Гений - Драйзер Теодор - Страница 38

• Предыдущая
• 38/267
• Следующая

- А знаете, - сказал Шотмейер, - эта вещичка вам здорово удалась. По-моему, очень похоже.

- Правда? - обрадовался Юджин.

- Я уверен, что какой-нибудь журнал обязательно возьмет у вас рисунок для вкладки. Почему бы вам не отнести его в редакцию "Труф"?

"Труф" был еженедельник, которым Юджин восхищался, еще живя на Западе, так как в каждом его номере печаталась какая-нибудь цветная репродукция вразворот, и зачастую именно такие сценки, какие пытался рисовать он. Как-то всегда получалось, что когда Юджин слишком долго безвольно плыл по течению, он нуждался в побудительном толчке, который заставил бы его действовать. Под влиянием слов Шотмейера он особенно усердно поработал над этюдом и, закончив, решил отнести его в редакцию "Труф". Заведующему художественным отделом рисунок понравился с первого же взгляда, но он ничего не сказал, а пошел показать его главному редактору.

- Вот, по-моему, настоящая находка! - И он с гордостью положил этюд на стол редактора.

- Гм, - произнес тот, оторвавшись от рукописи, которой был занят, действительно замечательная вещь, а? Кто это принес?

- Какой-то парень по имени Витла. Я его вижу у нас впервые. Настоящий художник, верно?

- Как выразительны эти намеки на лица в глубине, - восхищался редактор. - Что вы скажете? Немного напоминает массовые сцены Доре. Хорошо сделано, а?

- Прекрасно, - вторил ему заведующий художественным отделом. - Я думаю, это будущий мастер, если только с ним ничего не случится. Надо взять у него несколько рисунков для вкладок.

- Сколько он хочет за это?

- Да он и сам, видно, не знает. Сколько дадут, столько и возьмет. Я предложу ему семьдесят пять долларов.

- Идет, - сказал редактор, отодвигая от себя лист с рисунком. - Здесь чувствуется какая-то свежая струя. С этим художником надо поддерживать знакомство.

- Я так и сделаю, - ответил тот. - Но он еще молод. Не следует слишком баловать его.

Выйдя из кабинета, он придал своему лицу выражение суровости.

- Этюд мне нравится, - сказал он. - Мы, пожалуй, возьмем его для журнала. Оставьте ваш адрес, я вам в скором времени вышлю чек.

Юджин назвал свой адрес. Сердце его радостно колотилось. Он не думал о том, сколько получит, сейчас эта мысль меньше всего занимала его, он уже видел в воображении свой этюд воспроизведенным в журнале на развернутом листе. Итак, ему действительно удалось поместить свою работу, да еще в таком журнале, как "Труф"! Теперь он может со спокойной совестью сказать, что кое-чего достиг. Он сейчас же напишет Анджеле и поделится с ней новостью. А когда выйдет журнал, пошлет ей несколько экземпляров. В дальнейшем у него будет возможность ссылаться на эту работу. А самое главное - теперь он знает, что такие сценки ему удаются.

Он шел по улице, ступая по серому булыжнику, как по воздуху. Откинув голову назад, он дышал всей грудью. Воображению его уже рисовались другие сценки, которые он изобразит. Его мечты начинают сбываться, он, Юджин Витла, автор цветного разворота в журнале "Труф"! В голове у него уже готова была серия таких рисунков, - все, о чем он когда-то мечтал. Ему захотелось поскорее бежать к Шотмейеру, рассказать ему о своих успехах и угостить хорошим ужином. Он даже почувствовал нежность к этому бедному ремесленнику от искусства за то, что тот подал ему такой удачный совет.

- Послушайте, Шотмейер, - сказал он, просовывая голову в его дверь, сегодня мы идем с вами ужинать! "Труф" взял мой рисунок.

- Вот это замечательно! - воскликнул сосед без малейшего признака зависти. - Очень рад за вас. Так я и думал.

Юджин чуть не прослезился. Бедняга Шотмейер! Не бог весть какой художник, но сердце у него золотое. Никогда он не забудет его доброты.

ГЛАВА XVII

Крупная удача с продажей рисунка, сопутствовавший ей чек на семьдесят пять долларов и спустя некоторое время появление репродукции в журнале окрылили Юджина: наконец-то он на твердом пути! Он уже стал подумывать, не поехать ли ему в Блэквуд навестить Анджелу. Но нет, раньше он как следует поработает.

Юджин приготовил еще несколько уличных сценок, зарисовал Грили-сквер в моросящий дождь и поезд воздушной железной дороги над Бауэри, мчащийся по высокой кружевной эстакаде. Он умел улавливать контрасты, резко выделяя свет и тень, и писал эффектными, расплывчатыми пятнами, которые неуловимостью красок и скрытой в них многозначительностью напоминали игру драгоценных камней. Спустя месяц после первого посещения редакции "Труф" Юджин снова отправился туда, и опять заведующий художественным отделом не устоял перед ним. Он старался казаться равнодушным, но ему это плохо удавалось. В этом молодом человеке было именно то, что ему требовалось.

- Приносите мне все, что у вас будет в таком роде, - сказал он. - И если рисунки будут не хуже этих, мы всегда найдем для них место.

Юджин вышел из редакции с высоко поднятой головой. Он начинал проникаться верой в свои способности.

Не мало требуется рисунков по семьдесят пять и сто пятьдесят долларов, чтобы обеспечить себе приличный доход! Не говоря уже о том, что художников в Нью-Йорке хоть отбавляй и не так-то легко выдвинуться. Прошло много месяцев, прежде чем первые работы Юджина увидели свет. Он избегал мелких журналов в надежде, что ему удастся вскоре утвердиться в более крупных, но последние не так уж стремились залучить к себе молодые дарования. Шотмейер познакомил Юджина с двумя живописцами, сообща занимавшими студию на Уеверли-плейс. Оба чрезвычайно понравились Юджину. Мак-Хью, родом из штата Вайоминг, мастерски рассказывал о жизни на рудниках и горных фермах. Смайт был сыном канадского рыбака из Нова-Скотии. Мак-Хью, высокий и худой, при первом знакомстве казался типичным деревенским увальнем, но это впечатление очень скоро сглаживалось - столько ума и живого юмора было в его взгляде. Юджина сразу потянуло к этому приятному, располагавшему к себе человеку. От Джозефа Смайта исходило дыхание моря. Невысокого роста, коренастый и крепкий, он напоминал кузнеца. У него были большие руки и ноги, большой рот, глубокие, резко очерченные глазные впадины и жесткие каштановые волосы. Говорил он медленно, с расстановкой, зато, когда улыбался или смеялся, лицо его преображалось. В минуту волнения или радости все тело его приходило в движение, физиономия покрывалась забавной сеткой добродушных морщин, косноязычия как не бывало, он начинал говорить легко и быстро. Он любил пересыпать свою речь забористыми словечками, так как, работая среди моряков, накопил обширный запас весьма живописных выражений. Впрочем, в этом не чувствовалось злости. Смайт был само доброжелательство и благодушие. Юджину хотелось подружиться с этой парой, и он старался поддерживать с ними знакомство. Друзья, как он замечал, бывали ему рады, и они часами рассказывали друг другу забавные эпизоды и обменивались мнениями о людях. Он все чаще и чаще стал заходить к ним, а через некоторое время и они начали к нему заглядывать. Но лишь спустя много месяцев Юджин почувствовал, что по-настоящему сошелся с ними.

• Предыдущая
• 38/267
• Следующая