Бродяга (СИ) - Вербовой Александр "Sodin" - Страница 3

Но несмотря ни на что в юноше просыпалась надежда. А вместе с ней возвращались силы, с глаз спала пелена безнадежности. Он заметил, что дышит тяжело и хрипло, а грудь вздымается часто и судорожно. Весь исцарапанный и искусанный комарами, с разбитой в кровь правой ногой и разодранным коленом, он еле держался на ногах, но на губах его блуждала улыбка. Серый попытался вспомнить, когда же он поранил ногу, но тут же забыл о ней и начал торопливо оглядываться в поисках тропинки или хотя бы признака пути, которым ушли люди. Люди!

Обшарив всю поляну и переломав на ней большую часть подлеска, Серый так ничего и не нашел. Обессиленный, со свежими кровоточащими и зудящими от пота царапинами, он вернулся обратно к пню.

Теперь, когда первый восторг прошел, Серый заметил, что срез очень старый и начал даже немного трухляветь. Серый разочарованно пнул пень ногой, взвыв от боли. Теперь ему мало было знать, что он не одинок в этом мире, что кроме него где-то есть другие люди. Он хотел попасть к ним. И как можно быстрее!

Решив, что глупо сейчас менять направление, Серый заспешил дальше на запад. Заметив, что задыхается, он заставил себя идти шагом, чтобы окончательно не свалиться от усталости. После нескольких часов безрезультатного пути сквозь чащобу, он стал похож на бездумный автомат.

Поднявшись в зенит, местное солнце пробивалось сквозь кроны деревьев душными столбами испарений. К горлу подбиралась тошнота, за ней накатывала и вновь отступала чернота, оставляя после себя головокружение и металлический привкус во рту. Жутко хотелось пить.

Неожиданно Серый вышел на, еле заметную среди травы и сухих листьев, тропу. Обилие звериных отпечатков и полное отсутствие человеческих следов говорили, что тропка ведет к водопою, а не жилью. Всё же Серый решил дальше двигаться по ней. Намного легче, когда не нужно будет пробираться сквозь колючие первобытные заросли. К тому же тропа, хотя и петляя, держалась западного направления. Настроение у Серого поднялось, и он, забыв обо всех своих несчастьях, с удвоенными силами продолжал двигаться... Неизвестно куда. Пока неизвестно.

Вскоре деревья впереди расступились, открывая ярко-голубое небо без единого облачка. Еще через несколько десятков шагов показалась река. Огромная река. Возможно даже озеро, потому что противоположный берег едва виднелся.

Склон оказался довольно крутым, поэтому тропа сворачивала налево и постепенно спускалась к самой воде. Животные замесили там жуткую грязь, превратив весь берег в кашу. Решив, что тащиться по солнцепеку не стоит, Серый с трехметровой высоты бросился в воду. Предвкушая соприкосновение с речной прохладой, и словно заранее ощущая разгоряченным телом свежесть воды, он вдруг услышал вопль, похожий на рев быка, обиженного в лучших чувствах. От неожиданности Серый здорово наглотался воды и едва не захлебнулся. Бешено замолотив руками, он вынырнул на поверхность речной глади.

Взглянув на берег, парень захотел обратно под воду или куда-нибудь еще, лишь бы подальше от мечущегося на берегу чудовища. Приплясывая от нетерпения, оно поедало Серого голодными глазами. Его намерения выдавали, торчащие изо рта, желтые зубы величиной с палец. Огромные клыки на человеческом лице создавали чудовищное ощущение нереальности происходящего. К тому же это была самка. Одежда или другие признаки цивилизации отсутствовали, а совершенно звериное выражение лица говорило, что это уже давно не человек. И, возможно, никогда ним не было. Говорят, что внешний вид обманчив, но это был совсем не тот случай. Ужасная тварь опоздала всего на мгновение, и это, судя по всему, спасло Серому жизнь... на какое-то время. Не задерживаясь, он поплыл к другому берегу. Оставалось надеяться, что не все люди этого мира выглядят подобным образом.

   Упырица продолжала метаться по берегу жутко вереща и завывая, но не решаясь прыгнуть за ним в реку. Возможно у нее водобоязнь, как у кошек. В таком случае это одна из лучших черт её характера. Серый тем временем не тешил себя напрасными надеждами, отлично понимая, что на противоположном берегу его не ждет ничего хорошего. Удивительно, что он до сих пор еще жив в лесу с такими обитателями. Из-за последней встречи все виделось ему в мрачных тонах. Хотя казалось бы, куда уж дальше?

Берег приближался мучительно медленно. У Серого крепла мысль, что упыриха боится не реки, а того, что в ней. Ведь зубастые твари могут водиться не только на суше. Он вспомнил кадры фильма про охоту на крокодилов, а так же про охоту самих крокодилов, и ему захотелось как можно быстрее оказаться на берегу. Почувствовав под ногами дно, он, подняв целый фонтан брызг, выскочил из воды и бросился к ближайшему дереву.

Прижавшись спиной к шершавой коре, Серый затравленно оглянулся по сторонам, готовый вскарабкаться на вершину при первой же опасности. Вокруг были только лес и тихая река. Опустившись на землю, он сорвал травинку и принялся нервно жевать ее, продолжая внимательно всматриваться в лесную чащобу. Грудь после быстрого плавания часто вздымалась, а сердце стучало как сумасшедшее. Немного успокоившись, парень направился к реке. Из-за перепуга и спешки он совсем забыл, что хотел пить. Зачёрпывая воду ладонями, он утолил жажду и побрел дальше на запад. В сплошной стене деревьев и подлеска никаких тропинок видно не было, поэтому ему вновь пришлось отвоевывать каждый шаг у леса, колючек, переплетения подлеска и узловатых корней. Земля стала не такой сырой, но, из-за страшной жары, духота ничуть не уменьшилась. Продвижение по лесу стоило Серому огромных усилий.

Солнце начало клониться к закату и порой слепило Серого сквозь листву своими косыми лучами. Лесу не было видно ни конца, ни края. Бедняга уже не чувствовал своих ног. Снова вернулась жажда, от голода сильно кружилась голова. Жара спадала, и вечер обещал прохладу, но Серый со страхом думал о ночной тьме и ночных обитателях этого бесконечного леса. Он все чаще оглядывался на шорохи за спиной. В глазах его мелькали огоньки ужаса. Он понимал, что ночь в лесу ему не пережить. И тут лес неожиданно кончился.

Деревья расступились, открывая взгляду холмистую равнину и полоску дороги, вьющуюся по ней в километре от леса. Серый уже от усталости валился с ног, но к дороге он бросился вприпрыжку. Однако дневная гонка по лесу брала свое, и до цели он добрался, еле переставляя ноги. Дорога оказалась грунтовой и разбитой. Судя по количеству колей пользовались ею в обеих направлениях в пару рядов. Если не знать наших сельских дорог, можно было решить, что Серый попал в средневековье, когда кроме лошадей и повозок другой транспорт отсутствовал.

"То, что дорогой часто пользуются - хороший знак. Значит местность густонаселенная и жильё близко", - подумал Серый.

Не тратя больше времени, он направился на север. В нем теплилась надежда до темноты добраться до человеческого жилья. Вскоре, к его сожалению, дорога свернула на восток и подошла вплотную к лесу.

Чем ниже солнце клонилось к горизонту, тем больше Серый спешил. Но, из-за усталости, его усилия вызывали только боль в натруженных мышцах, а вовсе не прибавляли скорости. Подступающая справа темная громада леса пугала неизвестностью. В сумерках она выглядела совсем зловещё. Представив, что сейчас он мог быть где-то там, в дикой чащобе, Серый задохнулся от ужаса, но тут же постарался отбросить это наваждение. "Так совсем неврастеником стану", - возмущенно подумал он. Сумерки сгущались, лес выглядел все более угрожающе. Даже собственная тень казалась зловещей. Нервы натянулись до предела, а сердце отбивало бешеный ритм. Он каждый миг ждал беды. В разбитом усталостью теле воле почти не осталось места. Серого гнал вперёд страх.

Вдруг на удлинившуюся тень Серого упала чья-то чужая. Сердце упало в темную бездну. Серый бросился в сторону и покатился кубарем по земле. У левого плеча он услышал лязг зубов. Быстро вскочив и развернувшись, Серый с ужасом взглянул на напавшего.

Было еще довольно светло, и он разглядел тощего старика с впалой грудью и тонкими, словно усохшими, конечностями. Но огромные клыки и горящий голодом взгляд выдавал в нем хищника-людоеда. Казалось, его ощеренный рот состоял из одних клыков. Морщинистое землистого цвета лицо, безумно-голодное выражение глаз и текущая по подбородку слюна вызывали отвращение и даже жалость.