Тринадцать эмоций (СИ) - Зарецкая Анастасия - Страница 2

— Я знаю.

— Ты так и не простила им этого, да?

Лиада обернулась и посмотрела на сестру, словно на сумасшедшую. Простила?.. Нет, простить — нельзя. Она никогда не простит.

— Нет.

Что же, исчерпывающе.

На середину полянки, свободную от сельчан, действительно шел, важно вышагивая, староста: Ваний, мужчина лет пятидесяти с седыми висками. Народ перед ним расступался, люди приветливо здоровались.

Ваний добрался до той самой середины и, выпрямив спину, важно посмотрел на односельчан. Его сын остался стоять в толпе, заслужив одобрительно-очаровывающие взгляды незамужних девиц и ехидный смешок Лиады.

— Добрый день, жители Заречной! — произнес староста. «Добрый-добрый», — покивали мужики, а слишком эмоциональные бабы горестно вздохнули.

— Думаю, что цель нашего сегодняшнего праздника всем известна, поэтому говорить о ней не нужно, — продолжил Ваний. — Поэтому я только хочу напомнить, дорогие сельчане, что быть выбранным в жертвы — большая честь, которая дается не каждому. Избранные должны гордиться: именно они выступают спасителями нашей деревни! Может, кто-то хочет быть добровольцем?

Теперь утих даже самый тихий шепот, будто все собравшиеся на поляне не то что потеряли способность поговорить, но и вымерли. Одновременно.

Быть избранным не желал никто, несмотря на предоставленную честь.

— Никто не желает? — рассеянно произнес староста, впрочем, на чьи-либо желания он не рассчитывал. — Хорошо, тогда имя нашего спасителя я назову сам.

Вот тут-то и начался шум. Основными претендентами на роль жертвы считались одноногий Пак и умалишенная Федоня, и эта тема была обговорена тысячу раз. Все же предпочтение отдавали Паку: кто решится отправить к чудищу больную старушку, которая сама вот-вот отправится в мир иной? Не по-человечески как-то…

Да и Пака отправлять не по-человечески…

Да никого не по-человечески!

— Как вы знаете, обычно мы выбираем слабых, случалось только несколько исключений. — Народ охотно закивал. — Но это не может продолжаться вечно! — «Не может, не может», — согласились жители Заречной. — Поэтому сегодня наш выбор пал…

Сельчане затаили дыхание. Так Пак или Федоня?..

— …на Лиаду Горскую.

Сельчане выдохнули.

Лиада — нет. Она замерла на одном месте, бессмысленно пялясь в старосту.

Лиада Горская. Она сама.

В принципе, что-то такое Лиада и подозревала. Вслед за мамой, почему бы и нет?

Но ведь Лиада ещё не успела даже сделать то, самое главное…

Лика вцепилась в запястье старшей сестры, в её глазах стояли прозрачные слезы. Один любимый человек за другим…

Лиада с тоской посмотрела на сестричку, наклонилась к её уху, прошептала: «Будь счастлива», как когда-то шептала самой Лиаде мама, и, оставив рыдающую Лику на попечительство приближающегося Вена, пошла вперед, стараясь сохранять лицо невозмутимым.

Торгующий пирожками мужичок жалостливо протянул Лиаде свой товар, мол, угощайся, бесплатно. Девушка отказалась. Старая Фения, которая больше всех не любила Лиаду, пустила слезу. Какой бы необщительной девицей не была Лиада, многие односельчане успели к ней привязаться, и сейчас стыдливо опускали глаза, не в силах что-либо исправить. Вернее, в силах, но разве кто вызовется быть добровольной жертвой? Да ещё за какую-то непонятную Лиаду…

Глядя на все это, Лиада вдруг подумала, что жители Заречной ещё не совсем потеряны. Если постараться их исправить, то… Она резко остановилась, перестав идти сквозь толпу, и, осмотревшись вокруг, задорно воскликнула:

— Да ладно вам, я ещё поборюсь! — и подмигнула односельчанам.

Теперь бабули смотрели на неё не с жалостью, а с опаской.

Добравшись до середины поляны, Лиада остановилась и пытливо посмотрела в глаза старосты. Тот немного смутился, но все же сказал:

— Понимаешь ли ты, Лиада, оказанную тебе честь и принимаешь ли её?

— Понимаю — ещё как, но разве могу не принять? — хмыкнула Лиада.

По полянке пронеслись смешки. Стандартная схема поведения жертвы (а именно мольба о пощаде) была напрочь забыта, и сейчас на середине поляны творилось нечто забавное, а такое встретишь редко.

— Ну… — Ваний замолк. — Ты можешь идти, — наконец вспомнил он и махнул рукой в сторону леса за его спиной.

— Обязательно. Только вот как же последнее желание?

О последнем желании староста слышал первый раз, а если такого раньше не случалось — значит, не полагается никакого желания. Но Лиада уже вновь оказалась в толпе и двигалась, как ни странно, в направлении леса. Только вот неожиданно изменила направление и пошла прямиком к сыну старосты, которого, к слову, звали Филиком.

— Это мое последнее желание! — объявила она весело и впилась в губы Филика поцелуем, чтобы через несколько секунд от них оторваться.

Ненормальная, сумасшедшая девка. К чудищу ей и дорога.

А Лиада звонко рассмеялась: только ради этого недоуменного лица её несостоявшегося женишка следовало побыть жертвой!

Махнув рукой на прощание односельчанам, девушка двинулась теперь уже точно в сторону леса.

На свою младшую сестричку Лиада больше не смотрела.

*Солнцесвет — лето.