Судьба из комнаты напротив (СИ) - Чернышева Юлиана - Страница 3

— Нет, — слова «не орать» приходится повторять про себя как мантру. — Бэт, ты совсем сбрендила? Или, пока меня не было, ты головой ударилась? С какого перепуга ты решила, что я соглашусь?!

— Я подумала…

— Нет, Бэт, если бы ты подумала, то поняла, что сама мысль о подобном звучит абсурдно. Поэтому давай сделаем вид, что ты этого не говорила, а я не слышала, хорошо? — Кажется, я даже протрезвела от подобной идеи.

— Но я подумала, что машина поможет тебя уговорить… Лёня сказал, что…

— При чём здесь машина? — интересуюсь, не слушая, что там сказал Лёня, судя по всему заразившийся сумасбродством от своей девушки.

И подруга цепляется за интерес, поспешно вываливая информацию.

— Я сразу сказала ему, что ты ни за что на свете не согласишься на это. А он предложил взамен дать тебе то, в чём нуждаешься больше всего.

— Машину? Серьёзно? — замаячившая, пусть и невнятная пока, возможность вновь оказаться на колёсах отодвигает на второй план все остальные мысли.

— Я же говорила, что Котов купил новую машину? А старую у него относительно дёшево выкупил Лёня. И если бы ты была так мила, что согласилась поменяться с ним местами, то он готов дать тебе её во временное пользование, пока не решится вопрос со страховкой, и не купишь новую.

Черт… Вот так людей и загоняют в тупик. Предложи мне что-либо другое, что угодно, с гордостью бы отказалась. Но мне претила сама мысль следующие пару месяцев, или около того, пока идёт административное разбирательство в ГИБДД и страховая решает вопрос с выплатой, передвигаться на своих двоих или общественном транспорте. Неизвестно, кстати, что хуже.

— Тем более от квартиры Тимофея, намного ближе к университету, а до твоей работы вообще рукой подать… — забивая последний гвоздь в гроб моей силы воли, говорит Лизка.

И я закрываю лицо руками, понимая, что она победила.

— Я ненавижу тебя…

— Останина, ты чудо! — Лизавета обнимает меня, буквально поднимая в воздух.

А я думаю о том, сколько раз придётся пожалеть о своём решении. Выходит, что далеко не один… Но сияющие глаза подруги, существенная экономия на съёме жилья и да, обретение колёс, того стоят.

Следующее утро начинается для меня с похмелья и боли в руке. С трудом открыв глаза, с которых никто не удосужился вчера смыть подводку и тушь, я оглядываю собственную комнату и издаю стон Кентервильского привидения. Так плохо мне не было, пожалуй, с тех самых пор, когда я очнулась в больнице после аварии. По крайней мере, голова в тот раз болела также сильно. Устроившись поудобнее, я натыкаюсь взглядом на два стакана, стоящие на краю прикроватной тумбочки. В одном из них явно вода, потому что рядом расположилась упаковка обезболивающих, а во втором… Я вцепляюсь во второй стакан и несколькими большими глотками опустошаю его. Смесь из томатного сока, желтка сырого яйца, приправленная солью, перцем и соусом «Табаско» — не тот коктейль, который хотелось бы смаковать. Но за его чудодейственные свойства я была готова простить многое.

— Встала, милая? — Лизка впархивает в комнату, облачённая в светлый домашний костюм и фартук с изображением фигуры в бикини, от неё пахнет ванилью и выпечкой, а это значит, на завтрак меня ждёт что-то восхитительно вкусное.

Лизавета чудесно готовит различные сладости, но делает это лишь под настроение, так что вот такие моменты, когда инициатива исходит от неё, весьма редки. И даже то, что я ещё мучаюсь похмельем, не в силах испортит аппетита. Хотя я, как всегда, чуточку завидую подруге, которой такое понятие вообще чуждо. Она быстро пьянеет, также быстро трезвеет и наутро бывает бодра и довольна жизнью, тогда как я…

Я чувствую себя старой развалиной, аккуратно сползая с кровати и морщась от боли в рёбрах и руке. Видимо, та поза, в которой я отключилась, не способствовала здоровому отдыху.

— Вот теперь встала, — констатирую, разбирая спутавшиеся и лезущие в лицо пряди. Точнее, делая попытку их разобрать. — Вроде бы. Ты давно на ногах?

