Три года счастья (СИ) - "Kath1864" - Страница 89

— Элайджа Майклсон я требую объяснений. Что происходит? Если это из-за моего высказывания, то ты знаешь, что я думаю… Можешь убить меня, но своего мнения я не изменю.

— Ты надела другое платье…

— Я не подчиняюсь никому. Конечно же я надела то, что понравилось мне, Элайджа и это свидание или твой способ извиниться? Если свидание, то я буду чай с кленовым сиропом и шоколадный торт.

— Уже заказал, Катерина.

Она сидела напротив — эта женщина была именно такой, какая была нужна Элайджи. Он в этом не сомневался. Даже в этом платье, Smoky eyes с переходом от коричнево-золотистых тонов к черному контору на уголках глаз, блеск оттенок которого на один-два тона темнее натурального цвета губ. Ее красивому лицу почему-то удивительно шли слезы и улыбка. Она словно она сошла с одного из ретро-фильмов, полотен средневековых художников, которые так обожал Элайджа.

Один на один.

Прожигают друг друга взглядами.

Пламя в глазах никогда не разгорается без причины.

Взгляд от Элайджи Пирс отрывает только тогда, когда официантка приносит заказ и ставит перед ней чашку чая и шоколадный бисквит, пропитанный коньяком, с сырно-творожным кремом и грецким орехом. Мягкий десерт готовится на основе именно молочного шоколада, чтобы не перебивать аромат других ингредиентов.

Пирс улыбнулась, наклонившись ближе и взяла в руки столовые приборы.

— Мы заговорили о том, чтобы я изменил в своей жизни. Я долго размышлял над этим. Весь день размышлял, ходил по порту, смотрел на корабли, вспоминал то, что прожито…

Пирс хмурится, словно совершенно не понимая, о чем речь, выпрямилась, принялась есть десерт запивая приторно сладким чаем.

Память — проклятье, от которого не скрыться.

Кетрин Пирс удалось. Почти.

Ночами - кошмары, днями - виски.

Она научилась жить со своим прошлом и хоронить его. Она научилась хоронить людей и неважно, нужных или ненужных. Научилась хоронить воспоминание.

Если бы она не научилась хоронить прошлое, то прошлое бы похоронило ее.

Элайджи Майклсону удалось. Почти удалось забыть. Зачем ему вспоминать людей, их лица. Зачем ему помнить, если прожив столько столетий он все равно забудет. Все равно воспоминания сотрутся из его памяти.

Он может стереть, забыть, но прошлое возвращается вспышками, отрывками, галлюцинациями - врывается, буквально прорывает плотину его защиты, накрывая с головой, поглощая глубиной и порой отвращением к самому себе.

Уничтожить прошлое, выжечь, обратить в пепел у него не выходит.

Из-за него и его семьи – сломалась столько жизней, столько искалеченных судеб, столько крови.

У него на сердце была тьма. У него сожаление за всё сделанное не им или им, его семьей. Он ненавидит монстра живущего и вырывающегося из-за красной двери, ублюдка , желающим всё и сразу. Желающим только убивать и проливать кровь. Монср жаждет только крови и жертв. Элайджа не всегда мог контролировать этого монстра.

У него острое презрение к самому себе, монстром ему совсем не хочется себя помнить и он не помнил. Когда он забывал о своих грехах, то у него нет поводов ненавидеть, презирать, сторониться. С начала, с чистого листа, с красной строки — мечта, недоступность, сказка. Сказка, в которую Элайджа мог верить.

Память — часть, без которой, правда, ему лучше обойтись.

Элайджа бредит мечтает жить спокойно. Кажется, в этой жизни у него есть шанс быть рядом с Катериной.

Память — Адское пламя, пожирающее его изнутри, его личная пытка, изобретательная, пошаговая, продуманная его матерью красная дверь за которой скрывались все него грехи.

Лучше жить забыв. Лучше, когда воспоминания не разрывают тебя изнутри.

Злость берёт верх и он только-только избавляется от груза вины, поступков, причин, как они с новой силой рушатся на его плечи. Элайджа живое воплощение зла.

Память - проклятье, от которого не избавиться.

«Почти» жжёт сетчатку и он никогда не забудет.

Не забудет той ночи, когда бежал за ней и должен был привести ее к брату. Он чуял ее кровь. Он позволил ей уйти и возможно это и было его ошибкой или правильным решением.

