Пробуждение (СИ) - Охэйо Аннит - Страница 9

Свернув за очередной выступающий угол, они уперлись в тупик, — в замыкающий улицу фасад новой краснокирпичной двенадцатиэтажки. Миновав узкий высокий туннель в ней, они вышли в громадный пустой двор. Далеко впереди, на фоне огненных перьев заката, чернела бесконечно длинная пятиэтажка, усыпанная разноцветными квадратиками освещенных окон.

Они бездумно свернули на боковую аллею, — тщательно расчищенную, обрамленную высокими пушистыми сугробами и прикрытую прозрачной сенью гладких голых ветвей. Фонари тут тоже не горели, и падавший сзади их свет, сливаясь с последними отблесками заката, бросал на снег искрящееся, медно-фиолетовое кружево. Чудесный вечер, — но на душе Йаати скребли кошки. С последнего штурма Призраков прошло уже полгода, и он, поначалу успокоившись, тревожился теперь всё сильнее: понимал, что чем длиннее затишье, тем лучше враг подготовится.

— Когда они снова попробуют? — спросил он друга.

Тот повернулся к нему. Бело-розовые искры далеких фонарей мерцали в его длинных непроницаемых глазах.

— Может быть, уже этой ночью.

Йаати вздрогнул от испуга… и проснулся.

Он сел, ошалело осматриваясь, потом помотал головой и печально вздохнул: он никак не мог вспомнить, с кем говорил, кто такие Призраки, и что за город они полгода держали в осаде. Отчасти он походил на Лахолу — но с новыми, незнакомыми зданиями, которые он видел в журналах. Казалось, что сон унес его в будущее, — куда-то между его настоящим и вот этим, и Йаати даже зашипел от досады: увиденное показалось ему невероятно важным. Хотелось полежать, и как следует всё вспомнить, — но проснувшееся тело тут же предъявило ему целую гамму требований.

Вздохнув, он побрел на поиски туалета, потом снова наведался на склад, где слопал ещё один пакет «фарша», потом от всей души напился, потом нашел душевую и вымылся. Теперь он чувствовал себя едва ли не родившимся заново. Может быть, в «фарше» имелись какие-то целебные вещества, но болели теперь только ноги, да и то не сильно.

Йаати отправился на поиски одежды, — но попал в нечто вроде командного пункта. Здесь стояло несколько сложных, незнакомого вида пультов, — а над ними светились экраны, вернее, массивные металлические рамы, в которых, прямо в воздухе, мерцало смутное изображение. Он увидел несколько пустых улиц, должно быть, окружавших этот дом, и какие-то коридоры, тоже пустые. Картинка оказалась полупризрачной, и даже не вполне четкой, но что там светилось, — непонятно. Он не видел никакого проектора или ещё каких-то узнаваемых деталей. Встав на пальцы ног, он даже помахал рукой в раме экрана, но ничего не почувствовал, и это изрядно его озадачило. Техника тут ушла очень далеко от хоть как-то привычного ему. На борту Парящей Твердыни это, наверное, смотрелось бы естественно, но тут сочетание массивных черно-сиреневых рам с обычнейшими облезлыми стенами тревожило и даже необъяснимо пугало: словно в привычный до зевоты мир вдруг вклинился какой-то другой, чужой, жестокий и враждебный.

Вздохнув, он начал обходить одну комнату за другой. В большинстве не нашлось ничего интересного, — но, в конце концов, ему повезло найти склад обмундирования. Увы, — все комплекты оказались ему велики. Рукава курток свисали на пальцы, штанины были длиннее ног, а ступни в ботинках болтались, как высохшие орехи в скорлупе. Рукава и штанины он, в конце концов, догадался подвернуть, ботинки, наверное, мог набить бумагой, — но её под рукой не нашлось.

Йаати с сомнением посмотрел на свои босые ноги. Пока что они неплохо обходились без обуви, — и он решил не морочится на этот счет. Неудобная обувь куда хуже, чем вообще никакая, — это он усвоил во время туристских походов.

Кроме одежды, тут нашлись противогазы и какие-то тяжеленные жилеты, — как он определил на ощупь, бронированные, с множеством карманов, петель и креплений для всевозможной амуниции — и, разобравшись в незнакомых ремнях и застежках, он решился влезть в один.

