1923 (СИ) - Иванов Олег Эдуардович - Страница 3

— Ну и откуда тогда такая роскошь — спросил он Василия, продолжавшего что-то доставать и раскладывать по столу, на котором оставалось уже не так много места.

— Вступаем на путь рыночных отношений. Отсюда и деньжата.

— Не понял. Что продаёшь-то? Наконечники для стрел или всякие там чопперы. Так я тебе их за день штук десять настругаю.

— Нет, перешли на бронзу и железо.

Николай хмыкнул. Он вспомнил детективы Бушкова, где копатели периодически находили могилу Чингисхана и всякую другую не менее ценную утварь. Если верить авторам, то вокруг этого разворачивались целые баталии, вплоть до уничтожения участников.

— Черным археологом стал — достояние страны расхищаешь? Надеюсь, без уголовщины. Обычно к этому цепляются все и всяческие крыши. И потом, если верить классикам жанра, клад всегда вызывает желание сократить число участников делёжки. Как там у вас с эдакими страстями?

— Откуда. Всё законно. Это у классиков всё так интересно, а у нас Москва дала денег, указала место и договорилась с республикой. Если, конечно находим что-то интересное, то конечно разбираемся, только не в раскопе, а на площади Ленина.

— Слушай, а голова у вас всё ещё стоит?

Николай неожиданно вспомнил достопримечательность города — большую голову основателя пролетарского государства, расположенную на центральной площади Улан Удэ. Голова была большой, круглой, и впечатление производила, особенно на неподготовленных людей. Вроде как бы первая волна террора против памятников её не затронула. В 92 она стояла, а позже он там уже не бывал.

— Стоит. Куда ей деться. Вроде как бы местный колорит.

— И небось те же люди сидят в тех же кабинетах?

— Ну, ротация кадров по возрасту неизбежна, а что до более серьёзных дел, то республика у нас маленькая, ископаемых пока не нашли. Так что Москва к нам не лезет. Что у нас взять — разве что овец. Вот у тебя, в Иркутске, там баталии идут. Аж газеты пухнут. А у нас тишина да келейность.

— То есть — отстрела нету — резюмировал Николай.

Действительно, при Советской власти руководство автономии взяло курс на ускоренную индустриализацию и натаскало в столицу множество предприятий точного машиностроения. Рабочий класс стал расти как на дрожжах, улучшая все показатели, но, когда грянула перестройка, советское точное машиностроение стало неожиданно никому не нужно. Заводы работали практически вхолостую, за исключением авиационного гиганта, который успешно продавал свои «изделия» в разные экзотические страны за весьма ощутимые денежки. Поэтому промышленность автономии серьёзно буксовала.

А вот её западные соседи, по неясным причинам, не забывали развивать добывающую промышленность, да и леса там было чрезвычайно много. Бериевские хозяйственники построили и напланировали ответвления от Транссиба на тридцать лет вперёд, поэтому основная проблема — проблема вывоза не стояла. Алюминиевые заводы прекрасно пережили все перетряски, так что к концу века область не только не снизила темпов развития, а наоборот, стала активно работать на экспорт, заняв третье, после Москвы и Питера место по вывозу товаров за рубеж. Но, как известно, там, где большие деньги там и большие проблемы, и поначалу, страсти разгорелись там нешуточные. Однако столица области Иркутск был бандитским городом ещё в прошлом веке, да и в нынешнем, стараниями ГУИНа не много поменялось. Поэтому начавшийся отстрел там никого не удивил. Но и не испугал. Милиция, говорят, крепко держала ситуацию под контролем. В общем, в рамках анекдота времен убийства Александра Второго «Кого убили соколик-то? Проходи, проходи старушка. Кого надо, того и убили».