Не проще ли было не спасать и убить ее?

Ему было бы лучше убить ту, которую он любит, только бы она не прожила такую судьбу, какую Кетрин ведет сейчас. Он не мог видить, как она ращрушает себя.

Тогда все рухнуло. Рухнули все надежды.

Выживание стало смыслом ее жизни. У нее на выдохе — равнодушное нетерпение. Она не знает, что тот желает сказать ей, но тот опускается перед ей на колени, берет ее руки в свои.

Она считает до десяти, смиряясь, понимая, что не может это остановить.

— Элайджа…

Непроницаемо отстранённый Элайджа переплетает ее пальцы, пока она натягивает улыбку, смотрит в глаза.

Элайджа искренне не понимает, зачем эта игра в любовь, если они проиграли.

— Так выпала карта, Элайджа, если желаешь поговорить о той ночи, когда позволил Тревору спасти меня, а точнее я сама спасла себя, - усмехается, смотрит на его и больше не прикасается к еде. — Ты чуял мой запах, кровь и у меня была ранена щека. Я вся дрожала от страха, когда слышала твой голос и дрожала от страха. Я боялась тебя.

Она подаёт виду, что боится. Смотрит прямо, с вызовом.

Он знает и должен сказать. Сказать именно сейчас.

— Помнишь замковый сад в котором мы играли в догонялки? Ты должна была сидеть на скамейки, а я опуститься перед тобой на колени, молить о прощении, рассказать правду о намерениях моего брата, стереть слезы с твоего лица, сказать, что я буду рядом и ты не умрешь и если бы эликсир ведьм не сработал, то я должен был напоить тебя своей кровью, не позволить брату убить тебя. Я должен был остаться тогда с тобой до конца. Я должен был не совершить эту ошибку. Я должен был защищать тебя и позволить себе любить и сражаться за любовь, а не семью. Я должен был сражаться за тебя, - в глазах нечто непроницаемое и непонятное, что на мгновение застаёт Пирс врасплох. — Я прошу твоего прощения… Мне нужно прощение женщины, которая вошла в мое сердце и разум. Я прошу прощение за то, что убил тебя…

— Я сама убила себя, Элайджа. Поверь, тебе не нужно винить себя. Тебе не нужно ненавидеть себя, - шепчет брюнетка, ровно, твёрдо. — Катерина бы доверила свою жизнь, поверила сильному, но жестокому милорду, который готов на все, чтобы защитить ее. Все что осталось в прошлом должно остаться там. Ты правильно поступаешь выбирая семью. Я не стою того, чтобы ты выбрал меня и в этот раз. Появится та женщина, которая больше меня заслуживает тебя и спасения. Меня проще убить…

— Запомни, что ты навечно останешься со мной, в моей сердце… Я спасу тебя, Катерина. Спасу…

— Прости, но меня уже позно спасать, но я верю в то, что называешь спасением, Элайджа… Ты все же спасаешь меня…

Элайджа поддаётся, целует ее руку, а та удивляется его отважности. Он нашел в себе силы, сказать то, что боялся. Сказал, что их жизни могли бы стать лучше, если бы они были вместе еще тогда, позволили гневу Никлауса сорваться на них, испепелить. Они бы сгорели еще тогда, но были бы вместе. Кетрин находит в себе силы улыбнуться, коснуться ладонью его щеки и увидеть слезу, которую она, естественно сотрет. Теперь она знает, что тревожит его. Ей важно контролировать его разум, знать, о чем он думает. Ей это важно, знать о его чувствах, переживаниях, том, что тревожит его. Ей важно знать, что она нужна ему.

Нужна.

Сейчас перед ним Кетрин Пирс - стервозная пародия, которая бежит от Никлауса уже не одно столетие, а он помнит первозданную версию, чистую, невинную, сильную, любящую Катерину. Он чувствует это каждой клеточкой тела, понимает, что ему удалось вернуть Катерину, которая любит, переживает.

— Игра окончена.

Кажется, от ее дальнейших действий, зависит её судьба. Она охватывает руками его лицо встречает взгляд мужчины, болезненно хмурый, ледяной.

Они затаивают дыхание в унисон, а она сумеет растопить лед. Ее огонь растопит лед. Ее обжигающее-горячий поцелуй на его губах растопит лед и все его тело наполнится огнем.