2012. Точка возврата (СИ) - Сергазиева Роза - Страница 4

— Ты не прав, — выкинула белый флаг Лиля и ткнула кулачком в грудь Лукошкина, — может быть, денег зарабатываешь не много, но зато у тебя два образования. И ты ими двумя пользуешься. Есть чем гордиться. Вон Вадим запрятал диплом подальше и торгует квартирами.

— Я тоже с дипломом филолога хорошо устроиться не смог, если помнишь, — съязвил Егор, — поэтому пришлось учиться еще и на психолога.

— Но ты пишешь книги, — стала перечислять Лиля, — ведешь семинары.

— Один семинар, — тут же уточнил Лукошкин. — Хорошо, что попадаются олухи, не способные шагу ступить без чьих-либо советов.

— Если так допекло, — нахмурилась жена, — то ты способен попробовать что-то еще. Мне, как любой женщине, после сорока трудно менять жизнь, у мужчины шансов несравнимо больше.

— Ты с ума сошла, — незлобиво, словно на глупенькую школьницу, посмотрел Егор на Лилю — Вот если бы мне было двадцать, другой разговор. Уж я бы нашел что-нибудь более перспективное, чем филология. Вон Вадим решил собственные проблемы одним махом.

— Что же тогда и ты не женился на Ирме?— разозлилась Лиля и, хлопнув дверью, выскочила в коридор. Ей вслед оторвалась от стены и ухнула в раковину плохо приклеенная кафельная плитка.

Лукошкин прикусил губу. Егор ведь ничего конкретного в виду не имел, так себе ныл-ныл и ляпнул, что первое в голову взбрело. Но, как предупреждал старина Фрейд, ничего просто так с языка не слетает, значит, где-то подсознательно, среди вороха глупостей, которых достаточно в башке любого взрослого человека, тлела сия мерзкая мысль.

Дело в том, что Вадим очень удачно, если так можно говорить и о мужчине, женился. Волкова оказалась не обычной студенткой Иняза, а дочкой человека, который в советские времена работал чиновником в нефтегазовом ведомстве, а после 1991 г. перебрался вместе с министерством в госконцерн, а потом превратился в крупного акционера уже частного АО. Со всеми вытекающими последствиями в виде ежегодных гарантированных дивидендов, квартир, коттеджей не только себе, но и своей дочери, а по случаю и зятю.

Лукошкин выловил плитку и тяжко вздохнул: ну вот, не зря твердил жене, что день рождения — напряженное для его нервной системы событие. Придется не только перед Лилей каким-то образом извиниться, но еще и кафель клеить.

Только зачем? Все равно потом неминуемо отвалится.

"ПЕСНЬ про филолога" — старый мотив в периодически вспыхивающих ссорах с женой. Результат полной профнепригодности по отношению к жизни. Последствия неправильного выбора, сделанного еще в юности.

Егор очнулся накануне десятого класса — последнего, выпускного. Над головой, как дамоклов меч, повис вопрос — а что дальше? По сути — риторический. Потому что ответа Лукошкин не знал. Родители тоже растерялись и решили переложить ответственность на чужие плечи: через знакомых нашли психолога, отвезли ребенка на консультацию. Пусть специалист определит, к чему у недоросля склонности, и в какой вуз следует подавать документы.

Егор, повинуясь указаниям молодой, не намного старше его, девушки раскладывал цветные карточки, дорисовывал картинки, ставил в клетках "птички" рядом с вопросами анкеты. Вердикт психолог вынесла с одной стороны, простой — "ваш сын — гуманитарий", а с другой не внятный. Родители рассчитывали услышать название вуза, но таких рекомендаций не прозвучало. Молодой человек должен выбирать сам.

Егор задумался. С характеристикой психолога согласился: сочинения ему всегда удавались, а вот в естественных науках, а особенно в точных, разбирался слабо. Значит, дорога одна — на филфак.

Поступив в университет, Лукошкин честно оттрубил пять лет и по прошествии срока вновь, как сварливая старуха из сказки Пушкина, оказался у уже знакомого, но по-прежнему разбитого "корыта" — а что дальше? Идти в школу, работать учителем? Он с сестрой Зойкой справиться не может, ни уроки не способен ей помочь сделать, ни взрывной характер усмирить, а тут на него свалятся сразу 30 малолетних Зоек! Кошмарная жуть! Податься в журналисты? Носиться в поисках сенсаций? Но что считать сенсацией? Очередное замужество поп-дивы ему лично не интересно, тратить время на подглядывание и подслушивание — слишком хлопотное занятие и мало благородное.

