Выбери любимый жанр

Пароль — «Брусника» (Героическая биография) - Матвеев Николай Сергеевич - Страница 15


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

15

— Откуда фрау так хорошо знает немецкий? — поинтересовался офицер.

— Я студентка последнего курса института иностранных языков и всегда преклонялась перед языком Гёте и Шиллера, — нашлась Елена.

Офицер благосклонно кивнул, и «господина профессора» отпустили. Пришлось Елене и дальше играть роль переводчицы и угощать незваных гостей. Едва фашисты отбыли, Кречетовичи отправились дальше. Они прошли несколько деревень и наконец остановились в одной, где их приютила семья учителя.

Так продолжалось полтора месяца, и жить Николаю стало невмоготу. Невозможно было сидеть сложа руки и слушать рассказы о зверствах захватчиков, и Николай Кречетович стал действовать. Никакого опыта у него не было. Многолетнее преподавание в институте и общение с молодежью приучили его быть очень требовательным к себе и к своим поступкам. Он никогда не мог пройти мимо, если на его глазах кто-либо оскорбил женщину, обидел ребенка, проявил неуважение к старику. А сейчас он считал своим долгом причинить как можно больше вреда фашистам, нагло попирающим его родную землю. Но как? С чего начать? Что понимал в саботаже преподаватель средних лет, который никогда в жизни ничего специально не ломал и не портил? Как-то он вдруг вспомнил о скандале, который за несколько лет до войны приключился на их улице.

Мостовую только что покрыли асфальтом, а кто-то из мальчишек утащил дорожный знак с «кирпичом», запрещающим проезд. Вскоре машины одна за другой стали вылетать на ремонтируемую полосу. Ремонтники ругались, грозили расправой, но без дорожного знака так и не смогли остановить поток машин. Эта сцена почему-то всплыла в памяти, когда Кречетович лихорадочно думал, как одному бороться с немцами. «Начну с дорожных знаков».

Первый раз был самым трудным. Кречетович облюбовал указатель, стоящий на повороте к деревне, и пытался его выдернуть из земли. Но, видимо, столб был поставлен на совесть, и Николаю Николаевичу пришлось немало потрудиться, прежде чем он добился желаемого результата. Наконец, столб поддался и был заброшен далеко в кювет, а выпачканный землей и глиной Кречетович вернулся домой. По дороге он решил, что проще путать указатели на столбах, а не выдергивать их: нецелесообразно расходуются силы и время. Он мысленно представил, как бы реагировали его студенты, если бы в мирное время застали его за таким занятием. «Диверсант-одиночка!» — мысленно иронизировал над собой Николай Николаевич. Но ничего не делать, а оставаться в стороне, ходить в чистом костюме и корректно уступать дорогу самодовольным немецким молодчикам Кречетович не мог. Теперь он не терял время: он ходил по дорогам и деревням, выбирал удобный момент и менял дорожные указатели. Получалась путаница и неразбериха, слухи о которой стали доходить и до их деревни.

Замена дорожных знаков была только началом. Теперь, когда Кречетович выработал свою систему действий, он поставил перед собой более сложную цель. Он быстро заметил, что немцы со свойственной им оперативностью налаживали связь с фронтом: вешали кабель на деревья и на столбы. Конечно, испортить линию связи — это дело посложнее замены указателей, здесь надо больше осторожности и в то же время смелости. Николай Николаевич сделал себе специальное приспособление — усовершенствовал кусачки и носил их, тщательно спрятав в одежде. Обычно он старался портить линию в сумерках, на рассвете или ночью и всегда потом маскировал место повреждения. Но бывало и так, что ярко светило солнце, но уж больно удобный был момент, упустить который было бы просто грешно. Движениями, уже ставшими автоматическими, Кречетович доставал свой инструмент, и через несколько секунд очередной кабель выходил из строя…

Так продолжалось до тех пор, пока однажды Николай Николаевич не увидел объявление, вывешенное на видном месте. Вот что оно гласило:

«В г. Минске перерезан немецкий военный кабель, за это расстреляно 50 человек заложников. В дальнейшем за каждый перерезанный кабель будет расстреляно 100 человек».

