Невеста палача (СИ) - Дар Маргарита Вячеславовна - Страница 33

Каллида привстала на цыпочки, желая дотянуться до губ колдуна, тот отпрянул, схватил тонкие запястья, отдернул, подался вперед, навис над женщиной грозной скалой.

— Довольно! Прекрати глупые игры!

— А зачем? — хихикнула та, — на самом деле ты ЭТОГО хочешь, но почему-то упорно сопротивляешься.

— Ошибаешься, — в голосе Князя звучало напряжение, брови угрожающе сошлись на переносице, — поверь, будь здесь реальная ты, а не астральная, ни секунды не задумываясь, вырвал бы твое черное сердце.

— Ах, какие бессмысленные угрозы, — жрица наморщила носик, пренебрежительно фыркнула и все же отступила на пару шагов.

— Отнюдь не бессмысленные, — в глазах мужчины блеснул странный огонек, — минувшие столетия дали возможность набраться сил, приумножить в десятки раз.

Колдунья наигранно засмеялась:

— Тогда покажи, на что способен.

Константин шагнул вперед, сильные пальцы ухватили тонкое горло, тело оторвалось от пола, захрипело, лишенное воздуха, беспомощно заболтало ногами. Каллида не сопротивлялась, напротив, развела руки в стороны, скрючила бледные пальцы, ногти тут же изменили форму, вытянулись, заострились, на кончиках образовалось переливающееся сине-зеленое свечение, похожее на узенькие молнии, шустро устремившиеся к хозяину Амбра Каструм. Князь вздрогнул, замер, сердце забилось быстрее, ледяной озноб прокатил по напряженному позвоночнику, на верхней губе выступили капельки пота. Сообразив, что жрица затеяла колдовство, он с силой отшвырнул ее в сторону. Та взвизгнула в кратком полете, с шумом повалилась на пол.

— Что ты задумала? — зарычал колдун, голос огрубел, стал басистым.

— Боюсь, мой дорогой Арман, что минувшие столетия не только не добавили тебе сил, но и заставили поглупеть, — с издевкой сказала Каллида, хитро сощурилась. — Видишь ли, я приобрела множество новых знаний, в том числе, как творить магию в астральном теле.

— Это невозможно! — заревел Константин, дыхание потяжелело.

— Очень даже возможно, — красивые губы жрицы Далия искривила злорадная улыбка, глаза алчно заблестели, наблюдая за перевоплощением мужчины.

Корчась, выгибаясь от боли, сковавшей мышцы, ломающей кости, тот все же стойко держался на ногах, из последних сил стараясь не выдавать мучений. Глядя на руки, терзаемые судорогами, он видел, густую бурую шерсть, растущую на коже с невероятной скоростью, сужающиеся, вытягивающиеся ногти становились острыми когтями, пальцы уменьшались, выгибались, походили на толстые крючки. В отчаянии он обхватил лапами голову, в висках стучало, заревел, согнулся, не помогло, продолжил меняться. Сильно увеличился в размерах, штаны и рубашка затрещали, разошлись по швам. Раздраженно ухватившись, оборотень сорвал испорченные лохмотья, зарычал, швырнул в сторону, со стоном захрипел, будто раненый зверь. Но уже через мгновение все было кончено, перед жрицей Далия, Константин предстал в облике огромного бурого медведя, на вид могучего, свирепого. Стоя на задних лапах, не рискуя приблизиться, он пожирал ее ненавидящим взглядом.

— Наконец-то, послушным ты нравишься мне гораздо больше, — довольная, Каллида поднялась, отряхнула платье. — Ох, ну не гляди так укоризненно, ты же знаешь, я всегда довожу задуманное до конца. Ты мой, и как бы усердно не сопротивлялся, все равно сломлю непокорную волю.

Медведь подергал кожаным носом, принюхиваясь, колдунья хмыкнула:

— Я действительно не понимаю, почему яростно противишься нашему единению. В прошлом, ты бесконечно часто давал понять, что нуждаешься во мне. Уверена, за прошедшие столетия мало что изменилось. Со мной никто не сравним, лучше меня не найти. И ты это знаешь, правда, мой дорогой Арман?

Оборотень, скалясь, обнажил острые клыки, ему не нравились слова женщины. Каллида отмахнулась, захихикала, подошла ближе. Запустив пальцы в шерсть на звериной морде, заглянула в кобальтовые глаза, потемневшие, словно небо перед грозой. Но то, что увидела в их глубинах, заставило вздрогнуть, нахмуриться. Сделав глубокий вдох, она сморщила маленький носик, ахнула:

— Что за мерзкая вонь? От тебя несет… женщиной?!

