Могильщик. Трое отвергнутых (СИ) - Башунов Геннадий Алексеевич - Страница 5

Нужно вызвать Друга, затем убить чужака, и тогда его счастью быть.

***

- Мы нашли его, - говорил Викле, по виду очень довольный собой, - нашли, и загнали в Бергатт.

- Угу... - промычал Сверкле. У племянника Викле была бледная рожа, а правую руку стягивала окровавленная повязка, виднеющаяся из-под располосованного рукава куртки.

Зато с ними пришли четверо рыбаков и трое каменщиков. Значит, всего на хуторе собралось девятнадцать взрослых мужчин-горожан из двадцати пяти - остальные были в городе. В большом доме сейчас то тут, то там сидело пятнадцать мужиков, да ещё четверо несли караул на стене, хотя вряд ли чужаку пришло бы в голову сейчас соваться сюда.

С другой стороны, он мог попытаться сбежать откуда пришёл, а прийти чужак мог только от Шранкта, единственную дорогу на который перегораживал хутор Викле. Значит, важно его не пропустить.

- А что вы нашли? - с презрительной ухмылочкой спросил Викле у Хасла. - Не кучу ли своего говна, что со страху выронили по дороге? Твой папаша, как я помню, был храбрец из тех ещё.

- Мы нашли второго чужака, - сухо ответил Хасл. - У него было распорото брюхо, как и у Керага. И убили его за пару часов до нашего прихода, выходит, часа четыре, может, пять назад.

- Так и есть, - кивнул Некпре. - Быть может, даже час.

- Не может быть, - покачал головой Эзмел. - Мы встретили чужака у озера... дай-ка прикину... три часа назад. Мы погнали его прочь, а потом встретили Викле. Мы-то просто хотели прогнать его с перепугу, но когда узнали о случившемся с Керагом, решили убить. Думали, что зажали его в ловушку, но он располосовал руку Сверкле и смылся в Бергатт. И, готов поклясться, он драпал по руинам так же быстро как я по ровному.

- Это был тот чужак, который ошивался вчера у хутора? - спросил молодой охотник у Викле. Старик медленно кивнул, по его скулам ходили желваки. Двое чужаков и неизвестный убийца под самыми стенами хутора, это действительно хреновые новости для хуторянина. Эта картина доставляла Хаслу удовольствие, но помимо этого он ощущал нарастающее беспокойство. И не только за Миреку.

- За час или два никто бы не добрался от Серых полей до озера, - озвучил Эрли мысль, которая сейчас была в голове у каждого. - Выходит, у нас тут не один чужак, а три. Кто знает, может, ещё больше. И никто не заметил, как они здесь появились? Это дурной знак, попомните мои слова.

- Быть может, чужаков всего двое, - предположил старший лесоруб. - Но это означало бы, что Керага и второго пришельца убил кто-то из наших.

- Невозможно, - в один голос сказали Викле, Жерев и ещё пара человек. После короткой перебранки всё-таки пришлось признать, что лесоруб неправ - никто не мог бы совершить два убийства и не попасться, кроме того все лесорубы и хуторяне всё время были на виду друг и друга.

- Выходит, - продолжил Эзмел, - у нас завелось ещё двое чужаков. Один из них в Бергатте, а второй... где?

- Думаю, остался где-то в полях, - сказал Хасл. - Вчетвером мы не смогли бы прочесать всё как следует и за весь день.

- Не факт, - встрял Эрли. - Помнишь, я увидел по дороге сюда чёрную тень в развалинах? Того времени, что было у чужака, должно хватить, чтобы добраться с полей до Бергатта.

Лесоруб какое-то время думал, морща лоб. Но, что самое удивительное, помалкивал Викле, а рожа у него была такая, будто кот нагадил ему в молоко, и молодому охотнику это не нравилось. Чёртов старик что-то скрывал.

- Значит, у нас есть два живых чужака, в этом мы почти уверены, - начал рассуждать Эзмел. - Одного никто толком не видел, но сомневаться в его существовании не приходится. Второго мы загнали в город. Первый повинен в смерти человека и третьего чужака. Второй никому ничего плохого, вроде бы, не сделал. В любом случае, нам нужно избавиться от обоих. Вот только вопрос: от которого в первую очередь? Опасного, но неизвестно где спрятавшегося, или того, что ушёл в Бергатт там, где лес почти подступает к стене. Или разделимся на два отряда, чтобы попытаться убить обоих?

Все молчали, раздумывая. Потом заговорили всем скопом. После пятиминутного спора решили: облава нужна одна, но большая - так у жертвы будет меньше шансов уйти.

- Значит, решаем, кого мы ищем в первую очередь.

- Убийцу, - предложил Эрли первым. - Пока никто ещё не погиб.

