Кривые дорожки к трону - Чернышева Юлиана - Страница 29

Не знаю, была ли тут какая-то особая задумка или же Ирвин привык трапезничать именно тут, однако накрыли нам на террасе, выходящей во внутренний двор дома. И на какое-то время я попросту выпала из жизни, любуясь работой явно искусного садовника. И отвлеклась от разглядывания, только когда супруг окликнул меня:

— Исходя из вашей реакции, я могу передать Каре, что хозяйка осталась довольна?

— Каре? Ваш садовник — женщина? — Я уже успела сложить об Ирвине мнение как о человеке, который предпочтет окружить себя скорее мужчинами.

— Наша садовница, Илгерта. Точнее, тут служит супружеская пара, но этот сад заслуга именно Кары. Так что, вам понравилось?

— Да, здесь очень красиво. И очень естественно, нет ощущения того, что деревья заставляют расти способом, противным их природе.

— Ну что ж, я рад, хотя бы одно любимое место, пока мы здесь, у вас будет. Хотя, признаться, я полагал, что вы городская жительница.

— Вы правы. Большую часть жизни я провела в городе, но и в арле отца тоже бывала частенько, особенно в детстве. Папа никогда не запрещал нам водиться с другими детьми независимо от положения их родителей, так что там было весело. Наверное, когда у меня будут дети, я бы хотела им такой же жизни. — Я замолчала, осознав, что этот момент теперь может наступить куда скорее, чем я надеялась. И дети будут уже не «у меня», а «у нас». К счастью, супруг проявил невиданную доселе деликатность и комментировать это не стал.

— Завидую. После определенных событий дядя предпочел держать нас с кузеном в непосредственной близости от себя, так что в этом арле я начал бывать только по достижении совершеннолетия.

Под «определенными событиями» Ирвин явно имел в виду гибель родителей и брата, но особой горечи в его голосе я не заметила. Может, и вправду трудно было сожалеть о ком-то, кого не помнишь, ведь ему в тот момент не было даже трех лет, но я не могла представить себя в подобной ситуации. На протяжении всей моей жизни рядом был папа, и была зайни, а кто был у него? Почувствовав начавшую возникать жалость, я одернула себя — едва ли этот мужчина оценил бы, реши я ему посочувствовать. Такие, как он, не любят показывать посторонним свою слабость. А я пока была именно посторонней, несмотря на браслет на запястье.

— Могу я задать вопрос? — нарушил молчание муж, когда нам принесли тай и ароматные булочки с джемом.

— Только если пообещаете потом ответить на мой, — не раздумывая ни секунды, откликнулась я.

Ирвина это, кажется, позабавило.

— Даже не подозревал, что вы столь меркантильны.

— Это не меркантильность. — Тон его был скорее шутливым, а потому обижаться я и не подумала. — Учителя всегда говорили, что у меня обостренное чувство справедливости. Не знаю, так ли это, но разве не будет справедливо, если вы окажете мне ту же услугу, что и я?

— Что ж, если рассматривать с такой точки зрения… Хорошо, один ваш ответ равен одному моему. Так подойдет?

Ну, конечно, Ирвин не был бы самим собой, если бы не пытался оставить последнее слово за собой. Впрочем, меня устраивал и такой вариант. Страшных тайн у меня нет, постыдных секретов тоже, так почему бы не сыграть в предлагаемую супругом игру?

— Разумеется. Вы первый.

— О чем говорила с вами королева Аюми?

— О, вы тоже не поверили, что в ней проснулись материнские чувства? — иронично отозвалась я. — Ее величество сватала мне трон своей страны.

Удивленным муж не выглядел. То ли был уже в курсе нашего разговора и теперь просто проверял меня, то ли настолько хорошо знал королеву и смог спрогнозировать ее поведение. И архайн знает, какой вариант устроил бы меня больше.

— И что вы ответили?

— Второй вопрос? Как видите, я отказалась. В противном случае едва ли сейчас сидела бы перед вами, вы не находите?

— И почему?