Жилет ему тоже оказался велик, — но здесь это было только к лучшему. Он закрывал почти всё тело, и даже не казался на нем таким тяжелым, как в руках. Йаати даже немного попрыгал, чтобы убедиться, что лишний груз не вымотает его в дороге. Нет, вес, конечно, ощущался, и при прыжках через что-то это придется учитывать, — но точно ничего такого, что отняло бы слишком много сил.

Бронежилет навел его на мысль об оружии. Он отправился на поиски, — но здесь ему не повезло. То ли люди, уходя отсюда, унесли всё с собой, то ли оружейка скрывалась за какой-то из множества запертых дверей. Он решил искать ключи, — но не преуспел и в этом. Сами замки оказались очень странными, — без каких-либо отверстий, с красными светящимися линзами вместо скважин — и, похоже, открывались не ключами, точно не теми ключами, о которых он знал.

Йаати вздохнул. Искать то, что неясно, как выглядит, — дело явно дохлое. Сами двери, правда, не казались особенно прочными, — похоже, что замки на них добавили потом, — но он не хотел ломать всё подряд в поисках чего-нибудь ценного, да и не видел здесь предметов, пригодных для такой цели.

Ещё раз вздохнув, он подошел к раме с силовым полем — непонятно, зачем нужным, раз оно даже не мешало проходу. Йаати осторожно потрогал его рукой, потом зажмурился, задержал дыхание — и шагнул.

Всё оказалось ещё проще, чем в первый раз, — полностью одетый, он почти ничего не почувствовал. Здесь ничего не изменилось, и он, прислушиваясь, медленно пошел наверх. Залитый мертвенным голубоватым светом вестибюль тоже оказался пуст. Йаати подошел к двери, отодвинул заслонку и выглянул. Никого… но выходить наружу не хотелось. Вздохнув, он вернулся к лестнице и пошел вверх.

Дом оказался высокий — Йаати насчитал восемь этажей, и остановился перевести дух. Его очень тревожила тишина — вернее, какие-то смутные, непонятные звуки внутри здания, такие слабые, что он не мог понять, что тут их издает. Казалось, что шуршат мыши — или даже тараканы, но тараканы должны были быть очень уж крупные, и его передернуло: этих тварей он терпеть не мог.

Ещё раз вздохнув, он толкнул последнюю дверь. Деревянная лестница за ней вела на пустой высоченный чердак, залитый бесцветным, каким-то тревожным светом. Осторожно ступая по пыльным доскам, он поднялся по последней лесенке, и выглянул в окно.

Пустой мертвый город лежал под ним, под затянутым белесой мглой небом. Низко стоявшее солнце расплывалось в ней смутным синеватым пятном. На севере смутно блестел черно-фиолетовый массив башни — она, казалось, совсем не приблизилась. Вторая же башня, трехрогая, напротив, выступила очень четко, — Йаати понял, что до неё всего-то километра два, и высотой она с сорокаэтажный дом, — но при всем этом узкая, словно обычная жилая башня. Воздух был неподвижен, и вновь ни холодный, ни теплый, — похоже, что эта жутковатая погода стояла тут постоянно.

Заметив, что вдоль края крыши идет узкая дорожка, Йаати выбрался из окна, и осторожно спустился к ней. Доски потрескивали под ним, и это его тревожило, — здание было старое, оно стояло тут уже явно не один век. Таких даже в его время не строили, — и он не помнил таких вот в Лахоле. Казалось, что он попал в какое-то химерическое будущее, — не совсем чужое, в чем-то узнаваемое, но в чем-то — невыносимо чуждое. Туда, куда не должен был попасть…

Йаати вздохнул. С одной стороны ему, конечно, хотелось вернуться домой, к теплой постели и полному холодильнику еды. С другой — ему выпало невероятное приключение, и любопытство его прямо-таки распирало. Проще говоря, в голове у него царила суматоха, и, что самое скверное, он до сих пор не верил, что всё это происходит наяву. Нет, если он сейчас свалится с крыши и ничего не случится, он точно во сне — ну а если нет? Страх он тоже чувствовал, и сильный, но всё же, как-то отстранено, словно это происходит не с ним.

Помотав головой, он пошел вдоль края крыши. Вокруг, тускло отблескивая, горбились другие крыши, в провалах улиц лежал прозрачный сумрак. Там ничего не двигалось, — но Йаати то и дело косился вниз и всё время прислушивался. Он уже понял, что уши тут более надежный союзник, чем глаза.