Неожиданное открытие привело Каллиду в бешенство, в омерзении она отпрянула, скорчила гримасу, изуродовавшую прекрасное лицо, взвизгнула:

— Как я прежде не почуяла? Страсть к другой! Так вот почему ты сопротивлялся! — колдунью осенила очевидная догадка. — Но как же так? Ты мой! Только мой!

Ярость вскипела стократно, распалившись, она сжала кулаки так, что побелели костяшки пальцев, задрожали руки, из горла вырвался крик отчаянного негодования. Вопль стремительно разнесся по библиотеке, забился в самые далекие уголки комнаты, взлетел вверх, до потолка, разбившись о высокий каменный свод.

В звенящем воздухе, преисполненном хаоса, внезапно послышался едва уловимый скрип, приоткрылась входная дверь, колдунья резко обернулась, и взгляд ее устремился на светловолосую девушку, остановившуюся в проходе.

Дарина потерла глаза. Беспокойный сон разбудил ее, тревога подняла с постели, заставила брести по коридору, направила к дверям библиотеки. Но стоило распахнуть створки, девушке почудилось, что она не просыпалась, и снова провалилась в часто преследуемый кошмар. Черноволосая женщина, сменившая облик Вереи, зло пожирала ее темными глазами, медведь, стоит на задних лапах, готовый принять удар кинжала. И все же этот сон отличался гораздо больше, и первое, что бросилось в глаза, здоровый вид зверя, преисполненного силы. Густая бурая шерсть целехонька, острые длинные когти торчат как стальные лезвия, длинные клыки сверкают белизной, и глаза… не свойственные животному, кобальтового, до боли знакомого цвета.

— Это… ОНА!? — дрожащим от ярости голосом, прошипела Каллида, ткнула пальцем в девушку. — И ты предпочел ее МНЕ!? Как низко ты пал, мой дорогой Арман. Но сейчас мы это исправим. Ты в мой власти и обязан подчиняться.

Медведь заревел, из пасти брызнула слюна, замотал головой, не имея сил противиться воле госпожи. Та осклабилась, наслаждаясь возвращенным превосходством, выкрикнула:

— Убей ее!

Зверь опустился на четыре лапы, зрачки расширились, дыхание участилось.

— Ну же! — рявкнула колдунья и тот бросился вперед.

В ужасе Дарина распахнула глаза, сон превратился в реальность, сердце замерло, больно стукнуло, оборвалось, на лбу и верхней губе выступили капельки пота, сильнее прижала к груди скомканный в ладонях кусочек простыни, в которую завернута. Но не успела мысль о кончине промелькнуть в голове, как медведь, достигший центра, резко развернулся, нацелился на жрицу, заревел. На лице Каллиды мелькнуло непонимание, не успел из горла вылететь даже малейший звук, медведь обрушился на нее огромной разъяренной массой, движимый единственным желанием, разорвать в клочья. И ему удалось бы задуманное, будь та реальна. Едва острые клыки погрузились в мягкую плоть, астрально тело колыхнулось, уносясь к естественной оболочке, растворилось в пространстве.

Бурый упустил добычу, растерянно повертел головой, дернул носом. Осознав потерю, осунулся, голова поникла, воздух из груди вырывался тяжело, с хрипом.

Странный звук вывел Дарину из оцепенения. Не веря, что осталась жива, она собрала воедино остатки храбрости, приподняла веки и взглянула на зверя в другом конце комнаты. И чем больше смотрела на него, тем сильнее ее тянуло к хищнику. Не в силах преодолеть странного притяжения, девушка сделала шаг вперед. Медведь инстинктивно ощутил движение, встрепенулся и, в мгновение ока, за два прыжка преодолев расстояние, разделявшее их, навис над несчастной. Охнув, та плотно зажмурила глаза.

Горячее дыхание зверя шевельнуло волосы на макушке, отчего Дарина вжала голову в плечи сильнее, боясь представить, что может последовать дальше. Но медведь не шевелился, и тогда девушка решилась, приоткрыла один глаз, а затем и второй. Казалось, бурый успокоился, поэтому рискнула взглянуть ему прямо в глаза. Их синева, знакомая, манящая, теплой волной ощущений потекла ей прямо в душу, и она в неверии простонала: