Властелин Колец - Толкин Джон - Страница 11

– До свидания, друг Бильбо! До встречи! – тихо произнес он и вернулся в дом.

Скоро пришел Фродо и застал Гэндальва в глубокой задумчивости. Маг даже света не зажег.

– Ушел? – спросил хоббит.

– Да, – ответил маг. – Ушел, наконец.

– Я бы хотел… вернее, я до самого сегодняшнего вечера надеялся, что это будет только шутка, – сказал Фродо. – Но сердцем чувствовал, что он правда решил уходить. Он всегда шутил, когда дело касалось серьезных вещей. Обидно, что я опоздал, надо было мне раньше прийти и его проводить.

– Мне кажется, он хотел уйти именно так: тихо и незаметно, – сказал Гэндальв. – Не волнуйся. С ним все хорошо – пока. А тебе он оставил пакет. Вон там.

Фродо взял с камина пакет, скользнул по нему взглядом, но не открыл.

– В нем, наверное, завещание и разные бумаги, – сказал маг. – Ты теперь хозяин Торбы-в-Холме. И еще там должно быть золотое кольцо.

– Кольцо! – воскликнул Фродо. – Он мне его оставил? Интересно, почему? Но, может быть, пригодится.

– Может быть, – сказал Гэндальв. – А может быть, и нет. На твоем месте я бы им не пользовался. Храни его в секрете и береги, чтоб не пропало. Я пойду посплю.

Фродо в роли хозяина дома приступил к неприятной обязанности провожать гостей. По всему лугу молниеносно разнеслась весть о странных событиях, хотя сам Фродо не произнес ничего, кроме многократно повторенного «утро вечера мудреней».

Около полуночи за самыми важными гостями заехали повозки и одна за другой увезли с Холма сытых, но очень недовольных хоббитов. За теми не очень именитыми гостями, которые не по своей вине задержались и не смогли уйти до полуночи, пришли нанятые специально для этого садовники с тачками.

Ночь в конце концов прошла. Солнце встало раньше хоббитов. Днем пришли (тоже по уговору) помощники, чтобы навести порядок.

Надо было убрать беседки, навесы, столы, кресла, ложки, ножи, бутылки, тарелки, фонарики, вазы с букетами, собрать крошки и бумажки от конфет, забытые сумочки, перчатки, носовые платки, а также остатки трапезы (этих было совсем мало). Потом пришли еще хоббиты (без уговора): Торбинсы, Боффины, Болджеры, Туки и всякие более или менее близкие соседи. К полудню все уже были на ногах, и в Торбе опять собралась толпа гостей – несмотря на то что Бильбо на этот день уже никого не приглашал. Фродо стоял на пороге, улыбаясь усталой и вымученной улыбкой. Он всех вежливо приветствовал, но никто ничего нового от него не узнал. На все вопросы он просто отвечал:

– Господин Бильбо Торбинс уехал. И, насколько мне известно, навсегда.

Некоторых Фродо пригласил в дом, потому что Бильбо «оставил для них словцо». В коридоре громоздились пакеты и пакетики разных размеров, а также мелкие предметы из мебели. К каждому пакету и к каждому предмету была прикреплена карточка. Надписи на карточках звучали примерно так: на зонтике: «Аделярду Туку, чтобы у него был, наконец, собственный зонт, – от Бильбо» (это потому, что Аделярд, не имея зонта, частенько уносил чей-нибудь непомеченный зонтик);

«Дорогой Доре Торбинс в память о долгой переписке – от любящего Бильбо» – на огромной корзине для бумаг (Дора была старшей из живущих родственниц Бильбо и Фродо, ей стукнуло 99 лет, и за последние полвека она исписала горы бумаги полезными советами мелким почерком);

«Милу Закопансу – в надежде, что ему это пригодится, – от Б.Т.» – на ручке с золотым пером и флаконе чернил (Мил никогда не отвечал на письма);

«Лично для Анжелики – от дяди Бильбо» – на круглом вогнутом зеркале (юная Анжелика была истинной представительницей Торбинсов и считала себя непревзойденной красавицей);

«Для библиотеки Гуга Тугобрюха – от одного из жертвователей» – на пустой книжной полке (Гуг часто брал у друзей книжки почитать, а отдавал гораздо реже);

«Лобелии Сумкин-Торбинс – чтобы помнила» – на коробке с серебряными ложками. Бильбо подозревал, что большинство серебряных ложек, исчезнувших из дома за время Путешествия, перекочевало к Лобелии (Лобелия, пришедшая позже всех, прекрасно поняла, о чем ей следовало помнить, но ложки взяла).

