Дух мщения - Макнилл Грэм - Страница 21

Восемьдесят три избранных воина IX легиона проводили тренировочные поединки под непреклонным взором Аганы Серкана, их Смотрителя в черной броне. Они входили в число лучших воителей легиона, и Сангвиний лично выбрал их на роль своих доверенных лиц. По приказу самого Императора Кровавые Ангелы более столетия отправляли на Молех боевой отряд Кровников. Исполнять прямой приказ Повелителя Человечества было великой честью, однако воины скорбели, что не имеют возможности сражаться подле своего примарха против ненавистных им нефилимов в скоплении Сигнус.

Акора разделял их горе, однако никакая сила во вселенной не смогла бы заставить его нарушить обет долга. Саликар принял багряный грааль, наполненный смешанной жизненной влагой предыдущего отряда Кровников капитана Акелдамы. Саликар и все его воины испили из чаши, освободив своих предшественников от клятвы, а затем наполнили ее собственной кровью, дабы принести новую.

Он отстранил воспоминания о своем прибытии на Молех и подошел к краю мола. Когда-то океанские суда бросали вызов коварным морям, чтобы доставить сюда паломников, однако уже много веков здесь не швартовался ни один корабль.

Нищенствующие жрецы, постоянно суетившиеся вокруг, расступились, освобождая ему дорогу. Даже самый высокий из них едва доставал до нижнего края наплечника Акоры, полностью облаченного в свой кроваво-красный боевой доспех. Они благоговели перед ним, однако страх заставлял их держаться поодаль, и Акору это радовало.

От их страха у него во рту появлялся привкус желчи.

Им не нравилось, что Саликар регулярно взбирается на самую высокую башню, но это не останавливало капитана. Они не могли выразить свой протест в категориях кощунства или осквернения и вместо этого ссылались на неустойчивость руин.

Акора услышал вздох ужаса одного из попрошаек и прикрыл глаза рукой, обращая свой взгляд к вершине башни.

Он уже заранее знал, что увидит.

Вит Саликар по дуге летел с вершины башни. Закат окружал его распростертые руки ореолом, придавая им сходство с крыльями перерожденного феникса.

Акора моргнул, когда поверх фигуры Саликара мимолетом промелькнули образы падающего в огне красно-золотого ангела, прекрасного юноши, возносящегося ввысь на распахнутых крыльях, дерзкого сына, мчащегося по небу на солнечной колеснице.

Он ощутил вкус пепла и кислого мяса и подавил потребность позволить силе псайкера течь сквозь него так же свободно, как раньше. Он сплюнул желчь, а Саликар обрушился в глубокую скальную чашу с водой, которую лишь за долю секунды до того заполнил нахлынувший прилив.

Вода откатилась назад, и появился капитан, стоящий на коленях на черном камне между двух копьевидных сталагмитов. Голова Саликара была опущена, и когда он выпрямился, Акора увидел на его лице то же выражение фатальности, оставшееся с момента возвращения из Общинной Черты.

Прежде чем море успело налететь и вновь заполнить бассейн, Саликар подбежал к молу и прыгнул. Акора опустился на колено и поймал руку капитана, вытащив того наверх. Лишившись добычи, вода сердито зарокотала о кладку, окатив обоих холодной пеной.

— Теперь удовлетворены? — поинтересовался Акора, когда Саликар выплюнул полный рот морской воды.

Тот кивнул:

— До следующего раза.

— Менее разумный человек мог бы решить, что вы хотели умереть.

— Я не хочу умереть, — ответил Саликар.

Акора снова взглянул на верх башни.

— Почему же тогда вы совершаете подобные рисковые поступки?

— Ради вызова, Дразен, — ответил Саликар, направляясь к сражающимся Кровникам. — Если мне не бросают вызов, я застаиваюсь. Все мы застаиваемся. Вот почему я сюда прихожу.

— Это единственная причина?

— Нет, — произнес Саликар, но не стал вдаваться в подробности.

Акора почувствовал, как кончики его пальцев пощипывает от желания применить те силы, которые ныне провозглашены противоестественными. Подлинные мотивы капитана было бы так легко узнать! Но этот путь ему запрещала другая клятва.

