Властелин Колец - Толкин Джон - Страница 28

После обмена замечаниями о погоде и видах на урожай (обещает быть не хуже предыдущих) Мотыль отставил кружку и оглядел всех гостей по очереди.

– Вот теперь, господин Перегрин, выкладывайте, откуда вы и куда? Не ко мне ли в гости собирались? Тогда как же вы прошли к воротам, что я вас не заметил?

– Правду сказать, нет, – ответил Пипин. – Как вы догадываетесь, мы с другой стороны на вашу дорогу вышли: через поле… Но это все получилось случайно. Мы сбились с пути в лесу, возле Шатровых Полян, хотели сократить дорогу к парому.

– Если вы спешили, то лучше шли бы по дороге, – сказал фермер. – Но это ваше дело. Ходите по моей земле, куда хотите, господин Перегрин, и вы тоже, господин Торбинс, – хотя… вы по-прежнему грибы любите? – Он засмеялся. – Да, да, я вас по имени узнал. Помнится, юный Фродо Торбинс был одним из самых отъявленных шалопаев во всем Бакленде. Но я не о грибах хотел сказать. Имя Торбинса я услышал как раз перед вашим приходом. Думаете, о чем меня спрашивал странный чужак?

Фермер помедлил, явно получая удовольствие от того, как они его слушали, потом продолжил:

– Ну так вот, подъехал он на большой черной лошади к воротам, которые как раз были открыты, и – прямо к дверям. Сам весь черный, в плаще, капюшон надвинут, словно не хотел, чтоб его узнали. «Чего ему надо в Хоббитшире?» – подумал я. Огромины изредка переходят границу. Но о таких, как этот, я никогда не слыхал. «День добрый! – говорю, подходя к нему. – Дорога здесь кончается, дальше пути нет, так что куда бы вы ни направлялись, лучше возвращайтесь обратно». Не понравился он мне. А когда Тяп подбежал и разок понюхал, то взвыл, как ужаленный, хвост поджал и попятился. Черный сидел тихо-тихо, потом сказал странным голосом: «Я оттуда, – и показал на мои поля. – Ты Торбинса видел?» Тут он ко мне наклонился. Лица не видно, капюшон опущен очень низко. У меня мурашки по спине поползли. Но все равно я подумал: какого лиха он ездит по моей земле без разрешения! «Убирайся! – сказал я, – нет здесь никаких Торбинсов. Ты не в той чверти. Езжай-ка назад на запад в Хоббиттаун – и по дороге».

«Торбинс оттуда уехал, – ответил он шепотом. – Он сюда направился. Он уже недалеко. Я хочу его найти. Если он здесь проедет, скажешь? Я привезу золота».

«Не привезешь, – ответил я. – Ты уедешь туда, откуда приехал, только вдвое быстрее. Даю минуту – и зову собак».

Он зашипел, вроде засмеялся. Потом пришпорил коня, чуть на меня не наехал; я успел отскочить, позвал собак, а он тогда развернулся и как молния умчался к дамбе. Ну, что вы на это скажете?

Фродо молчал, глядя на огонь, но думал лишь об одном: смогут ли они теперь пробраться к Парому?

– Не знаю, что и думать, – произнес он наконец.

– Ну, тогда я скажу, что вам думать, – сказал Мотыль. – Нечего вам было путаться с Хоббиттаунской родней, господин Фродо. Народ там дурной. (Тут Сэм заерзал на табурете и недружелюбно взглянул на Мотыля.) Но вы всегда поступали опрометчиво! Когда я услышал, что вы оторвались от Брендибаков и поехали к старому господину Бильбо, я так и сказал, что нарветесь на неприятности. Помяните мое слово, это все из-за странных дел господина Бильбо. Говорят, что деньги он в чужих краях добыл непонятно как. Может быть, кто-то теперь интересуется, что стало с золотом и драгоценностями, которые, как я слыхал, он в Хоббиттауне зарыл?

Фродо ничего не сказал: проницательный Мотыль угадал довольно точно, это его смутило.

– Ну так вот, господин Фродо, – продолжал Мотыль, – я рад, что у вас хватило здравого смысла вернуться в Бакленд. И мой совет: оставайтесь здесь! И не путайтесь с разными чужаками! Друзей здесь найдете. Если кто-нибудь из Черных снова за вами явится, я с ним разделаюсь. Скажу, что вы померли или уехали из Хоббитшира, или что сами захотите. И это почти правда будет: они наверняка не про вас хотят узнать, а про старого господина Бильбо.

