Психоконструкт (СИ) - Алексенцева Екатерина Вадимовна - Страница 41

Начальник Гард как-то сказал, что у него проблемы с чувством юмора — не распознаёт самые простые и банальные шутки. Винсент их просто не понимал. Не понимал, как и зачем на такие темы можно шутить, зачем говорить откровенные глупости или передразнивать. Наверное, у него действительно не было чувства юмора.

Хотя в чём-то это и правда было свиданием. Сегодня он собирался подняться на крышу и поговорить с Труси. Но для этого надо было дождаться ночи.

Винсент зашёл в свой обычный супермаркет за ужином. Бегать по крышам на голодный желудок совсем не входило в его планы, да и думается так лучше. На улице похолодало, поэтому людей в магазине было непривычно много. Некоторые заходили только погреться, они ходили между стеллажами, рассматривая продукты без особого интереса.

Винсент положил упаковку с готовым ужином в корзинку к пачке печенья и пакету молока. Надо было взять ещё зефир и драже.

— Гражданин Кейл! Как же я рада, что встретила вас сегодня! — Мадлен Даннан вышла откуда-то из-за стеллажей с макаронами. — Вы же обещали мне ужин! Давайте поужинаем вместе сегодня!

— Но… мы же почти не знакомы. — Винсент растерялся. Он обещал ей ужин, но тогда он готов был пообещать что угодно и просто забыл.

— Вот и узнаем друг друга получше. Соглашайтесь. — Мадлен улыбнулась и подошла к Винсенту. — Мы друг другу не чужие. И давайте, тогда уж, перейдём на «ты».

— Ладно. Я ведь обещал. — Губы Винсента дрогнули в ответной неуверенной улыбке. Он всё равно не знал, чем заняться. — Давайте.

Жила Мадлен в соседнем доме в небольшой, но уютной квартире. Трудно было поверить, что она недавно переехала. Слишком обжитой, полной неуловимого уюта была эта квартира. Мадлен помогла Винсенту снять куртку и показала, где ванная комната, а сама ушла на кухню.

— Располагайся. — Радостно крикнула она.

Винсент вошёл в гостиную и осмотрелся. Небольшой шкафчик со всякими безделушками и коллекцией фарфоровых птиц. Ещё один шкаф — побольше — с книгами. Примерно половина по психологии, немного художественной — по большей части романтика — остальное по кулинарии и домоводству. В углу стояло небольшое пианино с вазочкой на крышке. Вязаная салфетка, белая керамика с лепным орнаментом и живые цветы. Какие-то мелкие и белые, вполне симпатичные — Винсент не знал их названия. Мило, уютно, домашне. В такой комнате хорошо проводить вечера с чашкой чая, неторопливо и полусонно. В таких гостиных пахнет пирогами и сушёными яблоками. Какие-то полузабытые воспоминания или просто когда-то читал, что так и должно быть.

Винсент взял с полки первую попавшуюся книгу. Что-то из дамских романов про любовь. Кресло рядом со старинным абажуром оказалось не только манящим, но и предательски удобным. Он просидел там, наверное, часа полтора, не отрываясь от книги. Она оказалась неплохо написанной, хотя этот жанр он никогда раньше не читал. Но персонажи, характеры и ситуации были прописаны с талантом и вниманием к деталям, правдоподобно и очень жизненно, и при том — слишком похоже на мечту. В жизни не бывает таких удачных совпадений, в ней люди, даже идеально подходящие друг другу, разбегаются, так и не успев это понять.

— Не заскучаешь? — Мадлен вошла как раз на моменте признания. Винсент нехотя оторвался от книги и встал. — Тебе понравилась? Можешь взять почитать. И пойдём ужинать.

— Да? Спасибо. Не хочется бросать книгу недочитанной. Да и мне действительно понравилось. — Винсент неловко улыбнулся. Наверное, это звучало странно, но он был честен.

— Мало кто из мужчин признается, что ему понравилась такая книга. — Мадлен пожала плечами. — Для большинства важнее то впечатление, что они производят на окружающих, а не то, чего они действительно хотят, что думают и что им нравится.

