Бесконечность не предел (сборник) - Головачев Василий - Страница 10

– Поехал в автосалон, его любимую «Ауди» поцарапал какой-то лох.

– Когда, где?

– Только что, возле причала.

– Понятно, он не придёт. Вдвоём справимся?

– Не камни же таскать?

Они направились к магазину.

Прикидывая, чем собираются заниматься его «знакомые» в книжном магазине, Прохор глазами «родича» осмотрел эстетику здания торгового центра на другой стороне улицы.

Здание представляло собой пересечение геометрических фигур, пирамид и призм с крутыми изломами зеркальных стен, придающих ему неожиданный шарм, и вызывало интерес.

Уже входя в магазин, они услышали сзади чей-то возглас: «Погодите!» – оглянулись.

К ним подбегал высокий, узкоплечий молодой человек в ярко-синем костюме с укороченными рукавами.

По-видимому, это и был Вадик, о котором вспомнил Прохор-7.

У него было длинное лицо, белёсые ресницы и рыжая поросль на щеках, а волосы он постриг таким образом, что они свисали по бокам головы сосульками, обнажая выбритые змейкой места.

Прохор покопался в памяти, но знакомого с такими физическими данными и вкусами не обнаружил. В его одиннадцатом Ф-превалитете Вадиков не было.

– Подождите, я с вами, – повторил молодой человек ломким голоском.

Прохор-7 и девушка Жунь остановились, поджидая приятеля.

Прохор поймал его прицеливающийся взгляд, и неспящая интуиция подняла тревогу:

«Назад! Это Охотник!»

«Чёрт бы вас подрал! – с изумлением и даже с испугом подумал Прохор, собирая волю в кулак. – Как же вы мне надоели!»

Старт в числоформный туннель прошёл без эксцессов. Если в голову Вадика и в самом деле вселился Охотник, он ничего не успел сделать. Прохор опередил его, бросив своё «Я» (которое можно было назвать душой) в форме «пси-файла» в «прорубь» между числомирами.

А поскольку на раздумья о координатах выхода времени у него не было, он и махнул не «вниз», по направлению к своему Ф-превалитету, а «вверх», к началу Мироздания, олицетворяемому цифрой 1.

Прохор-2 жил в Суздале-2, но работал не в научном центре «Осколково», а в студии технического дизайна «Суздалёт».

Студия принадлежала частно-государственной компании по изготовлению вертолётов и геликоптеров и занималась разработкой внутренних интерьеров винтокрылых машин и даже дизайном их вероятных моделей. Каким образом математик Смирнов оказался в студии, понять было трудно, зато он занимался числонавтикой (Прохор-11 ахнул, узнав это) в свободное от работы время и понимал толк в геометрии. Воспринять главные постулаты формонавтики, объединяющей в себе числонавтику и формологию, для него не составило бы труда.

И ещё одно обстоятельство поразило и обрадовало Прохора-путешественника: в этой реальности существовала Юстина, почти не отличимая от той девушки, которую безумно любил Прохор-11, не находя взаимопонимания. И хотя звали её иначе – Устиньей, она была похожа на Юстину как сестра-близнец, а главное – любила Прохора-2, в отличие от своей «родственницы» из одиннадцатого Ф-превалитета! Об этом Прохор-11 узнал практически сразу после «высадки» в голове «родича», так как именно в этот момент Устинья и Прохор сидели в павильончике на набережной реки (оказавшейся Каменкой) и пили соки, болтая о своих знакомых, проблемах и прочих любопытных вещах.

За то время, пока Прохор-путешественник знакомился с миром «первого отрицания Единого» – что символизировала цифра 2, он узнал много забавного из жизни «родича» и событийной канвы «второй» числореальности.

Люди воевали и здесь.

США совместно с Израилем второй раз напали на Иран с целью «насаждения демократии», однако потерпели поражение, как и в первый раз (в 2012 году), потеряв два авианосца (в 2012-м они потеряли один авианосец), три эсминца, полтора десятка самолётов и около тысячи военнослужащих. Иран снова оказался гораздо более сильным государством и, несмотря на постоянно вводимые против него финансово-экономические санкции Евросоюза и самих США, приберёг для «демократизаторов» много сюрпризов наподобие зенитно-ракетных комплексов нового поколения, созданных как в самом Иране, так и закупленных в Китае.