— Уже почти двенадцать, так что да, давно. Лёня обещал заехать, так что если не хочешь встретить его в таком виде, чапай в душ. А потом как раз можно заняться вещами, — Лизка воркует, словно голубка, но что-то в её словах не даёт мне умилиться, и послушно направить свои стопы в сторону ванной комнаты. И вот тут я вспоминаю кое-что, что заставляет вновь опуститься на кровать, вцепляясь пальцами в волосы.

Вещи… Вот, чёрт! Чёрт-чёрт-чёрт. Воспоминания о вчерашнем разговоре, просьбе Лизки, и моем согласии всплывают яркими кадрами, и я едва сдерживаюсь, чтобы вновь не застонать, на этот раз, от отчаяния.

Теперь-то картинка начинает складываться, как пазл — из мелких, не сразу бросающихся в глаза деталей. И становится ясно, почему Лизавета потащила меня именно в это кафе, и откуда сладкой парочке было известно, что мы там будем. Готова поставить косарь на то, что подсовываемые подругой и её «сообщниками» коктейли тоже преследовали одну-единственную цель.

Мне не слишком приятно думать, что Лизка всё подстроила, но других вариантов нет. Она совершенно точно знает, что я ни за что не согласилась бы, будучи в своём уме. И уж кому, как ни ей, также знать о двух таких чертах моего характера, как умение держать обещания и… и способность идти против своих желаний ради выгоды. Да, вот такая я корыстная. Теперь вот придётся пожинать плоды этой корысти, какими бы мерзкими на вкус они ни были.

Я оставляю волосы в покое и направляюсь к выходу из комнаты, стараясь не глядеть на подругу. Хуже всего, что я прекрасно понимаю мотивы её поступка, но сделать вид, что все в порядке? Вот уж нет!

— Крис, я… — начинает она, но я поднимаю руку и отрицательно качаю головой.

— Неа, Бэт. Давай без оправданий, ладно? Просто подумай, что в следующий раз я тоже могу «попросить» о чём-то, и уже ты окажешься в ситуации, когда некуда сдавать назад.

— Но я… — она глядит расстроено, но я не собираюсь сдаваться так просто. — Я же хотела как лучше, правда! Ты сама поймёшь, сколько плюсов от этого переезда.

Плюсов и вправду немало, это я осознаю и сейчас. Только один жирный минус с лихвой перечёркивает их все. Пожав плечами, я выхожу из комнаты, оставив Лизу думать над своим поведением в одиночестве.

Горячая вода будто вымывает из организма всю гадость, так что облегчение я чувствую почти сразу. И на минуту просто замираю, упираясь обеими ладонями в стену, и наслаждаясь тонкими струйками воды. Наверное, выгляжу я как инопланетянка, с этими волосами, облепившими голову и тело, но зеркало в душевой кабине запотело, а мне слишком лень его вытирать, чтобы убедиться в этом.

Гель для душа насыщает воздух вокруг ароматом шоколада, напоминая Лизкиной выпечке и мотивируя быть пошустрее, так что, сделав последний глубокий вздох, я выхожу из кабинки. Сооружаю из одного полотенца подобие турецкой чалмы, во второе заматываюсь сама, даже не потрудившись вытереться. И распахиваю дверь ванной комнаты, чтобы тут же услышать звук удара и приглушённое ругательство.

— Ох, Лёня, прости! Я не знала, что ты уже тут, — сострадание и чувство вины выходят на передний план, и я выскакиваю в коридор, совершенно позабыв, в каком виде нахожусь. Да так и замираю, столкнувшись взглядом с пострадавшим.

Котов стоит напротив, прижимая к носу руку, из-под которой сочится тонкая струйка крови. Но, видимо собственная форма носа заботит его в этот момент меньше всего, потому как взгляд скользит по моему телу, на котором из одежды лишь полотенце, закрывающее от груди до середины бедра. Да уж, прекрасное утро, Кристина, просто прекрасное.

— Всё рассмотрел? — интересуюсь я, борясь с желанием унестись в свою комнату или, хотя бы, скрестить руки на груди.

Вообще, я не из стеснительных, но когда тебя одаривают таким взглядом, помнить об этом ну очень трудно.

— Почти, — убирая руку, и давая возможность оценить масштабы бедствия, улыбается он. — Но я был бы не прочь рассмотреть остальное.