Аромат Смерти, Страсти, Любви. Нужное подчеркнуть (СИ) - Владимирова Анна - Страница 11

— Каролина, — услышала голос Бернарда, — мы прилетели.

Протерла глаза и села. Гул двигателей все еще не стих, но иллюминатор подсказывал, что мы уже едем по полосе.

— Решили вас не будить до самой посадки, — улыбнулся помощник моего босса. Значит, Даррэйн так и не возвращался. Может, я все же провалила его тест, и это он так расстроился?

Зябко обхватила себя за плечи и кивнула:

— Спасибо.

Посадки я почему-то никогда не боялась, но объяснять своей аэрофобии, что риск разбиться в момент посадки такой же, как и в момент взлета, я не спешила. Странная она у меня.

Тем временем Бернард удалился, а самолет наконец замер. Я разглядывала суету на поле, когда вдруг услышала голос Грэгхана:

— Как себя чувствуешь?

Вздрогнула от неожиданности и повернула к нему голову. Похоже, что по итогу дня мы все же перешли на «ты». Вернее, сделал это пока что только он. Я еще не определилась в этом вопросе.

Он стоял в проходе и как будто не решался ко мне приблизиться.

— Отлично, спасибо, — кивнула сдержанно.

За его спиной послышался звук открывающейся двери и громкие голоса. Я уже потянулась к своим пакетам, когда услышала:

— Каролина, мы в Эдинбурге.

Я так и застыла с повисшей в воздухе рукой. Что-то мне подсказало, что мы не случайно сюда залетели, и что это не просто временная остановка по каким-нибудь срочным делам. Ну что там у людей с такими самолетами может вдруг случиться? Документы какие-нибудь забрать, или сходить на какую-нибудь премьеру…

Я молча встала, так и не взяв вещей. Он следил пристально за мной, готовый, похоже, ко всему.

— И почему мы в Эдинбурге? — осторожно начала я с очевидного вопроса.

— Этого требуют правила, — ответил он, — никто не должен знать о том, где ты. Для остального мира ты улетела в Рим.

— Ваше вранье никак не способствует налаживанию нашего сотрудничества, синьор Даррэйн, — выпалила возмущенно, пытаясь удержать его взглядом на достаточном расстоянии. — Откуда мне знать, что у вас в голове?!

Кажется, я превысила допустимый для делового общения децибел, потому как выражение лица Грэгхана стало напоминать мне о его слабой стороне, проявление которой я вот-вот на себе, похоже, прочувствую. Я вдруг рванулась в противоположную сторону с такой скоростью, что мне очень захотелось посмотреть на это со стороны! За моей спиной послышался звук погони, но я точным движением распахнула дверь спальни, и стремительно захлопнула ее, провернув дверной замок. Окинув затравленным взглядом комнату, уже хотела было рвануть в туалет, чтобы отделиться еще одной дверью, но тишина снаружи остановила меня. Либо хозяин самолета не собирался его ломать ради меня, либо просто позволил мне тут запереться.

Я пятилась спиной к кровати, пытаясь унять скачущее где-то в горле сердце, и соображала, что я сделала и, главное, какой у меня выход из данной ситуации.

— Каролина, — услышала я голос Даррэйна так ясно, как будто двери между нами не было вовсе, что навело на мысль о ее в общем-то символической прочности. — То, что мы в Эдинбурге, ничего не меняет, кроме того, что я тебе соврал.

Обычно дальше извиняются за ложь. Грэгхан, видимо, об этом не знал.

— Я вам не верю, — выпалила зло в ответ, — и я вас боюсь! Вы и маму в свое время так похитили?!

— Я никого не похищал! — возмутился мужчина за дверью.

— Что-то я не помню, чтобы вы мне предлагали синюю пилюлю, — проворчала себе под нос.

— Я предложил вам договор, — после мгновенной заминки возразил он, видимо, все же расслышав меня. — Правила для всех одинаковые.

— И что сделала мама? — вдруг спросила я.

Последовало молчание.

— Она не разговаривала со мной до тех пор, пока я не выучил итальянский… — наконец выдавил он.

Я неожиданно для себя фыркнула, сдерживая нервный смешок.

