Тьма надвигается с Севера (СИ) - Шкиль Виктория - Страница 31

— Кто говорит?! — Резко оборвал его вопросом на вопрос Мистериорн, оборачиваясь к Агаолайту и борясь с подспудным желанием закричать, что это всё ложь. Ему было не очень приятно признаваться в том, что его признали эльфом второго сорта и открытым текстом послали подальше. — Каэльдар?! Он просто болтун! Сам подумай, кто я, а кто леди Талиана?! Я должен быть, как минимум, Фириатом чтобы её отец посчитал меня достойным её.

Феранор надеялся, что его неумелая ложь, останется незамеченной собеседником. Но сам факт возникновения такого разговора его напрягал. Этот Агаолайт, что, всю дорогу от Эльвенора искал момента, чтобы поинтересоваться об этом?

— Нет. — Эльф покачал головой, щурясь на заходящее солнце. — Я слышал это ещё в столице, перед самым отплытием. Говорили, что к дочери Кайонны посватался какой-то капитан с приграничья, а до этого я знал, что ты вроде как оказал его дочери большую услугу, когда она была в Диком Лесу. Вот и подумал…

— Ну да… заслуга… провожал её до Дерева квенов к их предсказательнице.

На этом разговор их переменил тему. Агаолайта заинтересовали подробности из жизни лесных эльфов и правда ли то, что все они переселились на деревья. Феранор как мог подробно отвечал на его вопросы, ничем не выдавая своего резко испортившегося настроения.

Вот вам, пожалуйста! Напомнил… а Феранор уже думал, что это отпустило его… На корабле он страдал от морской болезни и был в пьяном беспамятстве, в эльфийском посольстве он занимался подготовкой к походу и ему было некогда, в пустыне его поглотили походные дела и до того момента как Агаолайт не завёл речь о Талиане, Феранор не вспоминал о своём неудачном сватовстве.

Долго отсиживаться под кактусом Феранору не пришлось. Караван разбивал свой лагерь рядышком со становищем бала и капитан обязан был быть рядом со своими воинами. К тому времени, как запылали разожжённые караванщиками костры, на которых весело зашкворчало жарящееся мясо, на барханы легли первые предвечерние сумерки. Пустынники успели переодеться (скорее всего, просто напялили на себя новые шмотки поверх старых) и теперь их женщины навешав на себя побольше украшений, вышагивали между своими жилищами, покачивая бёдрами, чтобы привлечь к себе внимание светлокожих эльдаров, которых зрели впервые в своей жизни. Весь остаток дня Феранор проходил хмурый, так и ищущий на ком бы сорвать злость и даже чернокожие дикари, в своих тщетных попытках поразить эльдаров своей убогой роскошью, его не развеселили. В качестве мести за любопытство он назначил ан-лорда Анналиона ответственным за проверку постов на ночь, а сам в удручающем настроении духа завалился спать.

* * * *

Спал капитан плохо. Стоило закрыть глаза, как сцены почти месячной давности начинали мелькать перед ним, быстро сменяя одна другую, перемежаясь картинами откровенного бреда и несбыточных мечтаний. Феранор видел себя со стороны, как будто он снова идёт через сад по длинной выложенной красноватым вулканическим туфом дороге, ведущей к ступеням особняка. По пути он проходил под перекинутыми над дорожкой ажурными арками, с кованными переплетающимися узорами на них, изображавшими языки пламени. Для дополнительного сходства, на узоры даже было наложено заклятье, заставляющее их отсвечивать красным мерцающим светом. Сам дом лорда Кайонны напоминал гору, или вулкан, вздымающийся своей вершиной выше крон исполинских аладоров. Стены его были сложены из дымчато-серого, с жёлтыми вкраплениями, базальта, фундамент оформлен с нарочитой грубостью, имитируя настоящую горную породу. Даже вход был оформлен как пещера, над которой расправляла свои огненные крылья статуя феникса. Вместо дверей Феранора встречала завеса, переливающаяся всеми оттенками красного и оранжевого, сотканная с помощью магии из настоящего огня, не пропускавшая через себя ни звуки, ни свет. Такая преграда, при попытке через неё пройти, могла оттолкнуть нежеланного гостя, или вообще сжечь его. Феранор знал, что такие штуки тараном не пробить, их можно снять только с помощью магии. Завеса служила красноречивым свидетельством о Силе и богатстве лорда Кайонны. Ведь эльфы не могли работать напрямую со стихиями, им приходилось использовать специальные Инструменты, которые вместо них могли преобразовывать стихийную энергию в чистую магическую силу и обратно. И стоили такие Инструменты недёшево, ещё более дорогим было умение ими работать.

Тогда за завесой его встречал старый слуга полукровка, который дребезжащим голосом, сообщил, что лорд Кайонна ждёт его в оранжерее, но сейчас, в своём сне Феранор сам, в одиночку, бродил по дому Эрендиров, пытаясь попасть к оранжерее. Куда бы он ни пошёл, всюду его встречали лишь запертые двери. Феранор мог свободно бродить лишь по первому этажу, осматривая внутреннее убранство дома, хозяева которого любили всё, что было связано с огнём, или же просто пытались убедить в этом всех своих гостей. Этот дом был как воплощение природной мощи, которая просто подавляла проводимых по коридорам гостей, заставляя чувствовать себя жалкими песчинками. Нигде не встречалось простой комнаты. Везде была использована магия, державшая стойкую иллюзию переплетающихся языков огня, образующих мебель и раскалённой лавы, заливающей пол, по которой, как по камню, звонко печатали каблуки капитанских сапогов. Наяву это была лишь иллюзия, но во сне Феранора языки пламени были реальны. Хотя они и не обжигали его рук, но он не мог воспользоваться ни одним стулом — он просто проходил сквозь них, будто привидение. И всю дорогу в ушах Феранор звучал звонкий женский голосок, радостно восклицавший:

— Я так рада, что вы не отказались и приняли моё приглашение, милорд! Ну же, не медлите. Я жду вас!

Отчаявшись найти оранжерею самостоятельно, капитан остановился, запрокинул голову к потолку и громко воскликнул:

— Леди Талиан, я не могу вас найти! — И, делая над собой определённое усилие, так как собирался просить о том, о чём вообще просить кого-то не любил, с неохотой добавил, — помогите мне!

Феранор открыл глаза, уставившись в ночное небо, усыпанное тысячами звёзд. До его слуха доносился чей-то кашель, тихое хихиканье и возня со стороны чёрных палаток бала, а ночной ветер приносил с собой мерзкий запах собранных в кучу верблюдов и рабов. Всхрапывали во сне и переступали с ноги на ногу стреноженные кони. В лагере каравана горел костёр, освещая две зябко завёрнутые в плащи, скрюченные фигуры эльфов подле него. За границей освещённого кострами круга, с копьём в руках, прошагивался часовой, зорко вглядывающийся в окутанные темнотой барханы. Всё было тихо и спокойно. Обычная жизнь воинского ночного лагеря.

Понимая, что уже не заснёт, Феранор поднялся и, пройдясь по лагерю, отыскал ан-лорда Агаолайта. Дружески хлопнув его по плечу, он кивком головы указал на своё место подле костра. Тот всё понял, благодарно кивнул, уступая капитану своё место. Судя по всему, уснул он, прежде чем успел лечь на плащ, гулко бухнувшись об песок всем телом.

Обойдя часовых, выставленных по периметру караванного лагеря, а так же возле коней и верблюдов, капитан вернулся к костру, достав из-за пазухи свою любимую трубку. Вставил в зубы, прикурил от горящей головни, стараясь не думать о недавнем сне, чтобы не искать символизма в закрытых дверях и в бесплодных метаниях по комнатам. К чему? Он сам был виноват. Безвестный капитан, у которого за плечами лишь родовое имя, да старый дом в Меллорафоне, приходит в гости к одному из первейших магов Эльвенора и чего-то там требует. Его вежливо опустили на землю, дав понять, что для лорда Кайонны одних славных предков мало. Вот если бы Феранор показал, что способен превзойти своего отца, то тогда что-то возможно… А впрочем чем он может его превзойти, если застрял здесь?! Его отец Арадейн Мистериорн сражался в Войне Гнева, он бился за Меллорафон, он дрался с файхарами и от его руки в последней битве в Выжженной Долине пал их главарь Алькон Вороний Лорд. Его отец был Велик и превзойти его в славе для Феранора была просто несбыточная мечта!

Встряхнувшись, Феранор разогнал от себя дурные мысли и прутиком помешал в костре угли, вызвав настоящий взрыв маленьких красных искр.