Венок Альянса (СИ) - "Allmark" - Страница 64

И совершенно естественно получилось, что пары перегруппировались – телепаты пошли чуть впереди, беззвучно беседуя о чём-то своём, телепатском, а они с Аминой – следом.

– Я так рада видеть вас, Диус. В прошлый раз мы не пересеклись – видимо, вы подошли уже после того, как я отбыла на следующий объект… Это было досадно.

– Что поделаешь, оказаться на одном объекте для нас с вами практически нереально, мы нужны другим, чтобы страховать их своим знанием языка и центаврианских реалий.

– Это верно… Хорошо вам работалось с Адрианой?

Винтари пожал плечами.

– Вполне. Конечно, она не слишком общительна, и на первый взгляд может показаться хмурой… Это Ледяной город, они там через одного такие. Но она очень серьёзно и ответственно относится к делу, когда мы оставались без свидетелей, она сама просила прорабатывать с нею типовые диалоги. Делает успехи.

– Центаврианский – не самый лёгкий для изучения язык, хотя телепатам в какой-то мере проще – когда мы объясняем им что-то, они добирают из мыслей то, с чем не справляются слова… По крайней мере, с Уильямом было так. Он переживает, что не знает центаврианских телепатических техник, а мне тут, честное слово, ему совершенно нечем помочь… Он боится встречи с центаврианскими телепатами, ведь они смогут раскрыть его в два счёта.

– Да о таком у нас мало кто не думал… В безопасности мы только во время общих сборов, Андо держит ментальный купол, но Андо у нас один, он не может быть рядом с каждым из нас. Ну, раньше на сильного телепата в такой глуши, где мы сейчас, трудно было напороться… А сейчас всё возможно – дракхи хоть и не уничтожали их так открыто и масштабно, как Тени, но дали понять, что лучше держаться подальше от крупных городов и тех сфер, где они прежде привыкли вращаться. Им бы, на самом деле, встать сейчас на нашу сторону… Но боюсь, нет у нас столько времени – объяснять им, что к чему.

Амина поёжилась.

– Тени… А вы видели Теней, Диус? …Ох, простите, не стоило мне об этом… какая же я глупая!

– Боги миловали меня, Амина, от того, чтоб именно видеть их. Хотя мы и были в столице во время этого их… парада…

– Я думала, вы, как сын императора…

– Ну, мой отец, к счастью, за великими государственными делами о семье особо не вспоминал. Моя мать, надо сказать, была достаточно благоразумна, чтобы тоже не проявлять инициативы… Непредсказуемость царственного супруга ей как-то совершенно не импонировала, мог ведь осыпать благами, а мог отправить на плаху, и всё исключительно от того, в каком с утра проснётся настроении. Но она, конечно, как и подавляющее большинство знати, выразила своё… уважение новым союзникам, присутствовав на параде. Не в первых рядах, не рядом с отцом, но она там была. Ну, а я тому, что не сидел в этот момент на отцовских коленях, только рад, сама понимаешь.

Винтари закашлялся – лес снова сменился пустошью, щедро напоенной солнечным зноем, мягкая бурая пыль взмётывалась из-под ног густым дымом. Пришлось сойти с дороги, пойти по обочине.

– Как хорошо, что она проявила такое благоразумие и уберегла вас…

Удивительно, думал Винтари, что одни и те же слова звучат в таких разных обстоятельствах - там среди бескрайних снегов, под застывшими от холода звёздами чужого неба, здесь жарким летним днём под родным солнцем, лучей которого не чувствовал столько лет…

– Не знаю, стоит ли предполагать здесь именно материнскую заботу, или скорее я, по малолетству, был ей там нежелательной помехой. Мы не говорили с ней об этом никогда, честно говоря, я и сейчас не горю желанием. Ну, сожалений об упущенной возможности у меня как-то нет. Не знаю, кто уберёг меня - родители, со своим пренебрежением, или моя нянька, со своим суеверным ужасом, так прочно вошедшим в кровь их расы… С той поры, с того далёкого дня, немного этого ужаса живёт и во мне. И немного двоякого отношения к огню. Я и боюсь его, и боготворю. Занятно, не правда ли? Меня в детстве коснулось нарнское язычество, и теперь я рассказываю об этом последовательнице Г’Квана…

– Тулани далеко от столицы… Но мы видели их на горизонте. Их силуэты не были различимы, и эти ужасные звуки доносились лишь слабыми отголосками. Но мы долго стояли потом под жарким летним солнцем и не могли согреться. Мать сказала, что, наверное, такие союзники и правда ценнейшее приобретение Центавра – если такой ужас они наводят на них, то какой же наведут на врагов… А отец ничего не сказал. Его молчание было страшным.

– Сейчас мы уже можем воспринимать и Теней, и ворлонцев без мистической призмы. Мы должны их так воспринимать. Они просто древнее, намного древнее нас. Намного сильнее. Они были уже древними и сильными, когда наши цивилизации только зарождались. Они умели воздействовать на нашу психику, на наше сознание нужным им образом… Но считать их на этом основании божествами – то же самое, что поклоняться алкоголю или одурманивающему газу. Мы должны уметь определять как действие химии, так и действие наших собственных детских страхов и надежд. Потому что не вправе позволять себе оставаться одной ногой в пещерах. Ворлонцы – не боги, Тени – не демоны, а дракхов – можно победить, и победим.

Амина невольно вскрикнула, ободрав ногу о колючку.

– Ну вот… Тоже хорошо… пошли по зарослям… Хотя тут-то их ещё не так много… Ну почему на пустырях чего-то доброго не растёт, талфы, например, я уж звёздных кружев не прошу…

– Что это за растение? – внезапно заинтересовался Винтари, - смутно знакомое что-то, хотя не припомню, чтоб видел в саду…

– В каком саду, что ему там делать! Это ж чертополох. Колючий сорняк… зараза… Вот как он сюда попал, скажите? А заполонил всё… самый настырный из эмигрантов. Это ж земное растение, завезли семена с каким-то грузом – и вот… Теперь не выведешь…

– А цветёт красиво.

– Ну да, в этом не отказать. На земле у него, правда, другой оттенок, видимо, почва влияет… Но колется так же.

– Так интересно… дикая красота… Но он, по крайней мере, не ядовитый?

– Нет, слава Г’Квану, хоть без этого… А вы вообще не верите в богов, Диус?

И вспомнился другой разговор, теперь уже - с Андо.

– Сложно сказать. Раньше вроде бы верил, а теперь… не знаю. Я их не видел, не чувствовал и не имею основания в них верить. Я допускаю, что есть что-то, на что мы могли бы надеяться и что могло бы повлиять на нашу жизнь… Но я уже не верю, что это какой-то конкретный бог или боги. Скорее некое общее понятие справедливости, правды, правильности. По инерции я вспоминаю имена богов – я воспитан центаврианином, это как для землянина перекреститься. Но я помню, что все эти боги когда-то топтали землю Центавра и дышали тем воздухом, что и мы. Они не только удивляли чудесами и совершали подвиги, они получали раны и умирали. А значит – они такие, как мы, только сильнее. Как и ворлонцы. Как и Тени. Как мы были б богами для расы, возможности которой меньше, чем наши. В Великой войне не Свет победил Тьму, а разум победил дикость, когда человек по имени Джон Шеридан послал за предел и древних богов, и древних демонов. С той поры мы должны сами строить свою судьбу и надеяться на свои силы, на свои качества, а не на помощь свыше, молитвы или заклинания. Это труднее, но только это делает расу достойной того, чтобы жить дальше.

Трансконтинентальный экспресс мог бы, конечно, впечатлить больше, возьми они билет в вагон первого класса. Там, по рассказам Милиаса, фруктовые соки подают в витых бокалах, каждый из которых стоит примерно как весь вагон четвёртого, полы устелены коврами с картой галактики, и есть выход на смотровую площадку на крыше, которая, правда, редко используется на континенте - много туннелей. Сам Милиас первым классом ездил один раз - в далёком детстве, когда их с семьёй пригласили на свадьбу дальних родственников отца. Родня была невообразимо далёкой, ни до ни после Милиас её не видел, но свадьба праздновалась широко - приглашены были все, от родственников, не исключая седьмой воды на киселе, до одноклассников, недолгих сослуживцев и просто соседей, и вся эта несметная толпа непременно должна была сопроводить молодую чету от дома невесты до дома жениха (что аккурат через полматерика) и три дня гулять там. Сейчас же, разумеется, не то что о первом, даже о третьем классе не было речи - наличных дукатов, отпущенных на увлекательное приключение, было ужасающе мало при объёме задач. Увы, но иначе не получалось - валютные операции Центавра сейчас не столь масштабны, как в прежние времена, их все не проблема отследить. Вся наличность, по сути, приобретена благодаря торговым операциям Арвини - Альянс оплачивал их сделки земной валютой либо валютой миров, с которыми эти сделки совершались, а дукаты передавались в фонд операции. Большая удача, что Арвини практически всегда рассчитывались наличными - старая традиция, установившаяся ещё до изоляции, после одного крупного ценного поставщика, с дразийской упертостью не доверявшего безналичным операциям. Суммы на первый взгляд могли казаться большими, но передвижения между городами и аренда жилья, даже почасовая, съедали их с удивительной быстротой. Ну, первый класс никому тут и не сдался, а вот за третий Милиас с удовольствием доплатил бы, если б у него было, чем. Вагоны четвёртого класса не имели ограничения по количеству мест, потому что не имели мест как таковых. Сколько народу купило билет в эту селёдочную бочку - столько сюда и влезет, и их дело, сидеть друг у друга на головах или лежать растоптанными. Голый пол, голые стены с небольшими, забранными толстенным небьющимся пластиком, слишком мутным, чтоб пропускать достаточно света, окошками, конечно, не открывающимися. Вентиляция имелась, правда, но не справлялась, духота стояла чудовищная, и остановки, когда в открывающиеся двери врывался свежий воздух, были спасением. Хоть вместе с ним и врывалось ещё пара десятков пассажиров. Сейчас, заверял Милиас, на коленях которого сидели по очереди то Дэвид, то Селестина, здесь ещё довольно свободно. Ну, во всяком случае, им крупно повезло занять этот угол, где, отгороженные и полузадавленные тюками переселенцев и коробами мелких торговцев, они были всё же в относительном покое и безопасности, да и разговаривать между собой им было легче, чем тем, кто сидел-стоял где-нибудь в середине вагона - там гвалт был такой, что приходилось орать, чтобы его перекрыть. И подслушать их было при этом значительно труднее - а была некоторая проблема, говорить на земном или на центарине. Центарин Селестина знала мягко говоря плоховато, ей, конечно, нужна была практика, но когда требовалось быстро посвятить её в какую-то обширную тему из центаврианской жизни, проще было излагать это на земном. На центарине - любое неосторожное слово не о деле даже, а вот эти самые разъяснения, странные для вроде как аборигенов, привлекут внимание, а дорога длинная, кто-то да пристанет с расспросами. На земном - мало кто здесь поймёт более отдельных слов, публика в основном малообразованная, но зацепит внимание сам факт звучания инопланетного языка. Поэтому говорить старались тихо, а между языками переключались в зависимости от сложности обсуждаемой темы. Заранее было условлено по возможности не произносить в людных местах слов и названий, имеющих резко инопланетное звучание или определённую специфику, что позволит случайному уху сразу выхватить их из потока речи.