- А я бы сначала выследил того, что мы загнали в Бергатт, - прошипел Сверкле, осторожно ощупывая раненую руку. - А когда поймал бы его, то как следует выспросил про другого - вдруг они друзья?

Разгорелся второй спор. А во время споров побеждает большинство. И, судя по крикам, выходило, что хуторяне уж слишком сильно хотят поквитаться с парнем, располосовавшим руку Сверкле, в то время как охотники и лесорубы собирались поквитаться с неизвестным убийцей. Рыбаки орали вместе со всеми, лишь Эзмел помалкивал, понимая, что решать придётся ему - как скажет он, так сделают рыбаки, а значит, и все остальные.

- Я предлагаю, - сказал наконец Эзмел, - идти к лесу, а потом пробовать пробраться в Бергатт. Уж лучше синица в руке, как говорится. Вытащим пришлого наружу, поговорим... Эту проблему решить проще. Что с убийцей... - Рыбак буквально просверлил взглядом Викле. - Я думаю, нам придётся вызывать Друга. В конце концов, кому-то из старших придётся отвечать за судьбу всех остальных. Если мы найдём ещё кого-то из наших людей с вспоротым брюхом, Другу это не понравится куда больше, чем причинённое ему беспокойство.

Викле сплюнул на пол и ничего не ответил.

***

Четырнадцать человек вышли из хутора; четверо остались у подножия холма, десять пошли к Бергатту: охотники, Жерев, рыбаки, каменщик и двое сыновей Викле. Сам хозяин хутора заявил, будто желает охранять дорогу с двумя оставшимися каменщиками и лесорубом. Судя по тому, что сейчас на него работали дровосеки, Викле запланировал какую-то стройку или ремонт, а значит, старик собирается не столько охранять дорогу, сколько уговорить каменщиков работать на него за минимальную плату. Про своё благополучие этот засранец никогда не забывал, так Хаслу говорил отец.

Слова, которые сказал Викле об отце, заставили молодого охотника сжать кулаки и выругаться про себя. Хуже всего то, что старый ублюдок прав. Хасл плохо помнил тот день, когда Друг забрал отца, но неподобающее поведение родителя запомнил хорошо. Как всегда, что-то туманило ему воспоминания, и тот Йоль, который был почти уже три года назад, оставался смутной чехардой чувств - блаженства, боли, ненависти, отчаянья и вновь блаженства.

Хасл протянул руку к груди, но отдёрнул её. Не приведи боги, его ярость передастся Другу через метку магов.

Тем временем, отряд уже почти добрался до Бергатта. Погода совсем успокоилась, лишь редкие порывы влажного ветра напоминали об утренней буре. Возможно, завтра придёт весна или лето, и сегодняшний день станет дурным сном. Но для этого нужно поймать чужаков.

- Вот сюда он убежал, - сказал Эзмел, останавливаясь у одного из проломов в стене. - Предлагаю идти по двум улицам в четверти мили друг от друга. Я пройду чуть дальше со своими ребятами и Жеревом - он получше помнит пришельца, - а вы, парни, идите по этой улице. Внимательно смотрите на проклятья Древних, возможно, в одном из них мы и найдём нашего чёрного чужака.

Жерев нервно рассмеялся:

- Надеюсь, ему вырвет кишки и оторвёт ноги.

«Бахвалится, - понял Хасл. - Возможно, в одном из них останется кто-то из нас, с оторванными ногами или без головы. Или, как это было с Мерше, несчастный будет умирать долго, превращаясь в иссохший ходячий труп».

Омерзение и страх, вызванные воспоминаниями о младшем брате трактирщика, решившим однажды найти монет на выпивку в руинах, заставили Хасла поёжиться. Когда он был мальчишкой, они с Эрли и ещё парой ребят частенько забегали за стену, но никогда далеко. Потому что тот, кто заходил далеко, не возвращался. В тот день Хоркле отказался наливать брату ещё кружку эля, заявив, будто тот пропил уже всё, на что наработал, и обиженный Мерше сказал, что пройдёт к руинам. Все кто был в таверне пошли следом, смеясь и подначивая пьяницу. Никто не боялся за него - все думали, трусоватый Мерше не сунется в Бергатт. Но желание выпить пересилило трусость. Мерше тогда прошёл два квартала, и все кричали ему, чтобы он шёл назад, кто-то даже обещал поставить выпивку за свой счёт. Но Мерше был туп и упрям как баран и шёл дальше и дальше, пока одно из уродливых деревьев, на которое он опёрся, чтобы отдохнуть, не загорелось. Тогда пропойца побежал назад, воя во весь голос. Так как он остался жив, и никаких ран на теле не оказалось, все посмеялись над ним и пошли пить дальше.