Досталось и Израилю, на города которых упали двенадцать ракет дальнего действия, также созданных в Иране, что мгновенно охладило пыл израильтян и заставило их отказаться от участия в военной операции.

В памяти Прохора-2 хранились и сведения о войне двух Корей – Северной и Южной, закончившейся объединением обеих в одно государство, и война Турции с Кипром, и война Канады с Норвегией и Россией за Арктику. Хотя самой обидной из войн была для Прохора война в Дагестане, унёсшая сотни жизней, где окопались недобитые во время чеченских и ингушских кампаний ваххабиты и «чёрные исламоиды», как стали называть в России кавказских боевиков и террористов.

Запомнились «второму» Прохору и забавные вещи вроде шоу-скандалов во время выступлений известных звёзд эстрады и «парадов» секс-меньшинств. Особенно удивился «одиннадцатый» Прохор вручению очередных «наград» в области «шизоидного творчества» под названием «игнобелевских» премий.

В этом году премии давали за изобретение наногаджетов для подсказок на экзаменах, за создание «геояхт» с настоящими вулканами на борту, за изучение языка свиней и за «говорящую еду»: во время поглощения чебуреков, равиолей и пельменей они пели песни, читали стихи и ужасались, что их едят «живыми», что особенно нравилось обывателям.

Кроме того, Прохор посмеялся, узнав, что премию в области физиологии получили биологи за изучение «заразности» зевоты. В качестве подопытного материала они использовали красноногих черепах.

Однако больше всего Прохора-гостя волновали отношения «родича» с Юстиной… то есть Устиньей, и он поспешил выяснить данное обстоятельство у ничего не подозревавшего Прохора-2.

Она его любила! Ну, или примерно так Прохор воспринял спрятанные в глубинах психики «родича» оценки происходящего. Сам же «второй» относился к подруге намного спокойней. Он вообще был исключительно уравновешенным субъектом, терпеливым и флегматичным, в глубине души поддерживающим собственное понимание мира как нечто неколебимое. И при этом он часто уступал друзьям и приятелям, напряга не любил, с Устиньей бывал небрежен, а творческие решения иногда выдавал такие нестандартные, что руководители в студии хватались за головы и открывали рты.

А ещё он был довольно ленив, что резко отличало его от Прохора-11.

Впрочем, проанализировать, чем они разнятся ещё, Прохор-формонавт не успел.

Что-то тёмное спустилось с небес на сидящих, повеяло холодом, словно облако на мгновение закрыло солнце, и Прохор прислушался к своим ощущениям, пытаясь понять их причины. Потом почти без раздумий прыгнул в «прорубь» меж мирами, чтобы «высадиться» в своём собственном теле: что-то изменилось там, в родной числореальности, требующее его присутствия.

Короткая череда «восходов» и «закатов» привела к смене ощущений. Появилась боль в спине, в правой руке, заболела шея.

Зрение восстановилось, пришлось только сморгнуть набежавшие слёзы.

Болезненные ощущения были привычными, они означали, что члены затекли после нескольких часов неподвижности.

А над ним склонилось чьё-то знакомое лицо.

– Очнулся, наконец!

– Сабля? – окончательно пришёл он в себя.

– Кто же ещё? – вопросом на вопрос ответил друг, которому он позвонил перед путешествием по числомирам. – Можешь встать?

– Конечно. – Прохор приподнялся на локтях, поддерживаемый сильной рукой Саблина. – Который час?

– Вечер уже, половина седьмого.

– Ух ты, сколько я провалялся! Как ты меня нашёл?

– Не время разглагольствовать, тебя ищут копы. Сможешь дойти до машины?

Прохор сел на топчане, массируя плечо, потом шею и кисти рук.

– Минутку, кровь запущу. Надо хозяина поблагодарить, он меня выручил.

– Да ничо, всё нормально, – отозвался низким басом Никита Иванович, возникая за спиной Саблина. – Не знаю, чего ты наворотил, паря, но сдаётся мне, вины за тобой нет.