По совету Лили, которая на правах молодой жены включилась в процесс профессионального становления Лукошкина, Егор устроился в книжное издательство (считай, под крыло к Лиле, которая там уже числилась в должности переводчика) — читать чужие рукописи. И читал их скрупулезно целых 10 лет. Пока не взвыл. Пробегая глазами по строчкам очередного опуса, Лукошкин окончательно оформил мысль, которая до сего дня безуспешно пыталась вылупиться: Егору до зубовного скрежета надоело корпеть над чужими текстами, он и сам способен сочинить подобное.

И снова Лиля поддержала мужа — нельзя талант, если уверен в себе, зарывать в землю. Но про что конкретно писать, задумался Лукошкин. Жена предложила провести мониторинг, и Егор отправился в самый большой, несколько этажный книжный магазин — искать свободную нишу.

Полки ломились под тяжестью томов. Между стеллажами, как в лабиринте, метались редкие читатели. С ярких обложек взывали, словно торговцы на рынке, несчастные авторы, предлагая детективы, романтические сопли или сказки для взрослых, на русском языке или в переводе с чужеземного, в карманном формате или в объемном фолианте, сериями или эксклюзивом. Разглядывая нарисованных длинноногих девиц-следователей или плечистых спецназовцев, Лукошкин морщил нос. Фэнтези или криминальный роман — книжки толстые, на создание одной уйдет не меньше года. Пока доберешься до финала, вкусы изменятся, и твой труд останется не востребованным. Уже сейчас писателей в этом разделе в разы больше, чем присутствующих читателей.

А вот соседний зал радовал толкотней. Здесь покупателям предлагались не рожденные в горячей голове сюжеты и герои, а конкретные, прямолинейные рекомендации абсолютно по любому вопросу. Наш народ, оказывается, безумно охоч до советов! Приунывший было филолог расправил плечи. Вот уж с чем просто справиться. Смысл таких книжек — пересказать другими словами уже кем-то ранее написанное. Выпиливать лобзиком? Легко. Подбирать цветы в букеты? Пожалуйста. Тема — не имеет значения, найти базовый материал в век Интернета — задача пустяковая.

Егор еще раз провел рукой по плотным корешкам, пытаясь определить верное направление. В чьих советах, среди сонма знатоков, люди нуждаются больше всего? Тройка лидеров определилась сразу: варка-готовка в комплекте с сервировкой — то есть кулинария, травки-настойки вкупе с восточными гимнастиками — народная медицина и, наконец, "как трудно жить!" — психология. Причем последнему разделу Лукошкин смело вручил пальму первенства — видимо, миром правит поколение сомневающихся. Почитаешь и диву даешься, как еще в нашей стране продолжают дети рождаться и электростанции работать. Если главные вопросы, волнующие людей, сводятся к двум проблемам: "Как познакомиться с девушкой (парнем)?" и "Как разговаривать с начальником, чтобы ему не захотелось тебя уволить?".

Лукошкин нацелился на психологию. Тем более что в предмете присутствовал и личный интерес. Чтобы не повторить ошибку родителей, которые слишком поздно озаботились профориентацией ребенка, собственного сына Егор отвел на консультацию к психологу накануне записи в первый класс. Хоть и прошло между походами к специалистам полтора десятка лет, вердикт не отличался оригинальностью. "Ваш сын — гуманитарий", — сообщила заботливому папаше женщина в белом халате. Ладно, махнул рукой Лукошкин. Время еще есть. Сам помогу ребенку. И, привыкший все, за что берется, делать основательно, Егор достал семейную заначку и заплатил за обучение на заочном отделении психфака.

С высоты сегодняшнего дня к результату того решения можно относиться по-разному. Лукошкин сочинил пару книжек, которые периодически переиздавали, гонорары помогали жить. Не слишком шикарно, но терпимо. А с прошлой осени начал еще и лекции читать, вовремя уловив рождение очередной ниши для желающих заработать. Первыми протоптали тропинку игроки-биржевики, кинув клич, что "каждая кухарка может торговать на финансовом рынке". И, словно горошины из мешка, посыпались курсы для начинающих трейдеров (платные, конечно). Тут же подсуетились и другие специалисты. К фразе про "кухарку, которая может" теперь добавляли любой глагол: танцевать, кататься на коньках, говорить по-испански, сочинять стихи. Писатели, которые никогда или очень редко издавались, журналисты, трудившиеся в газетах, которые давно закрыты, а также фотографы, дизайнеры, архитекторы и прочие "свободные художники" ринулись вести семинары, школы, группы, курсы. Почему творческие люди взялись преподавать, Лукошкину понятно: без особых хлопот в карман капал дополнительный доход. А вот почему находилось достаточно много желающих слушать лекторов? Так соскучились по общению, что даже деньги готовы платить?