Кривые дорожки к трону - Чернышева Юлиана - Страница 56

Я в это время развлекала себя тем, что считала шаги и разглядывала пары вокруг. Правда, делать это приходилось, слегка повернув голову влево, — ростом Седрик существенно превосходил Ирвина, и спокойно наблюдать на залом над его плечом было затруднительно. Взглядом же с ним я и вовсе старалась не сталкиваться. Нет, лайд вовсе не был уродлив или даже просто непривлекателен. Не удивлюсь, если бы в зале нашлась пара-тройка девушек, считающих его просто идеальным. У меня же светло-серые, почти бесцветные глаза на смуглом лице отчего-то вызывали мурашки. Меня бы вполне устроило провести этот танец в молчании, а затем разойтись по сторонам до конца вечера как минимум. Но он, видимо, считал по-другому.

— С чего вы взяли?

— Лайдис, я служу в департаменте вашего супруга уже около пяти лет. И поверьте, меня туда взяли не за красивые глаза. — Я удержалась от того, чтобы не вздрогнуть. Не мог же он знать, что несколькими секундами раньше я действительно думала о его глазах?

— Я догадывалась, что сотрудников туда набирают по какому-то другому принципу, — позволила себе согласиться я. Но раскрывать карт все равно не собиралась. — Так, может, вы уже знаете, о чем именно я хотела поговорить?

— Знаете, догадки — не моя стезя, но, думаю, не ошибусь, если речь пойдет о вашей сестре.

— Сестре? Которой из?

Рука на талии напряглась едва-едва, но словно намеком, что шутка оказалась некстати. Что ж, лайд, хотите правды?

— Вам не кажется, что вы не подходите Кларе?

— Она так не считает.

— Моя сестра еще юна и… не всегда делает правильный выбор.

— Кажется, вам стоит почаще общаться с ней. Кларамей достаточно умна для своих лет, чтобы понимать, чего она хочет.

— Не думаю, что наш отец…

— Прошу прощения, но если ваш отец решит, что дело требует его вмешательства, это будет лишь между ним, мной и Ютрамей. И никоим образом не затронет вас.

Я почти онемела от возмущения. Вот грубиян! И что только Клара в нем нашла? Стоит ли говорить, что остальная часть танца прошла в напряженном молчании. И когда музыка подходила к концу, все, чего я хотела, — вернуться к супругу и позволить сестре самой решать, нужен ли ей такой невоспитанный кавалер. Идея вмешательства уже казалась совершенно не такой умной, как поначалу.

— Лайдис Аратэр, вы считаете меня абсолютно неподходящей кандидатурой для сестры, и не думаю, что прислушаетесь к моим словам, но все же. — Седрик уже вел меня обратно к тому месту, откуда начинался танец, когда вновь решил нарушить тишину: — Лишь тому стоит давать советы другим, кто считает собственную жизнь идеальной. Вы считаете ее таковой?

Я промолчала, не желая поддаваться на провокацию. А точнее, если быть честной, просто не зная, как ответить на этот вопрос без лжи и лицемерия.

— Разговор удался? — поинтересовался Ирвин, когда счастливая Клара вновь упорхнула в объятия своего поклонника.

— Не совсем, — я качнула головой, принимая бокал с лимонадом. Пить не хотелось, а вот занять руки — вполне. — Он всегда такой грубиян?

— Седрик нагрубил тебе?

Тон мужа мне не понравился. Не хватало еще поссорить их с лайдом Самани из-за глупости. Ведь как ни крути, а он был прав, пусть и стоило быть более культурным в формулировках — их отношения с Кларамей, какими бы они ни были, совершенно не мое дело.

— Не совсем. Просто дал понять, что не собирается обсуждать со мной данную тему.

Не знаю, поверил ли Ирвин, но, по крайней мере, расслабился почти сразу и перестал напоминать натянутую тетиву. И свободная левая рука скользнула на мою талию, даря ощущение покоя. Я поразилась пришедшей в голову мысли. Действительно, с каких это пор я чувствую себя спокойнее оттого, что супруг обнимает меня? Когда его прикосновения перестали не только причинять дискомфорт, а стали, напротив, приятны?