— Каролина, я уже говорил, что не дам тебя в обиду, — услышала я его мрачный голос снова. — Я обещал это Изабелле…

Повинуясь порыву, шагнула к двери и открыла ее. Очень хотелось успеть увидеть его лицо, когда он это произносил. Успела ли я — не знаю. Он встретил меня прямолинейным взглядом, готовый, казалось, ко всему.

— Вы все равно не похожи на итальянца, — мстительно констатировала я.

— Я знаю, — пожал он плечами.

— И теперь мой договор с вами недействителен?

— Договор настоящий и действительный, — возразил он, — и, если бы ты его все же прочитала, обнаружила бы там пункт о том, что место работы выбирается работодателем.

Он усмехнулся.

— Но ты же доверяешь юристу.

— Доверяю, — упрямо кивнула я.

— Тогда мы снова теряем тут время.

Я еще пару мгновений сверлила его раздраженным взглядом, потом молча обошла его и направилась к своим пакетам. Он следовал за мной.

Подхватив свои вещи у кресла, я прошла в сторону выхода.

Аэропорт Эдинбурга встретил меня пронзительным ветром и запахом мокрого асфальта. Все накопленное тепло, казалось, выдуло из меня в один миг, и я сразу же задрожала. Бернард подхватил мою руку у подножия трапа и, едва мои ноги коснулись вожделенной земли, поспешил к двери автомобиля — двойника того, что привез нас к самолету в несколькими часами ранее. Зеркального двойника. Руль у авто был справа.

Едва я села на заднее сиденье, дверь за мной сразу же захлопнулась, и я оказалась в полумраке салона.

Водитель сдержанно кивнул мне, а я поспешила его злорадно поприветствовать:

— Buona sera!

Честно сказать, с итальянским у меня не заладилось с музыкальной школы. Я свободно говорю на английском и французском, а вот с итальянским я пообещала себе никогда больше не связываться.

— Buonasera, signorina, — расплылся водитель в улыбке.

Тоже мне, шутник! Они тут все издеваются надо мной с улыбкой! Кроме Грэгхана. Этот издевался в основном без нее…

Передняя дверь открылась, и рядом с водителем сел Даррэйн. А с моей стороны раздался сперва вкрадчивый стук в стекло, обращая мое внимание, а затем Бернард приоткрыл мою дверь и подал мне аккуратно свернутое одеяло и подушку.

— Спасибо, — выдавила смущенно и перевела взгляд на Грэгхана.

— Нам долго ехать, — сдержанно объяснил тот, едва поймав мой вопросительный взгляд в зеркало заднего вида, и приоткрыл окно со своей стороны.

Я не заметила, как мы выехали с территории аэропорта, поглощенная мыслями о предстоящем. А когда опомнилась, за окнами уже мелькали фонари вдоль трассы. Однообразие пейзажа вскоре наскучило мне, и я, завернувшись в предложенное одеяло и устроившись удобнее, закрыла глаза.

Так много хотелось спросить у Даррейна! И в тоже время ничего не хотелось знать. Почему, я пока не понимала. Совершенно очевидным было то, что довольно большая часть жизни мамы от меня была скрыта то ли договором, то ли ее личным решением. Если она скрывала от меня этих «итальянцев», значит причины у нее были более серьезные, чем какой-то там договор!

Поерзала на сиденьи, вытащила из-под себя подушку и устроилась так, чтобы видеть профиль Грэгхана. Он сидел, отвернувшись к приоткрытому окну, ветер из которого трепал свободный ворот его рубашки, и все, что я могла видеть — лишь жесткий рельеф его профиля, подчеркиваемый игрой светотени от фонарей, мимо которых мы проезжали.

После нашей (или моей) беготни по самолету у меня все еще подрагивали ноги. Почему я ему верила? Может, не зря мама сокрушалась по поводу моей доверчивости, и мне не стоило соглашаться на все это? Что бы она сказала, узнав, во что я вляпалась?

Глянула в противоположное окно и покачала головой. Я же в Шотландии, в конце концов! Интриган так задурил мне голову, что я была совершенно не готова к такому повороту! Я же всю юность мечтала о Шотландии! Зачитывалась Скоттом, делала зарисовки с его описаний, даже однажды уже собралась в Лондон, только нашей группе не выдали визу. И вот — на тебе! За окном — лишь какие-то мрачные поля, хотя по моим представлениям тут на каждом повороте должен стоять какой-нибудь старинный замок! Как же мы все-таки обманываемся стереотипными представлениями!