Они подошли к месту, где рабы легиона поставили боевой доспех Саликара: мастерски сработанный костюм с алой броней, золотыми крыльями и черной отделкой. Мечи висели на поясе из бежевой кожи, к набедренной кобуре был примагничен украшенный золотом пистолет. Шлем представлял собой нефритовую погребальную маску, лишенную выражения, будто автомат.

— Нищие предпочли бы, чтобы вы не лазали на башню, — произнес Акора, когда Саликар взял полотенце и начал вытираться.

— Они боятся, что я наврежу себе?

— Думаю, их больше заботит башня.

Саликар покачал головой.

— Она переживет всех нас.

— Только не в том случае, если вы продолжите вышибать из нее куски, — заметил Акора.

— Ты суетишься вокруг меня, будто слуга-подхалим, — сказал Саликар.

— Кто-то должен это делать, — ответил Акора.

Саликар повесил на шею пару блестящих личных жетонов. Даже не обладая трансчеловеческими чувствами, было невозможно не заметить на них пятнышки крови.

— Разумно ли их хранить? — спросил он.

Саликар мгновенно утратил дружелюбие.

— Неразумно. Но необходимо. Их кровь на наших руках.

— Мы не знаем, что произошло в тот день, — произнес Акора, отгоняя кошмарное воспоминание о том, как вышел из состояния фуги и обнаружил себя окруженным трупами. — Никто не знает. Но если и есть вина, то мы делим ее в равной мере.

— Я капитан Кровников, — ответил Саликар. — Если не мне нести бремя вины, то кому?

За последний год горная вилла Ясу Нагасены увеличилась в несколько раз за счет многочисленных флигелей, подземных покоев и технологических пристроек. Изначально она создавалась как место для уединения и размышлений, но стала неофициальной оперативной базой многих агентов Сигиллита.

Вместо того чтобы быть для посетителей спокойным прибежищем, она зачастую становилась последним местом на Терре, которое они видели в своей жизни. Сам Нагасена отсутствовал, отправившись на очередную охоту, и виллу заняли следопыты Локена.

Стены комнаты в сердце виллы были покрыты чертежами на вощеной бумаге, добытыми из самых глубоких и закрытых хранилищ дворца. Сотни планов, сечений и изометрических проекций изображали один из самых грозных кораблей, когда-либо создаваемых по схемам типа «Сцилла».

«Дух мщения» на протяжении двух веков являлся ядром кампаний Лунных Волков. Боевой корабль типа «Глориана» обладал такой мощью, что усмирял целые системы масштабами разрушений, которые мог учинить в одиночку. Поверх точно выписанных линий схем шли торопливые каракули и приколотые бумажки с записями. Были определены стратегические места в надстройке, обведены возможные точки абордажа, а цветные мазки кисти выделяли области наибольшей уязвимости и силы. Вторых было гораздо больше, чем первых.

Кораблестроительные чертежи окружали двух воинов трансчеловеческих габаритов. Оба горячо спорили о корабле, на который им нужно было проникнуть.

Локен постучал стилусом по верхним транзитным палубам.

— Проспект Славы и Скорби, — произнес он. — Он ведет к стратегиуму. С ним связано множество сходных люков и галерейных палуб, это естественная корабельная магистраль.

Собеседник Локена думал иначе и покачал головой с кибернетическими цепочками.

Он был весьма крупным, шире и выше Локена, однако заметно сутулился, из-за чего его бледное лицо оказывалось на уровне собеседника.

Его звали Тубал Каин. Когда-то он был Железным Воином.

— Видно, как давно ты в последний раз штурмовал боевой корабль, — сказал он, тыча пальцем в вентиляционные узлы вдоль поперечных переходов. — Чтобы здесь прорваться, придется драться, а у меня впечатление, что ты хочешь этого избежать. Кроме того, у любого опытного командира будут силы быстрого реагирования, размещенные здесь, здесь, и повсюду вот тут. Или ты мне пытаешься сказать, что магистр войны стал безумен?

Несмотря на то что его примарх совершил предательство, Локен ощутил нелепую потребность встать на его защиту от нападок Каина. Железный Воин мастерски умел выводить людей из себя холодной логикой и полным отсутствием сочувствия. Локену уже пришлось вмешаться, чтобы не дать Аресу Войтеку задушить Каина серворукой за утверждение, будто гибель Ферруса Мануса могла оказать положительный эффект на Десятый Железный.