Кречетович дважды перечитал лаконичный текст и решил, что больше действовать в одиночку он не будет, надо идти в Минск, чтобы найти кого-нибудь из тех, кто активно борется с оккупантами. Но прийти просто так, с пустыми руками, тоже не хотелось, надо было подготовиться. Правда, за это время Кречетовичи вместе с учителем спрятали в лесу довольно много оружия, которое они подбирали, и, кроме того, у них накопились запасы медикаментов. Дело в том, что недалеко от деревни, где скрывались беженцы, находился военный городок со складом медикаментов. Пока гитлеровцы не разобрались как следует в обстановке, местные жители выносили из склада лекарства. Не сидели сложа руки и Кречетовичи. Медикаменты были хорошо спрятаны на нескольких чердаках и сеновалах, и найти их практически было невозможно. Лекарства не расходовались, и было решено ни в коем случае не трогать их, пока Кречетович не вернется из Минска.

Но сдержать данное слово не удалось: нельзя было не давать лекарство нашим военнопленным, которых гнали через деревню.

Невозможно было смотреть без боли на колонны людей, которые шли, с трудом волоча ноги, в изодранной, белой от пыли и пота одежде. Люди шли с непокрытыми головами под безжалостным солнцем, которое ярко освещало их заросшие щетиной лица и запавшие глаза. Среди них было много раненых, забинтованных черными от грязи повязками; они едва переставляли ставшие свинцовыми ноги. Если кто-нибудь из них не выдерживал и падал, то его тут же приканчивал конвоир, не заботясь о том, что очередь из автомата скашивает и других, идущих рядом…

На все это нельзя было смотреть спокойно, и люди старались делать все возможное, не думая о том, что оказанная пленным помощь может стоить жизни им самим.

Однажды, когда на глазах у Кречетовича пристрелили раненого пленного, Николай Николаевич не выдержал.

— Я не могу больше бездействовать, — твердо сказал он. — Сегодня же иду в Минск, свяжусь там с людьми… А тебе, Леля, лучше всего остаться с Людой здесь в деревне. В Минске тебя многие знают, опасно…

Он не объяснил жене, почему опаснее быть в городе, где ее знают, но Елена и так поняла: здесь, в деревне, она выдавала себя за грузинку, и ей верили. А в Минске, где фашисты уже создали гетто, евреи не могли жить вне его. Тем, кто укрывал евреев, грозила смерть.

Николай ушел, а Елена еще долго стояла во дворе, смотрела на все уменьшающуюся фигуру мужа и думала свою невеселую думу: увидятся ли они еще когда-нибудь?..

Кречетович вошел в город незамеченным. Он медленно брел по знакомым местам и не узнавал их. Всюду, где совсем недавно были улицы с зелеными дворами и' аккуратными домами, теперь громоздились груды кирпичей. Руины, руины, руины без конца. Они отличались друг от друга только количеством битого кирпича и чудом державшимися стенами, с которых слепыми глазами смотрели на редких прохожих окна с выбитыми стеклами. И всюду пепел, покрывший серой мягкой пеленой мертвые развалины. При каждом порыве ветра пепел поднимался в воздух и снова оседал, запорашивая, как снегом, все вокруг.

Кречетович пошел к Злоткиной, не заходя в свой дом. Он даже и не знал, было ли цело само здание, где когда-то (полтора долгих месяца прошло с тех пор) была его квартира. Ему не терпелось найти людей, уже начавших борьбу против гитлеровцев. Франтишка была дома. Она не удивилась, увидев Кречетовича. Не удивила ее и цель визита.

— Как Елена, как дочка? — только и спросила она.

— Живы, — ответ был лаконичен. Кречетович сразу же приступил к делу. — Послушайте, Франя, мне очень нужно связаться с подпольщиками. Помогите мне, — попросил Кречетович.

— Подождите здесь, а я схожу узнаю. Только никуда не уходите, я скоро вернусь.

Франтишка направилась домой к Осиповой. Дверь открыла соседка Лида.

— Марии нет, — сразу с порога объявила она, — и неизвестно, когда будет.

— Скажите ей, пожалуйста, что приходила Франя, — попросила Злоткина, — и что она мне очень срочно нужна. Я буду сегодня дома ее ждать, а если она не сможет, то завтра в четыре часа на Бетонном мосту. Только обязательно передайте.

15
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело