Тьма надвигается с Севера (СИ) - Шкиль Виктория - Страница 33

М-да. Похоже, с определением путника как человека Феранор поторопился. Конечно, лицо найдёныша обгорело и истрескалось на солнце, но его худые, заострившиеся резкие черты и выдвинутая вперёд нижняя челюсть недвусмысленно намекали, что перед ними орк. Или полукровка, потому, что у чистокровных орков не растёт борода, а у незнакомца подбородок был покрыт недельной щетиной. Стянув с руки перчатку, Митр прикоснулся к шее полуорка, проверяя пульс. Не удовлетворившись результатом, улёгся на песок рядом с ним и, сдвинув шлем на бок, приник ухом к его груди.

— Он жив. — Вынес свой итоговый вердикт ас'Саир, поднимаясь на ноги и стряхивая с колен прилипший песок. — Дай свою флягу, моя — пуста.

Рука атраванца требовательно протянулась к Феранору, но эльф проворно отодвинулся в сторону, спасая бесценную в пустыне воду. Ещё не хватало расходовать её на кого не попадя! Увидев такую реакцию Митр слегка удивлённо покосился на него, но капитан не растерялся и немедленно обосновал свой отказ высшими мотивами.

— У нас осталось не так много воды, чтобы мы разбазаривали её на орков-бродяг. Я лучше отдам её твоим верблюдам, от них пользы больше.

— Верблюды могут обойтись без воды две недели. — Отозвался агыз, но более упрашивать капитана не стал.

Вместо этого он скомандовал что-то своим людям на бединском и ему с готовностью протянули сразу несколько фляжек. Взяв одну из них, Митр с глухим чпоком выдернул затыкающую её пробку и, перехватив удивлённо-возмущённый взгляд эльдара, пояснил для непонятливых: — Пророк велел не оставлять без помощи путника в Пустыне. Кем бы тот ни был.

Феранор уже знал, что всё, что говорил бединам их Пророк, для них есть неоспоримая Истина, и ему оставалось лишь терпеть, тихо скрипя зубами в сторонке.

Вообще, Пророк много чего говорил по поводу взаимоотношений двуногих в пустыне, но всё сводилось к тому, что бросать без помощи в ней живого, неважно от его принадлежности к определенному племени — нельзя. Потом, с этим найдёнышем можно делать что угодно — хоть сделать своим рабом, хоть заковать в колодки, хоть убить на месте, но сделать это нужно своей рукой, не отдавая его Душу Пустыне. При этом, изгонять в Пустыню было можно, как разбитого в бою врага, так и отпетого преступника. Если поверженный враг, гонимый голодом и жаждой, вернётся к твоему порогу — то значит, он признаёт себя твоим рабом и делай с ним всё, что пожелаешь. По тем же законам, сегодняшний митрасировский найдёныш, если он не был Митру единоверцем, мог стать бесправным рабом или слугой своего спасителя, так как спасая его жизнь, бохмич получал полное право ею же и распоряжаться.

Найдёныш ожил и закашлялся сразу же, как только живительная влага потекла ему в рот. Митр убрал флягу, чтобы мхаз не захлебнулся, но тот сам потянулся за ней губами, жадно спеша сделать ещё глоток, как будто он мог оказаться последним в его жизни. Только напившись, спасённый, наконец, отпустил горловину фляжки и с трудом разодрав слипшиеся веки, вяло заморгал, пытаясь сфокусировать взгляд на склонившемся над ним Митрасиром. Пока полукровка разглядывал его, агыз оттянул к низу ворот его рубахи, рассматривая грудь спасённого.

— «Знака Веры» нет… — с непонятной интонацией хмыкнул себе под нос ас'Саир и задал полуорку вопрос: — Кто ты, мхаз? Что делаешь в пустыне один?

Для верности он повторил свой вопрос на мармаридском, хаммадском, джаншухе и на всякий случай на орксландском. Звуки последнего заставили наблюдавших за ним эльфов неприязненно сморщиться, а Феранор так и вовсе попытался плюнуть на песок, но так как в его рту всё пересохло — плевок вышел не ахти.

— Я… был ас'шабар… — закашлявшись, прохрипел орк, ответив своему спасителю на бединском. — Я ушёл от устадмхаза Шагристана и… шёл в Алясбад к Сагбаррзу «Грызущему Клинок».

Легенда была вполне правдоподобной. Рядовые орки ас'шабары не присягали лично шах-ан-шаху, вместо них это делал их вождь, называемый в Атраване устадмхаз, что значило «хозяин орков» или «мастер орков». Иногда случалось, что орки ссорились со своим вождём и уходили от него. Обратно на Родину из них мало кто возвращался, чаще всего бывшие ас'шабары переходили к другому устадмхазу, только в другом городе или пополняли команды атраванских пиратов, разбойничавших в Южном и Срединном морях.

— Пустился один, через пустыню? — покачал головой агыз, не то дивясь такой храбрости, не то поражаясь подобному безрассудству мхаза. — Ты очень самонадеян! Как твоё имя?

— Я… — спасённый снова запнулся, зайдясь в сухом кашле и Митрасир поспешил дать ему сделать ещё несколько глотков из фляги. — Моё имя Дарик…

— Тебе повезло, Дарик, — ас'Саир усмехнулся, встряхивая фляжку в руках, проверяя есть ли ещё там вода. — Аллуит подарил тебе жизнь, послав нас к этим скалам. Моё имя Митр ас'Саир ибн Хассад и я племянник и агыз «белой стражи» нашего господина и повелителя этих земель — Саффир-Шаха, да продлит Аллуит бессчётно его годы! Теперь ты поедешь с нами, а потом я решу, что с тобой делать.

Бальфур, вертевшийся в это время рядом с Феранором и потому слышавший речь «белого стража» только тихонько присвистнул. Таких подробностей эльфы ещё не ведали. Капитан, заметив несдержанность недостойную перворождённого, немедленно потребовал от Бальфура перевода. Узнав, какая высокая птица, ведёт их караван, он сам едва удержался от позорного «Ого!». Теперь стало понятно, почему во время приёма у шаха, Митрасир вёл себя так свободно и стоял в ряду высших вельмож. С другой стороны, кого посылать шаху за сокровищами, как не родственника? Уж точно не шахских чиновников. Видел Феранор их рожи — на них так и было написано, что попадись им в руки такая куча золота, какая могла бы найтись в сокровищницах Амаэля, оно бесследно испарится в сей же момент.

Поднявшись на ноги, Митр ибн Хассад сунул флягу обратно в руки её хозяину и приказал погрузить Дарика на верблюда. Тот тут же призвал трёх рабов, которые общими усилиями, смогли поднять спасённого на руки и водрузить его на подведённого к ним самого смирного в караване верблюда, надёжно усадив Дарика меж его двух горбов. Лично проверив чтобы полукровку как следует, привязали к седлу, ас'Саир подёргал ремни, убедившись, что они не развяжутся и только после этого занялся другими делами.

Проходя мимо Феранора, он случайно пересёкся с ним взглядом. Глаза эльфа красноречивей всяких слов говорили, что он сейчас думает по поводу спасённого полукровки. По задумчивому лицу шахского племянника пролегла глубокая хмурая борозда. Не заметным для остальных жестом, он похлопал себя по боку, где, под кафтаном прятался найденный в теле убитого орка кинжал, словно хотел лишний раз убедиться, что не потерял его. Сомнений у него более не оставалось. Сказать об этом алялату, или не стоит? Подумав, агыз решил, что время для признаний сейчас не самое подходящее. Лучше заняться делами, а разговор по душам может подождать до ночной стоянки.

Беглый осмотр слегка потрёпанного каравана показал, что пострадавших было не много: одному рабу лошадь отдавила копытом ступню, отчего та распухла и одного из шахских гвардейцев, притерли к скале лошадиным крупом. Воин жаловался на колики в боку и лекарь, пожилой, сухопарый муж в одеждах хаммада, подозревал у него перелом рёбер. Из эльдаров не пострадал никто, что давало Феранору повод сказать, что они легко отделались и страшное позади. Высокородные эльфы из его отряда вообще ходили гордо выпятив грудь и чувствовали себя едва ли не легендарными героями пока Митр не бросил мимоходом фразу, что теббад это ещё не буря, а настоящей бури, да будет на то воля Аллуита, они не увидят.

Потом, был переход до Пальцев Йорыба, оказавшихся чередой из четырёх составленных в ряд скал, которые по форме действительно напоминали пальцы. У их подножия рос чахлый оазис с десятком пальм и заваленным плоским камнем колодцем с горьковатой водой. Песок возле колодца был мокрым и густо истоптанным следами животных, что говорило о другом недавно побывавшем здесь караване. Пополнив запасы воды и напоив животных, их отряд сделал небольшой отдых в оазисе и снова двинулся в путь.