Мы привели надписи лишь на нескольких подарках из множества им подобных. За долгую жизнь Бильбо в его норе скопилось много разных вещей. Хоббичьи норы часто оказываются загроможденными со временем, что можно объяснить распространенным обычаем вручения взаимных подарков. Это не значит, что хоббиты всегда лезут из кожи, чтобы непременно подарить что-нибудь новое. Среди подарков бывали вещи из куч сдачи, неизвестного назначения, которые уже не первый раз циркулировали по всей округе. Но Бильбо обычно дарил друзьям предметы, специально купленные для этой цели, а все, что получал в подарок, хранил. В тот день старая его нора явно освобождалась от хлама.

На каждом прощальном подарке имелась карточка, собственноручно подписанная Бильбо, и на многих карточках были остроумные шутки с намеками. В большинстве случаев вещи были все-таки полезные, а надписи приятные.

Очень хорошие подарки от Бильбо получили бедняки, особенно сеседи с Пронырной. Деду Гэмджи, например, досталось два мешка картошки, новая лопата, шерстяной жилет и бутылка растирки для больных суставов.

Седовласый Рори Брендибак в благодарность за свое всегдашнее радушие получил дюжину бутылок благороднейшего напитка: крепкого красного вина с винокурен Южной чверти, старинного и выдержанного, которое делал еще отец Бильбо. Осушив первую бутылку, Рори все простил Бильбо и с тех пор не уставал повторять, что Бильбо Торбинс – замечательный хоббит.

Фродо получил в наследство много добра: книги, картины, мебель, дорогую утварь… Но никаких признаков денег и сокровищ. Среди вещей, оставленных Бильбо, не было ни единой монеты и ни одной драгоценности, даже ни одной стеклянной бусинки.

К концу дня Фродо пришлось несладко. С быстротой пожара по округе разошлись слухи, что в Торбе раздают имущество Бильбо, и туда повалил народ; хоббиты толклись в норе без толку, но спровадить их было почти невозможно. Беспорядок они устроили изрядный. Подарки оказались перепутаны, наклейки с них содраны; вспыхивали ссоры. То один, то другой в прихожей пробовал меняться и торговать, а находились и такие, которые пытались стащить предназначенную не для них мелочь или просто хватали то, чем, казалось, пренебрегали другие, или что лежало сбоку без присмотра.

Дорогу от двери до ворот запрудили тележки и тачки.

В самый разгар сутолоки прибыли Сумкин-Торбинсы. Фродо как раз решил передохнуть и оставил своего друга Мерри Брендибака присмотреть за всем. Когда Отто громко потребовал свидания с Фродо, Мерри вежливо поклонился и ответил:

– Он сейчас не расположен никого видеть. Он отдыхает.

– Лучше скажи, прячется, – сказала Лобелия. – Но мы хотим с ним говорить и именно для этого пришли. Иди и доложи, что мы здесь.

Мерри ушел, надолго оставив их в прихожей, и они успели за это время обнаружить в прощальных подарках коробку с ложками для Лобелии. Настроение у них от этого не улучшилось. Наконец их проводили в кабинет.

Фродо сидел за столом, перед ним была куча бумаг. Было ясно, что он в самом деле не расположен никого видеть, а Сумкинсов и подавно. Он встал, держа руку в кармане, но обратился к вошедшим вполне учтиво.

Сумкинсы перешли в наступление и начали с того, что стали предлагать позорно низкие цены (ради дружбы) за дорогие вещи; на которых не было этикеток. Когда Фродо объяснил, что раздает только то, что Бильбо специально отобрал, они заявили, что все это им кажется подозрительным.

– Мне ясно одно, – сказал Отто. – Ты себе из всего этого нагреб, что хотел. Требую показать завещание!

Отто был бы наследником Бильбо, если бы тот не усыновил племянника. Поэтому он внимательно прочитал завещание – и возмущенно фыркнул. К полному его разочарованию, документ был составлен предельно ясно и правильно (по хоббичьему обычаю, в конце красовались подписи семи свидетелей красными чернилами).