Йанто Путешественник (СИ) - Охэйо Аннит - Страница 39

Всё время крутя головой, как заведенный, Мишка сам не заметил, как добрался до станции. Её окружал двухметровый сетчатый забор, но ворота в нем были снесены, словно в них въехала машина. За ними зеленели нетронутые заросли, — похоже, у`рар давно тут не бывали…

Продравшись через них, Мишка задрал голову и посмотрел вверх. Черт его знает, почему, но стена станции состояла из метровой, примерно, высоты листов нержавеющей стали, отклоненных наружу под углом градусов в десять, так что получалось нечто вроде громадных перевернутых жалюзи. Щели между ними, правда, тоже оказались заварены, но края вертикальных листов торчали сантиметров на пять и, в принципе, он вполне мог залезть наверх по этой своеобразной лестнице. Благо, что высота тут оказалась не очень-то большой, — где-то этажа четыре. Куда проще, конечно, было просто зайти через дверь, — но найти код к ней Йоло так и не смог, как ни старался…

Вздохнув, он поднялся на бетонный выступ фундамента, взялся за край, примериваясь, потом уцепился за край второго снизу листа, задрал ногу, уперся в край первого снизу, подтянулся…

Во второй раз процедура оказалась сложнее, — ему приходилось опираться уже не на удобную бетонную плоскость, а на скошенную кромку шириной в полсантиметра. К счастью, нарочно надетые на этот случай Сашкины ботинки с рифлеными подошвами держались на ней крепко, а найденные на том же складе перчатки с толстыми накладками надежно защищали пальцы. Мишка вновь выбросил вверх руку, потом вторую, подтянулся…

В этот раз пальцы чуть не соскользнули, и он тихо зашипел от злости. Но, как ни смешно, именно злость придала ему сил, и он полез по стене, стараясь покончить с этим побыстрее, и не думать о зияющей за спиной пустоте. Раз-два-три-четыре… раз-два-три-четыре…

Мишка старался не смотреть по сторонам, и ему сразу же начало казаться, что он ползет по этой чертовой стене уже целую вечность. Тут он, однако, добрался до крыши, — тут наклонный край листа выступал в пустоту сантиметров на двадцать. Он взглянул на него снизу вверх, вздохнул и невольно поджал живот, стараясь справиться со страхом. На словах всё это казалось очень простым, но на деле…

Неожиданно даже для себя он рывком задрал ногу, зацепился за последний выступ, — и выбросил тело вверх. Ладони резко ударили в металл, подбросив его ещё выше… он нагнулся вперед, одновременно падая на бок… грохнулся на самый край, наполовину над пустотой… судорожно крутанулся, словно падающая на лапы кошка… ещё раз… и ещё… и замер, раскинув руки и глядя на бесконечно высокую вязь перистых облаков. Он всё же сделал это… правда, слезть таким вот путем он уже не смог бы, и теперь оставалось лишь довести всё дело до конца.

Мишка вновь вздохнул. Сердце билось уже где-то у горла, и он полежал ещё пару минут, успокаиваясь. Всё же, крутиться нагишом перед зеркалом, любуясь собой и воображая себе бог весть какие подвиги, — это одно, а реально рисковать головой или жизнью друзей, — совершенно другое…

Ещё раз вздохнув, он встал и осмотрелся. Как и ожидалось, крыша — два пологих ската — оказалась идеально гладкой. Никаких тебе люков или вентиляционных труб… но он, к счастью, и не рассчитывал на них.

Мишка поднялся к коньку, постоял ещё минуту, осматриваясь, потом, поняв, что просто тянет время, подошел к торцу крыши. Здесь он лег на живот и, держась за край листа, осторожно заглянул вниз.

Торцевая стена, как и крыша, была идеально гладкой и отвесной. Однако в ней, как раз под крышей, зиял пустой проем окна, и оттуда волнами поднимался горячий, пахнущий озоном воздух. Край крыши выступал над ним сантиметров на двадцать, — и именно на этом строился план Йоло. Сейчас, правда, он казался Мишке бредоватым… только вот отступать было уже некуда. Разве что тупо сигануть вниз.

Медленно, словно во сне, Мишка стащил перчатки и сунул их в наплечную сумку, — ещё не хватало, чтобы пальцы соскользнули в самый ответственный момент!..

Не давая себе задуматься, он развернулся боком и свесил ногу в пустоту. Теперь…

Наверное, он так никогда и не решился бы, но всё произошло уже против его воли, — тело соскользнуло, пальцы судорожно вцепились в край крыши, бросив его к стене… тут же сорвались…

Мишка без малейшего участия рассудка поджал ноги… и со всего размаху грохнулся на задницу. В глазах потемнело от боли, несколько секунд он плавал в полуобмороке, оглушенный ударом… потом вокруг понемногу посветлело. Он сидел на решетчатой галерее, идущей вдоль торцевой стены здания. Большую его часть занимали двенадцать квадратных колонн генераторов, поднимавшихся к крыше, между двумя их группами, в самой середине, стоял куб реактора. Вот, собственно, и всё. Закрепленные на стенах лампы заливали зал ярким бело-зеленым светом, сухой, жаркий воздух окутал Мишку, словно одеялом. Морщась от боли, он поднялся на ноги, и по узкой лесенке полез вниз.

Это оказалось едва ли не сложнее, чем взбираться наверх по стене, — пострадал не только зад, Мишка ещё приложился и копчиком, причем, довольно основательно. Правда, ему всё равно чертовски повезло, — сейчас он и сам не понимал, как решился на подобную глупость. Но, так или иначе, он здесь, — и, значит, должен довести дело до конца…

Спустившись, он сел у основания лестницы, пережидая новый приступ слабости. Здесь оказалось прохладно, через прикрытые открытым с торцов коробом решетчатые двери ровным потоком втекал свежий воздух. Ещё с минуту Мишка бездумно дышал им, потом всё же поднялся, подошел к реактору — и замер, глядя на пульт управления. Конечно, никаких тебе аварийных выключателей или ещё какой подобной глупости, — без кодов тут в самом деле ничего не сделаешь. Ладно, он и не рассчитывал на это…

Прихрамывая, он обошел реактор. От верхней грани трехметрового куба к генераторам тянулись толстенные кабели. Туда же вела очередная лесенка, и Мишка взобрался по ней. Как и на схеме, доступ к ядру закрывала массивная литая крышка, притянутая болтами. К счастью, прихваченный им со склада гаечный ключ оказался как раз нужного размера. Болты, правда, оказались затянуты намертво, так что отвернув один, Мишка взмок, словно мышь. К тому же, вокруг крышки зияли решетчатые люки системы охлаждения, из которых вырывались мощные потоки раскаленного воздуха.

Вздохнув, Мишка стащил через голову футболку и принялся за второй болт. В такой адовой жаре он с наслаждением сбросил бы с себя вообще всё, но сама крыша реактора тоже оказалась горячей, так что он крутился, словно уж на сковородке, — а уж о том, чтобы разуться или хотя бы снять джинсы, не могло быть и речи. Обливаясь потом, он налегал на ключ, изо всех сил сражаясь с жутко тугими болтами. Их тут оказалось тридцать два, — так что, когда дело дошло до конца, Мишка едва соображал, где он, и что с ним. Босой и полуголый Йанто тут просто поджарился бы…

Кое-как спустившись на пол, он растянулся на холодном бетоне, с наслаждением чувствуя, как остывают его волосы и кожа. Мучительно хотелось пить, — но взять с собой воды он не догадался, и сейчас ругал себя за глупость.

Тем не менее, дело нужно было довести до конца. Поднять двухтонную крышку руками он никогда не смог бы, — но это, к счастью, и не требовалось. Как раз на этот случай тут имелся мостовой кран — и, вновь вскарабкавшись наверх, Мишка застропил и снял крышку. Из-под неё вырвался мощный поток света, — но заглядывать туда он, естественно, не стал. Не напрямую, — он запасся прикрепленным к палке зеркальцем Ленки. На знакомые ему атомные реакторы это совсем не походило, — несколько углублявшихся к центру колец, между которых пылало желтовато-зеленое сияние. Силовое поле должно было сдерживать радиацию надежнее метрового свинца, — но дозиметра у Мишки не было, и проверить это он, к сожалению, не мог.

Вздохнув, он вытащил из сумки то, ради чего проделал всё это — гравилинзу. Если бросить её в активное ядро, эффект, как говорил Йоло, будет считаться в мегатоннах. Вот только бросать её туда он не стал, — жить ему всё-таки хотелось. Придуманная Сашкой конструкция была чрезвычайно примитивна, — легкая раздвижная трубка и шнур с привязанной к нему линзой. Конец шнура свисал свободно и, чиркнув зажигалкой, Мишка поджег его. Тут же дунул, сбивая пламя, — но шнур не погас, а начал тлеть, выпуская струйку дыма. В конце концов, он дотлеет до узла, — и линза упадет в реактор.