– Наверное, вы правы, – сказал Фродо, избегая смотреть фермеру в глаза и поэтому уставившись на огонь.

Мотыль задумчиво окинул его взглядом.

– Да, я вижу, у вас свои соображения есть, – сказал он. – яснее ясного, что вы тут не случайно оказались в одно время с этим всадником. Мои новости для вас, поди, и не удивление. Если желаете оставить то, что вам известно, при себе, спрашивать не буду. Но сдается мне, вы в затруднении. Наверное, думаете, что теперь будет нелегко добраться до парома и не попасть к этому Черному в лапы?

– Да, я думал как раз об этом, – сказал Фродо. – Но придется все равно идти: сидеть и думать бесполезно. Боюсь, что нам пора прощаться. Большое спасибо за вашу доброту! Я ведь вас и ваших собак больше тридцати лет боялся, господин Мотыль, хотите – смейтесь. Жаль, что мы с вами раньше не подружились. А сейчас расставаться жаль. Но я, может быть, еще вернусь. Когда-нибудь, если удастся.

– Возвращайтесь – гостем будете, – сказал Мотыль. – А пока у меня есть предложение. Скоро солнце сядет, мы ужинать собираемся, потому что ложимся сразу после заката. Будем рады, если вы с господином Перегрином и всей компанией перекусите с нами!

– Мы тоже были бы рады, – сказал Фродо. – Но боюсь, что нам надо спешить. Мы и так до темноты к Парому не дойдем.

– Да погодите вы! Я не договорил. После ужина я повозочку возьму и довезу вас до парома. И ноги бить вам не придется и другого беспокойства можно будет избежать.

Фродо с благодарностью принял приглашение – к большой радости Пипина и Сэма. Солнце уже скрывалось за холмами, темнело. Подошли два сына и три дочери Мотыля, на большом столе появился обильный ужин. В кухню принесли свечи, подбросили дров в очаг. Мотылиха захлопотала у стола. Пришло еще несколько хоббитов – работники Мотыля. Когда все уселись, за столом оказалось четырнадцать едоков. Пива было много, пища простая и сытная, в том числе громадное блюдо грибов с ветчиной. Собаки под печкой грызли хрящи и кости.

После ужина фермер взял фонарь и пошел с сыновьями запрягать повозку. Гости вышли во двор в полной темноте. Забросив мешки, они вскарабкались в повозку под тент. Фермер сел за кучера и хлестнул двух крепких пони. Его жена стояла в дверях.

– Ты там поосторожнее, Мотыль! – крикнула она. – Не ввязывайся в разговоры с чужаками, и сразу домой!

– Ладно! – сказал он и выехал за ворота.

Ветер улегся, в прохладной темноте было совершенно тихо – ни звука, ни шелеста. Ехали без фонарей и очень медленно. Через пару миль проселок сбежал в глубокий ров, вылез из него на крутую насыпь, уперся в дамбу и кончился. На дамбе Мотыль сошел с повозки, попробовал вглядеться в темень на севере и на юге, но ничего не увидел. Было по-прежнему очень тихо. Тонкие полосы тумана еле различались над рекой и ползли вдоль канав по полям.

– Темная будет ночь, – сказал Мотыль. – Но фонари я зажигать не стану, пока домой не поверну. Если кто нагонять нас будет, мы его издалека услышим, а он нас не увидит.

До парома от усадьбы Мотыля было миль пять. Хоббиты завернулись в плащи, только уши навострили, чутко ловя всякий звук, непохожий на скрип колес и мерный стук копыт пони. Фродо казалось, что повозка движется медленней улитки. Пипин рядом с ним клевал носом, Сэм вглядывался в туман. Вот уже подход к парому – впереди справа два белых столба. Они словно выросли вдруг из темноты, и фермер Мотыль резко натянул поводья. Повозка заскрипела и остановилась. Хоббиты собирались было вылезти, как вдруг услыхали то, чего все боялись: стук копыт на дороге впереди. Звук приближался.

Мотыль спрыгнул на дорогу, обхватил лошадиные морды и вгляделся в темноту. К ним подъезжал всадник: клик-клак-клок. Клацанье копыт громко разносилось в сыром воздухе.

– Спрячьтесь лучше, господин Фродо, – встревоженно сказал Сэм. – Лягте и накройтесь одеялами, а мы этого всадника пошлем, куда надо!

Сэм вылез из повозки и встал рядом с Мотылем. Теперь всадники подъедут к повозке только через его труп. Клик-клак, клак-клок… совсем близко.