В дальнейшем мне предстояло лишь убедиться в этом, потому что больше супруг отпускать меня от себя, кажется, не собирался. И не сказать, что я была хоть каплю против. Все последующие танцы были отданы лишь ему. И мне оставалось только купаться во внимании Ирвина, которое он дарил с улыбкой и без колебания. И… ох, хорошо, это казалось слегка неприличным, но безумно лестным, когда Ир украдкой останавливался на декольте, а его взгляд при этом приобретал некую мечтательность и расфокусированность. Вот уж не думала, что ощущать себя соблазнительной для собственного мужа так приятно.

Я чувствовала, как горят щеки, хоть и не знала, что послужило причиной — сами танцы или все же интерес Ирвина. И когда он предложил немного передохнуть и проветриться, согласилась без колебаний. А потом с трудом пыталась скрыть улыбку, заметив, куда привел нас портал.

— Что такое?

Я закусила губу, но не удержалась и улыбнулась, озвучивая мысль:

— Приятно осознавать, что ты тоже иногда предсказуем. — Непонимание в его глазах читалось без труда. — Почти в каждом любовном романе, если мужчина уводит женщину с бала, то ведет ее именно на балкон.

Ирвин демонстративно обернулся по сторонам, не обойдя вниманием соседние балкончики. Все они были пусты, что существенно умаляло мою версию, но супругу, кажется, претила сама мысль, что он мог казаться предсказуемым. Так что новый портал не заставил себя ждать, и меня утянули туда без лишних слов и малейших объяснений.

— Боги, как холодно! Где мы? — Ледяной ветер за секунды проник под тонкую ткань платья, заставляя обхватить себя руками в тщетной попытке согреться.

Супруг поспешно стянул с себя камзол, набрасывая мне на плечи, и лишь потом вспомнил, что он, вообще-то, маг, и установил щит, сквозь который не проникал не то что ветер — даже воздух, кроме того, что уже находился внутри.

— Третья дворцовая башня. Мы с Истаром в детстве часто сюда пробирались. — Ир подвел меня к краю, очерченному невысокими, едва достающими до пояса бортами, и остановился позади. Отсюда весь город был как на ладони, хоть и выглядел маленьким и игрушечным. А пересечения улиц, украшенных огнями фонарей, смотрелись диковинным украшением немного сумасбродного ювелира.

— С Истаром? — Я не стала оборачиваться — чувствовала, что Ирвин стоит прямо за спиной и все равно услышит. — Мне казалось, вы не слишком ладите.

— Раньше ладили, — он усмехнулся, но как-то невесело. И словно закрывая тему, которую сам же и открыл, шагнул ближе, обнимая меня за талию и прижимая к себе.

— Ир, а что ты делаешь? — Понимаю, вопрос — глупее не придумаешь. Однако сложно придумать что-то более умное, когда горячие губы касаются твоей шеи и скользят по ней совсем легко, но все равно вызывая дрожь по коже.

Смешок оказался щекотным, даже отвечая, супруг и не подумал прекратить своего занятия, чередуя слова с прикосновениями.

— Целую жену.

— Мм… — протянула я, борясь с желанием запрокинуть голову, чтобы облегчить его занятие. — И как? Получается?

Теперь Ирвин усмехнулся уже в открытую — коротко, но искренне. И признался:

— Пока не очень.

А затем он оторвался от моей шеи, но лишь на мгновение, понадобившееся на то, чтобы позволить мне развернуться и обнять уже нормально, обвивая руками талию, сбросив то ли случайно, то ли специально неудобно накинутый камзол. И поймать губами губы, полураскрытые для следующей фразы. И архайн с ней, с этой фразой! Пусть останется невысказанной, забытая в тот же миг.

Потому что вот сейчас все точно получилось. Очень. Лучше, чем прежде. Искреннее. Правдивее. Это было тем, что касалось только нас двоих.

И пусть Ир прижимал меня к себе так крепко, что было даже немного больно, а балюстрада, к которой я непроизвольно прижалась, была холодной и твердой… Как можно вообще думать о чем-то, когда тебя так целуют? От обычной сдержанности Ирвина не осталось и следа, но я бы солгала, скажи, что это было плохо. О нет, это было превосходно. Губы, скользящие по моим, ласкающие их и захватывающие в свой плен. Зубы, осторожно прикусившие нижнюю и не желающие отпускать, пока язык не зализал каждую из несуществующих, но возможных ранок. Ладонь, скользнувшая на шею, и большой палец, устроившийся в яремной впадине, где, кажется, сосредоточилось все биение сердца. Дыхание — сбивчивое, неглубокое, прерывистое, свитое в одно.