Винсент кивнул в ответ и отложил книгу. На кухне его ждал ужин, приготовленный Мадлен. Сырный суп с гренками и почти прозрачными завитками бекона, паста с курицей и сливочным соусом — она добавила туда какие-то травы — и лёгкий десерт из взбитых сливок. Когда она только успела всё это приготовить? Еда Мадлен была тёплой и домашней, Винсент не помнил, когда ел что-то подобное последний раз. Ведь обеды из супермаркета никак нельзя назвать домашними, даже вкусными с трудом. А ресторанная кухня лишена личности и тепла, какой бы вкусной она ни была.

— О чём ты задумался? — Мадлен поставила перед ним кружку с травяным чаем и поправила стоящую на столе корзинку с печеньем.

— Я пытался вспомнить, как готовила моя мать. Должно быть, так же тепло, как и ты. Но я не могу вспомнить вкус. Даже её коронное блюдо. — Винсент взял печенье с кусочками шоколада и откусил половину.

— Это, наверное, очень грустно — не помнить что-то, настолько важное. — Мадлен обхватила свою кружку ладонями и посмотрела на Винсента сквозь парок, поднимающийся над чаем.

Действительно, грустно. Он не мог даже вспомнить лиц своих родителей, когда последний раз видел их, говорил, даже просто звонил. Как будто у него не было детства, как будто его создали уже взрослым без всяких лишних воспоминаний. Может ли психоконструкт осознать себя психоконструктом? Именно так — его просто придумали, чтобы он вписался в чью-то историю, и сейчас кто-то её сочиняет, не думая о его желаниях. Может ли психоконструкт пойти против воли своего создателя? Вряд ли он может это даже осознать. Да и создатель — тоже.

— Мне пора идти, Мадлен. Спасибо за ужин, было просто потрясающе вкусно. — Винсент встал из-за стола, замялся на секунду, не зная, нужно ли ему помогать с уборкой.

— Спасибо. — Мадлен только отмахнулась от его неловкой попытки помочь. — Я потом уберу.

Винсент забрал книгу и направился к двери. Уже было достаточно поздно, а он ещё хотел зайти к себе и переодеться перед очередной безумной вылазкой.

— Останься. — Мадлен замерла, обхватив себя руками за плечи. Сейчас она выглядела беспомощной и потерянной. — Останься со мной.

— Что? Мы же…. — Винсент повернулся и непонимающе посмотрел на женщину. В каком это смысле — останься?

— Едва знакомы? Это не так. Мне было тяжело, когда я переехала сюда. Никого знакомого, все чужие. — Мадлен улыбалась, но в голосе её сквозила горечь. Эти слова были как корка на не зажившей до конца ране — лучше оставить в покое и не трогать. — Но когда я встретила тебя, всё изменилось. Ты был не таким, как все. Не чужим, не холодным. Тебе было не всё равно. Знаешь, люди стараются держаться подальше от тех, у кого проблемы или просто плохое настроение. Как будто это заразно. Так боятся за свои показатели психической стабильности, что поступают жестоко. Равнодушие хуже всего.

— Мадлен…. — Винсент не знал, что говорить, что делать. Он должен был обнять, успокоить, позволить выплакаться. Он должен был остаться, даже зная, чем это закончится. И что это неправильно. Как и говорила та женщина в баре — она как вода, как паук, что плетёт свои сети. Не вырваться.

— Я каждый день приходила в магазин в надежде увидеть тебя. Ты спас меня от этой пустоты, этого одиночества. — Губы Мадлен дрогнули в улыбке. Она сложила руки на груди в просящем жесте. — Не уходи.

— Я и дальше должен тебя спасать? — Винсент поднял руки, словно пытаясь защититься. Быть рядом, делиться теплом? Или получать это самое тепло, надёжный тыл, дом, где тебя всегда ждут? Надеются, зависят? Каждый день всю оставшуюся жизнь, потому что нельзя бросить кого-то столь преданного. — Я ведь не спасатель.

— Нет, это не так. Ты мне нужен. Для меня ты — спасение! — Мадлен шагнула вперёд, протянув руки к Винсенту. — Останься. Без тебя мне так тяжело. Я места себе не находила в те дни, когда не встречала тебя.

Винсент покачал головой и сделал два шага назад, упёрся спиной в дверь. Психолог сказал этой девушке сменить место жительства, но здесь у неё не было знакомых. Она из тех, кто не может выжить самостоятельно, а он просто оказался первым, кто попал в её поле зрения. Он может навсегда остаться её якорем и надеждой. Она будет отличной женой и будет любить его. Или выпьет из него всё и уйдёт.