Закончив чистить картошку, Николай оглядел заставленный яствами стол. Вкратце рассказав Василию историю последних месяцев, он покормил ребёнка и выдал её вторую конфету. Возможно это было не педагогично, но как профессиональный учитель по первой профессии, он не обращал на это внимание. Если в результате твоих действий ребенок спокойно сидит себе один и теребит одноногую куклу, то всё нормально и нечего страдать. Потому что всё равно, хоть уложись тут на месте, а вырастет то, что вырастет. И слава богу. А дальше пусть выкручивается как умеет. Вон, вплоть до 60-х годов деревенские детишки приходили в город и много чего там делали интересного. Хотя, если подумать, шок от перехода из сельской жизни к суматошному существованию огромного города был наверняка силен. Но ничего, не ломались. Главное развить в ребенке настойчивость и упорство в достижении цели и научить эту цель правильно ставить. Всё остальное приложится.

Детёныш радостно побежал, сжимая конфету в кулачке, и тут же пришла жена, принеся сумки с разнообразной едой и прочими покупками. Оно пошла на работу этим летом, когда стало ясно, что денег нет совсем. Месяц поискав, она нашла себя руководителем бэк — офиса в известной на всю Россию конторе «Российские семена». Там продавали подсолнечное масло и майонез, который делали где-то под Тулой, на построенном посредством немецкого кредита заводе. Торговля шла, поэтому зарплату пока платили. А в условиях полного отсутствия денег это было ой как к месту.

Когда они в очередной раз выпили за то, чтобы всё обошлось, хозяйка, сославшись на завтрашний трудовой день пошла укладывать ребёнка. Тот был не сильно рад такому развитию событий, но его особенно и не спрашивали. Смирившись с неизбежным, дитё потребовало пения любимых песен, напомнив об этом маме мелодичным, на требовательным «Ля-ля-ля».

Наутро все ушли по своим делам. Василий в свой фонд, где должны были давать очередные деньги на разрытие могил народа хунну, столь хорошо описанного Гумилевым младшим в толстом трехтомнике. Анна пошла на работу, по пути заведя дитёнка в садик, и даже старший сын пошёл в школу, чем несказанно удивил родителей. Николай остался дома — мыть посуду и учить наизусть книгу Сороса «Алхимия Финансов». В очередной раз открыв закладку, он понял, что ничего в этой книге не ясно, несмотря на то, что образование вроде бы позволяет. Однако слова ложились в предложения, смысл которых ускользал с невероятной быстротой. И это при том, что имелся студенческий опыт чтения Гегеля — не самого простого автора. Тогда всё понималось и было ясно. Теперь нет. Все слова знакомы, термины понятны, а смысла нет. Но дисциплина — основа любого успеха и Николай продолжал изучать творения видного финансового аналитика. Уже сама биография Сороса вызывала уважение.

Человек смог заработать денег. За это ему блага и слава. А у меня вот не получилось. Но ничего. Сделаем работу над ошибками, напишем планы на будущее и будем их потихоньку выполнять. Главное разобраться в себе. Что-то там такое живёт, что не дает делу развиться в правильном направлении. Есть конечно глупое объяснение — интеллигентен больно. Это отговорка, не более. Вроде как не хватает жадности и жестокости. Старушек не убивал за двадцать копеек. Так и те, кто убивал, нынче тоже не в ролях. Деньгами сорил — это было. Кучу денег отдал зря. Ума было совсем мало.

Впрочем вернёмся к алхимии. Чего там с чем нужно смешать, чтобы деньги получились?

Непонятки начались к середине следующего дня, когда Василий не пришёл окончательно. Была надежда, что загулял, но на столе лежал билет скоростного на Питер, время подходило к отъезду, а пассажира всё не было. В Питере Василий защищался и имел там кучу друзей. Они ждали его с целью организации каких-то загадочных и страшно важных исследований по типу «Художественное литьё и ковка у бурят». Николай примерно понимал, что это такое, но таких тем не любил. Ему больше нравилось про людей. Хотя если развить, посмотреть, что там железного ковали, в каких формах и каким способом, нарисовать ареал распространения, то может что-то интересное получится. Впрочем, исключая странность тем, у историков из Города на Неве всё было также как и у других людей. В том числе выезды на природу, куда-то в район залива, где все наболевшие вопросы художественного литья и ковки обсуждались с пылом и страстью кабинетных учёных, вырвавшихся на природу. Было время, когда Николай пару раз участвовал в этих симпозиумах, и, хотя был человеком непьющим, сохранил самые приятные впечатления.