорят нам, что открывают окна для света и двери для прогресса. Однако истина в том, что они разрушают весь дом человеческого разума, что они движутся, не разбирая направления. Существует зловещее и даже чудовищное соответствие между их переоцененными философами и их сравнительно недооцененными солдатами. Поэтому дороги прогресса, о которых говорят их профессора, на самом деле являются путями бегства от реальности.

Преступления Англии

I

Дорогой профессор Вихрь!

Ваше имя на немецком для меня – немного чересчур; предложенный мной псевдоним к нему близок. Величественный образ чистого воздуха, совершающего вращательное движение, заключен в этом слове. Иногда мне кажется, что нечто подобное происходит и в вашей голове. Совершенная отрешенность ваших мыслей от внешних событий заставляет вас облекать их в слова, крайне приятные вам. Но на окружающих они либо не действуют совсем, либо действуют противоположно вашим ожиданиям. Если что и нужно было сделать в вашей морализаторской кампании против английской нации, так это позволить кому бы то ни было, пусть даже это и окажется всего лишь англичанин, увидеть, как вы переносите ваши усилия из области отвлеченной философии в область практики.

10
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело