Три года счастья (СИ) - "Kath1864" - Страница 87

Она может научить ее тому, что поддаваться чувствам -это нормально.

Она может вывести его из равновесия, контролировать.

У нее навязчивая идея стать свободной.

У нее дикий блеск в глазах, огонь, который так манит, привлекает и он готов сгореть в этом огне, обратиться в пепел.

Он смотрит пристально-пристально, заглядывает глубоко под кожу, будто пальцами достает до небьющегося сердца, хватает его, держит крепко-крепко и в любую секунду готов вырвать. Будто хочет вырвать ее сердце из груди и со всем своим научным интересом проверить, сколько она без нее выдержит. Она же как-то жила без сердца пять столетий.

Она жила, а сейчас не выживет, если тот оставит ее, вырвет из груди сердце. Сердце, крошечная часть которого все еще способна любить.

Не выдержит. Сейчас Пирс наблюдает за тем, как Элайджа несколько раз набирал номер брата. Она ведь внимательно наблюдала за горящем экранам его мобильного, как тот раз за разом нажимал на повтор. Все это время Элайджа сидел на диване, пытался дозвониться до брата. Он ведь сам желал поговорить с Клаусом, сообщить что желает встретится с ним лицом к лицу и поговорить. Им есть о чем поговорить, Элайджа желает лично сообщить о своем решении в пользу любви, но пока гудки не сменяются хриплым голосом Клауса и нет смысла звонить вновь.

— Я не понимаю, - вздыхает Майклсон и она видит, каким грустным он становится, когда дело касается семьи. — Мой брат не отвечает на мои звонки…

— Признаюсь, что я рада, Элайджа, - откровенно говорит Пирс. — Могу вздохнуть с облегчением, когда твой брат исчезает, а лучше бы он сдох, и я смогла бы жить свободно, веселиться, любить и быть с тобой. Я рада слышать, что тот пропал.

— Катерина, - взглянул на нее нахмурив брови. — Не говори так… Мне не нравится твой тон…

— Ты знаешь, в каком тоне я говорю о твоем братце-ублюдке. Ты знаешь, что я думаю и мы же говорим правду, я не лгу и говорю правду, ты сам желал этого Элайджа и я говорю правду, потому что люблю тебя, честна с тобой, но тебе ведь не приятно слышать правду? - шепчет на ухо, массирует его плечи. — И правда, то, что все, что ему грозит – это иссушение или заклинание ограничение, а может, он развлекается и ему не до семьи и проблем. Он никогда не умрет. Он бессмертный. Успокойся, Элайджа. Клаус зол на тебя, семью, и завтра ответит. Тебе нужно успокоится. Не нервничай. Я рядом и мы вместе поедим в Мистик Фоллс, но пообещай мне, что мы решим вопрос с моей свободой и сразу же уедим. Я никогда не останусь в Мистик Фоллс.

— Обещаю, Катерина, - отложил мобильный на стеклянный столик, взглянул на нее провел ладонью по ее щеке отчего Пирс прикрыла глаза.

Если разворошить угли, то огонь разгорится вновь. Лед обросший на сердце толстой коркой оттаивает только от одного его касания. Замершее сердце медленно отмеряет новый ритм, иммунная система – больше не борется с инфекцией под названием любовь.

— Знаешь, Элайджа у нас остались только мы и лучше думать о нас, думать о нашем времени, пора очнуться ото сна, кошмара и думать о нас, - запустила ладонь в его волосы. — Больше никаких разговоров о твоей семье. Давай думать о нашем времени. Согласен? Ответь мне…

— Если бы можно прожить жизнь заново, - усмешка на его губах и сейчас Кетрин впервые не может прочитать его. — Почему мы не можем прожить жить заново, Катерина?

— Мы неограниченны временем, Элайджа. Ты прожил десять жизней, я прожила пять, но мы не были счастливы в тех жизнях, – она не усмехается и не ухмыляется, скорее придерживается позиции безразличия и отречение от эмоций. — И чтобы ты изменил?

Ответ на свой вопрос Кетрин так и не получила. Он отанется в его голове, не осядет в воздухе.

Он без нее не сможет жить. Время невозможно победить.

Его любовь осталась в далеком прошлом. Та, Катерина, которая считала, что без любви не мыслима жизнь осталась в прошлом. Тот Элайджа Майклсон, который верил в любовь, верил в то, что любовь может принести величайшую радость и боль.

Кетрин не понимает, что с ним произошло. Ему ведь было так хорошо, когда она сняла его пиджак, массировала плечи, ведь Кетрин знает, как сделать приятное мужчине. Почему он резко встал и направился к выходу?

— Элайджа, куда ты идешь?

Он больше так не может. Прочла. Сумела понять, когда он встал, захлопнул за собой дверь и даже не обернулся. Обернулась она, но так и не услышав ответа, сползла с подлокотника на диван. Она ведь так удобно сидела на подлокотнике, была весела, когда Клаус не ответил на звонки брата, массировала его плечи. Что произошло? Что ей остается? Удобно лечь на диван, поджать под себя ноги и обнять подушку, только бы не позволить слезам появиться на ее глазах. Она и не позволит слезам и эмоциям взять над ней верх. Она позволила себе забраться на белоснежный кожаный диван в черных, лаковых, на высоком каблуке, босоножках Jimmy Choo .Для кого-то мечта, для кого-то реальность. Такие черные босоножки есть у многих, вот и Кетрин Пирс не стала исключением.

Без него ее лучше убить, в определённом смысле.

Кетрин из тех, что подобны урагану – врывается в жизнь слишком быстро, перепутывает прямые линии скучного существования, смешивает карты в колоде и смеются: все сделала правильно.

Кетрин ведь делает все правильно.

Кетрин из тех, что в толпе совсем чужие, одинокие даже в окружении людей и это самое страшное.

Кетрин из тех женщин, что знаю себе цену, тратят на себя слишком много времени. Они эгоистичны, самовлюбленные и избалованы. Ее волосы вьются от лица в упругих кудрях, и бледная кожа. Она предпочитает черный цвет в одежде, потому что ее душа точно такого же цвета. Сейчас она одета во все черной и выделяются только браслеты, часы и длинные тонкие золотые цепи свисающее до зоны декольте. Пирс всегда ценила сочетание золота и тьмы.

Она не закусывает нижнюю губу, не жмется лицом в подушку, не проливает слезы, как это делают другие. Как делают люди. Она ведь не человек, а вампир. Вампиры не слабые.Кетрин Пирс настолько она, что, когда он уходит у нее не случается истерика.

Единственная мысль Элайджи – Кетрин слишком, цунами, она роза, которая ранит кожу.

Его внутреннему штилю за ней не угнаться. Она своими шипами ранит, проливает его кровь и оставит умирать от потери крови.

След от ее помады исчезает с его кожи, когда он проводит ладонью по губам. Она все равно осталась с ним. В пальцах колит желание дотронуться до ее лица, выступающих ключиц, но он одергивает себя, продолжая идти вперед.

Его броня бесконечно дает сбой, тает под жаром ее пальчиков в его волосах. Он успевает всего на мгновение, не дольше, взглянуть на нее, прежде чем покидает квартиру, забывает обо всем, забывает даже о своем пиджаке.

Она из тех женщин, что одна на тысячу, и Элайджа улыбается, потому что знает, что такие женщины оставляет после себя след в разуме и сердце, меняет сознание и заставляет гореть, не отпускают. Элайджа Майклсон знает, что такие женщины убивают. Легче умереть самому, чем убить ее в себе. Охватывает высокий воротник фирменной рубашки и идет вперед.

Дважды выпить один и тот же яд.

А она думает только обо одном : Что если она ему больше не нужна?

*** Нью-Йорк. 2013 год. ***

Ее имя – Хейли Маршалл и она всегда добивается желаемого и рассчитывает только на себя. Вианн улыбается, когда ее подруга выходит из ванной. Похмелье, но после душа ей стало лучше. Работая в баре обязывает к ночному образу жизни могла бы спать до полудня, но она не могла спать. Привыкла бодрствовать.

— Кажется, Уил предложил встретится, когда узнал о том, я желаю поговорить о Кетрин Пирс, - застывшее лицо блондинки ей явно было приятно.

— Ты понимаешь во что вмешиваешься? - медленно, раздельно уточнила Вианн.

— Понимаю, что могу умереть, - отозвалась Маршалл и добавила : — Но страдать будет она.

— Хейли, она живет дольше тебя и более удачна, - усмехнулась волчица.

— А у меня есть когти и я могу с легкостью разорвать ее на части в полнолуние, - не умолкает Маршалл.