Дух мщения - Макнилл Грэм - Страница 80

За машиной Аксиманда колеблющейся лесенкой держали строй десять «Грозовых птиц». Сверху летели десантные корабли Седьмой роты, орудия которых уже находились в режиме захвата цели.

— Им не терпится, — заметил Аксиманд.

— Точно, — отозвался Дурсо.

— Слишком не терпится, — произнес Аксиманд. — Седьмую роту потрепали у Авадона. У них недостаточно численности, чтобы позволять себе бессмысленный героизм.

Предупреждающий ауспик издал трель, учуяв несомненное излучение выстрелов. На планшете возникли мерцающие значки, их было слишком много для тщательной обработки. Имперское воинство превратилось в красную кляксу, блокирующую продвижение к Луперкалии.

— Так много, — произнес Дурсо.

— Если мы выполним свою работу, скоро поубавится, — ответил Аксиманд. — А теперь ищи разрывы в строю.

Аксиманд подключался к различным вокс-сетям, анализируя сотни потоков при помощи незаметных синаптических каналов, отделяя важное от несущественного. Все, что им требовалось — чтобы у всего одного вражеского командира жажда славы пересилила тактический здравый смысл.

Вокс ротного уровня: командиры танков запрашивают цели, наводчики выкрикивают предупреждения об угрозах и векторы вражеской атаки.

Вокс командного уровня: страдальческие распоряжения бросить поврежденные танки, забрать выживших или догнать неповоротливые авангардные подразделения.

На фоне всего этого завывал вопящий барьер шифрованного мусорного кода. Коммуникаторы темных механикумов с громадных боевых машин обменивались верещанием. Он убавил громкость, но тщетно. Звук скрежетал с такой интенсивностью, что Аксиманд понимал: это неправильно.

— Никакая машина не должна издавать таких звуков, — сказал он.

Аксиманд слушал потоки вокс-сообщений достаточное время, чтобы собрать необходимую информацию: координаты подразделений, мощности вокса и приоритетные ресурсы. Все вместе это создавало полную картину как любая сенсорная симуляция. «Грозовая птица» вырвалась из облаков, и на всех каналах легиона раздался голос Луперкаля.

— Мои капитаны, мои сыновья, — произнес он. — Полномочия «Воины». Атаковать цели по возможности. Отход только по моей команде.

— Запускай нас, Йед, — распорядился Аксиманд.

— Принято, — отозвался Дурсо, подняв привязанное к запястью Око Хоруса и приложив его к губам и глазам. — За Хоруса и Око.

— Убивайте за живых, убивайте за мертвых, — произнес Аксиманд.

Дурсо повел «Грозовую птицу» на снижение.

Боль во время его неудавшегося Становления была несравнимой с мукой, которую он испытывал теперь. Кабели нейроинтерфейса, имплантированные в покрытые струпьями разъемы на позвоночнике Альбарда, были как раскаленные добела копья, вонзающиеся в сердцевину мозга. Они так и не зажили надлежащим образом с того дня, когда их врезали в него.

«Бич погибели» боролся с ним. Машина знала, что он чужак, и пыталась сбросить его, как дикий жеребец. Духи ее бывших хозяев знали, что Альбард сломлен, что однажды он уже не сумел соединиться с рыцарем.

Мертвые седоки не приветствовали в своих рядах недостойных.

Альбард поборол их.

Несмотря на все их отвращение, на его стороне были десятилетия ненависти. Он чувствовал в механическом сердце «Бича погибели» эхо присутствия Рэвена, однако это лишь придало ему решимости. Единокровный брат попрал все, что когда-то было дорого Альбарду.

И теперь тот намеревался отплатить.

Системы рыцаря сбоили и постоянно непроизвольно перезагружались, разрывая соединение. Внесенные сакристанцами доработки не позволяли им отключить его. Сердце рыцаря кричало на него, и Альбард кричал в ответ.

Сорок три года назад он сел напротив Рэвена и позволил страху забрать лучшее, что в нем было. В молодости Альбарда ослепила на один глаз беснующаяся маллагра, и с тех пор обезьяноподобные твари всегда занимали особое место в его кошмарах. Когда одна из них вырвалась на свободу в день его Становления, в день, который должен был стать мигом его наивысшей славы, его поглотил страх.