— По многим причинам. — Я сделала паузу, решая, какие из этих причин стоит озвучивать. — Во-первых, я ни на грамм не верю, что королева действительно хотела бы видеть меня на троне. Тут явно другие мотивы, но какие именно… Сложно делать выводы на пустом месте, а информации у меня нет. Во-вторых, наш договор уже был подписан к тому времени, не говоря уже о том, что обещаний я не нарушаю. Хотя, как сказала ее величество, вы в качестве зятя ее бы тоже устроили. На крайний, так скажем, случай.

Ирвин вопросительно приподнял бровь, но вслух вопроса не задал, позволяя мне догадываться о нем самой.

— Что? Я была не права, когда ответила, что вы ни за что не согласитесь на роль консорта?

Он, по-прежнему молча, пожал плечами, но выражение лица подтвердило верность моего предположения.

— И в-третьих, хотя это стоило бы поставить на первое место… Из меня вышла бы плохая королева. Не потому, что я чего-то не знаю или не умею — этому можно научиться. Просто есть люди, которые предназначены для трона. Которые будут там на своем месте. А я не из их числа.

— Так категорично, — наконец заговорил Ирвин. Но лучше бы молчал, потому что легкой издевки в голосе не уловить было невозможно. — Может, вы просто пытаетесь сейчас убедить в этом меня и себя? Неужели не заманчиво — получить корону и власть?

Надо же, супруг решил переквалифицироваться в инкуба? Тоже мне, искуситель нашелся. Или же стоит отнести эти слова к очередному подтверждению его участия в заговоре и меня только что пытались ненавязчиво перетянуть на свою сторону?

— И что потом с ними делать?

— Что значит — что делать? — Нет, все-таки он насмехался надо мной. Уголки губ подрагивали, словно сдерживая улыбку. — Корону — носить, властью — пользоваться.

— А-а-а, — протянула я. — У меня от диадем к вечеру голова раскалывается. Представляю, что будет, если придется таскать на себе еще больше металла и камней.

— Вы неправильная девушка, — рассмеялся уже в открытую Ирвин. — Хорошо, корона вам не угодила. А власть? Решать судьбы, казнить и миловать, награждать героев и наказывать злодеев?

— Отличная речь. — Я даже хлопнула в ладоши пару раз. — Обязательно запишите, вдруг пригодится.

— Вам никто не говорил, что вы язва?

— Будете вторым, Лизандра мне это говорит регулярно. — Надо сказать, что Лиза действительно была единственной, кто отмечал мою язвительность. Но лишь потому, что пререкалась я в основном именно с ней. Точнее, это сестра зачастую умудрялась вывести меня из себя, за что и получала отпор. Так что, полагаю, если бы Ирвин сам не занимался провокациями, то и разговоры с ним велись бы на возвышенные темы и с должным пиететом. Это я и озвучила, добавив, что, быть может, ему самому нравится ход наших бесед, если он всячески его культивирует.

— Все может быть, — многозначительно отозвался муж. — Приступим к вашим вопросам? Не люблю быть должным.

Сразу возникла идея отложить продолжение разговора, дабы немного его помучить. Но проблема состояла в том, что в таком случае мучиться пришлось бы и мне — от любопытства.

— Вчера ночью, когда вы так быстро покинули меня…

— Я же извинился!

— Это не значит, что я вас простила, — парировала я. — Так вот… Что удалось узнать? — И подняла ладонь, осознав, что Ирвин собирается возмутиться. — Я не прошу дать почитать протоколы допросов или что-то подобное. Но я тоже была в этом экипаже и имею право знать, из-за чего могла погибнуть.

— Никто бы не позволил вам погибнуть, — почти недовольно проворчал он.

— Знаете, когда тебе в лицо летит огненная воронка, как-то не до размышлений. К тому же я на ваш вопрос ответила!

— Хорошо, я понял. Честность и справедливость. Что вам известно о ситуации в стране?

— Я не слишком интересуюсь политикой, — ни словом не солгав, обошла я острую тему.

— Даже не сомневался, — отчего-то хмыкнул Ирвин. — Так вот, некоторые наши подданные не слишком довольны нынешней правящей династией. И в отличие от вас, явно мечтают о власти, хотя и не имеют на нее прав.

— То есть нападающих интересовали вы как представитель королевской семьи?