Его рыцарь ощутил этот страх и отверг его как недостойного. Проклятый в глазах отца, он оказался обречен на полную страданий и насмешек жизнь в руках единокровного брата и сестры.

Рэвен убил его отца? Хорошо, он ненавидел паршивого старого ублюдка. Альбард отомстил при помощи охотничьего ножа и превосходного знания анатомии. Его вероломные единокровные сородичи теперь сплелись в ирригационной канаве, раздуваясь от насыщенной питательными веществами воды и трупных газов. Еда для червей.

Альбард дернулся, когда его уколол задержавшийся в ядре рыцаря фрагмент следа Рэвена. Он почувствовал отвращение брата, но хуже того — почувствовал и обрывок жалости.

— Даже в смерти ты насмехаешься надо мной, брат, — прошипел Альбард, ведя двадцать двух рыцарей Девайнов через задние ряды имперских полков. Сотни тысяч людей и их бронемашины ожидали приказа выдвигаться.

Тиана Курион не собиралась повторять ошибок Эдораки Хакон при Авадоне.

Здесь должна была быть не пассивная линия обороны, а активное маневренное сражение. Нужно было использовать возможности для наступления, затыкать разрывы. В этой последней задаче и состояла роль, которую она отвела рыцарям Молеха, прославленной резервной силе. Унижение уязвляло, подобное оскорбление оставляло большое пятно на чести рыцарских домов Молеха.

Мимо прошли рыцари дома Тазхар, почтительно склонившие свое оружие. Многие смеялись над обитающими в песках дикарями, однако те знали свое место — в отличие от наглых ублюдков из дома Мамарагон, самодовольные «Паладины» которых толкались за место в авангарде. Будто они могли хоть когда-нибудь возвыситься до положения Первого дома Молеха. У южных рыцарей дома Индра — золотые и зеленые знамена. Альбард подозревал, что они реют выше его собственных.

Неприкрытая попытка затмить славу дома Девайнов.

Подобная дерзость не должна была остаться без ответа, и Альбард почувствовал, как системы вооружений «Бича погибели» отреагировали на его воинственные мысли. Внутри его души постоянно смешивались злость, неуверенность и паранойя, подталкивающие к неистовому нарциссизму — инфекции, недавно появившейся на сенсориуме.

В сердце «Бича погибели» таилось нечто змееподобное и сладострастное, жуткое, но соблазнительное. Альбарду захотелось познать это, и он скользнул по нему своим разумом.

В ответ нахлынула объединенная ярость бывших пилотов рыцаря. Реакция страха. Альбард судорожно глотнул воздуха, когда сенсориум поплыл от помех, фантомных образов и жестоких отголосков былых войн. Система произвела очистку, но она немного запоздала. Инфекция внутри сенсориума просочилась внутрь воспоминаний «Бича погибели», переплетая их с забытыми унижениями и ложным величием.

Альбард услышал шипящий смех. Его травмированный разум пытался отделить настоящее от памяти, однако области мозга, необходимые для полного взаимодействия, были необратимо повреждены сорок три года назад. В сенсориум хлынули его собственные воспоминания, смешивавшиеся с давно завершенными войнами и воображаемыми убийствами. Он втягивал ядовитую инфекцию в себя, выпивая ее залпом, будто вино.

Сенсорное отображение окружавшего его поля боя размывалось и искажалось, словно медленно перенастраивающаяся трансляция пиктов, где одна картинка затухает, а другая вплывает в фокус.

То, что когда-то было упорядоченным имперским лагерем с механически построенными укрытиями, складами боеприпасов, топливными хранилищами и точками сбора, превратилось в нечто совершенно иное. Туда-сюда маршировали люди в колетах из вываренной кожи и в железных шлемах с забралами. У некоторых были блестящие хауберги из железной чешуи. Они несли на плечах длинные мечи с железными клинками и секиры, мрачно вышагивая в ногу. Возле их ног лязгали зубами сотни охотничьих гончих, которых псари подгоняли вперед кнутами.

Карронады с драконьими пастями, тысячами тянувшиеся по склонам холмов, извергали громовые удары. Окопавшись среди плетеных габионов и земляных валов, стрелковые академии Роксии и Киртро привезли свои лучше кулеврины и мортиры, чтобы покарать врагов картечью и снарядами. Разноцветные флаги хлопали в сталкивающихся термических токах воздуха над голодными до пороха орудиями.