Благовест с Амура - Федотов Станислав Петрович - Страница 57

Приказ писал Вагранов под диктовку генерала. Услышав про Скобельцына, он явно удивился, что какой-то зауряд-сотник смог заинтересовать генерал-губернатора, но, разумеется, промолчал, однако Муравьев заметил его удивление и, подписывая приказ, счел нужным пояснить:

— Очень дельный человек этот Скобельцын. Мне Ахте рассказывал, как он не раз выручал его экспедицию, когда они вели изыскания на становике. Прекрасно знает Верхний Амур: отец у него зверопромышленник, с детства брал его с собой, поэтому он говорит на многих местных языках.

— А вы лично его знаете?

— Встречались, когда он приезжал в Нерчинск по поводу присвоения офицерского чина. Я его благодарил за службу. А теперь вот пригодится его знание Амура.

В ожидании конца ледохода Муравьеву пришло в голову испытать пароход «Аргунь». Его только что спустили на воду, освятили и подняли на нем Андреевский флаг. «Аргунь» должна была пройти две версты вниз по течению и вернуться обратно, где для встречи приготовили оркестр. В общем, генерал решил устроить еще один праздник — открытие пароходного движения. Пока что по Шилке, а затем и по Амуру.

Но, к великому сожалению собравшихся и большому раздражению главноначальствующего, из этой затеи ничего хорошего не получилось. Нет, вниз по течению пароходик сбежал очень даже резво, а вот обратно преодолеть течение — не вышло: силенок не хватило. Притащили его к причалу самой обычной конной тягой, попросту говоря — бичевой.

Генерал-губернатор встречал незадачливый кораблик в окружении заводских мастеров — Белокрылова, Павлова, Дедулина, Бакшеева, Шлыка. За их спинами прятался от рассерженного начальства чиновник Шарубин, непосредственный куратор строительства парохода. Дейхман, наоборот, стоял в первом ряду, возле невозмутимого Казакевича.

Пароход пришвартовали к причалу, фалы, послужившие бичевой, отвязали от кнехтов, лошадей увели. Командир «Аргуни» Сгибнев, недавно, по представлению Казакевича, произведенный из мичманов в лейтенанты, сбежал по сходням и вытянулся перед начальством.

— Разрешите доложить… — отдав честь, начал он, но генерал гневно оборвал:

— Что ты мне хочешь доложить, лейтенант?! А? Что ты получил не колесный пароход, а римскую колесницу с упряжкой в две квадриги? У тебя же машина в шестьдесят лошадей! Ну, в чем дело, лейтенант?! Или захотелось матросскую куртку надеть? Так я тебе это мигом устрою!

Александр Степанович, хоть и стоял по стойке «смирно», только поворачивая голову вслед движениям генерала, однако перед начальством не робел, отвечал с достоинством, чем еще больше раздражал генерала, который возбужденно-нервно ходил взад-вперед перед строем мастеров.

— Течение сейчас слишком быстрое, ваше превосходительство, а судно железное, тяжелое — мощности машины не хватает. Да и нет ее, полной мощности: машина на дровах, а они быстро прогорают, давления пара недостаточно.

Муравьев резко остановился перед высоким лейтенантом, ухватил за верхнюю пуговицу форменного сюртука, потянул, заставляя наклониться, и почти прошипел в лицо:

— У вас есть парусное вооружение, почему не применили?

— Команда не обучена, ваше превосходительство. На реке с парусами управляться сложнее, чем на море.

— Почему не обучили?!

— Позвольте, я отвечу, ваше превосходительство, — вмешался Казакевич.

Генерал отпустил Сгибнева, оглянулся, недовольно сморщился, но махнул согласно рукой:

— Отвечайте, Петр Васильевич.

— Команда набиралась с большими сложностями, Николай Николаевич. По всей губернии искали механика-машиниста. Свободных не было. По предложению Михаила Сергеевича Волконского пригласили его одноклассника по гимназии Петра Кивдинского…

— Сына купца?

— Да. Младшего сына.

— Ну и как?

— Справляется. Ну, кочегара найти — не проблема. А вот матросов… Добровольно никто идти не хотел — пришлось брать из рекрутов, а обучать — уже было некогда. Да и Сгибнев всего месяц как командир…

— «Аргунь» корабль военный, будет включен в состав Охотской флотилии, — уже гораздо спокойнее сказал Муравьев. — И надо срочно строить второй пароход, полегче, деревянный. Машина для него есть?

— Есть. Доставлена в Шилку, — подал голос Вагранов, стоявший в стороне, среди свиты генерал-губернатора, но хорошо слышавший его каждое слово.

— Вот и назовем его — «Шилка». «Аргунь» уже есть, будет «Шилка», а там и «Амур». Но для «Амура» надо будет машину помощней. Осилите, Оскар Александрович?

— Осилим, Николай Николаевич, — ответил Дейхман. — Но есть одно большое «но».

— Как это? Что это? — не понял Муравьев.

— Вы слышали, что сказал Сгибнев: из-за недостатка давления пара машина не вырабатывает положенную мощность. Нужен черный каменный уголь.

— Уголь есть, и в большом количестве, на Сахалине, но это далековато. На Нижнем Амуре он будет использован обязательно, а отсюда до него далековато. Надо искать. Где Разгильдеев?

— Здесь я, ваше превосходительство, — откликнулся из свиты инженер-подполковник. — Уже понял: будем искать. Есть сведения, что севернее Петровского Завода в речном обрыве, да и где-то на Аргуни видели следы черного угля. Он и нерчинским заводам крайне нужен.

— Так что ж вы так долго телитесь? — сердито сказал Муравьев. В своем кругу он не очень стеснялся в выражениях: мог и обругать матерно, так что обычная его грубость приближенными воспринималась как бравурная музыка, а не унижение достоинства.

— Край обширный, речек много… — пробормотал Разгильдеев. — Но мы стараемся.

— Ладно, — решительно заявил генерал-губернатор. — Что есть, то есть. Надо срочно подготовить баржу с дровами для парохода, чтобы не терять на них время по дороге.

— Уже заготовлена, — ответствовал Казакевич.

— Молодцы, молодцы… — Генерал прошелся перед мастерами. — Все молодцы! А построите второй пароход — ваши имена, можно сказать, останутся в истории. Потомки будут говорить: вот эти люди были первыми в Амурском пароходстве! — Он заметил, что Шлык порывается что-то сказать. — Чего тебе, Степан Онуфриевич?

— Дак это, значитца, дозволь… те слово молвить, господин генерал?

— Ну, говори.

— Дозволь с тобой… с вами… уплавиться?

— А кто второй пароход будет строить? Он же должен быть деревянный — самая твоя работа.

— Деревянный я уже, значитца, тутока строил. Здешние плотники не хужей меня, да и столяры найдутся. А мне уж больно лестно на Амур, значитца, глянуть. Да посмотреть, — Степан хитро прищурился и вдруг подмигнул Муравьеву, — как у тебя в энтом деле получится.

— А-а, помню, помню, — засмеялся Николай Николаевич. — Ты в Сибирь за мной пошел, а теперь и на Амур тоже хочешь?

— Хочу.

— Ну а в Сибири-то как, по-твоему, у меня все получилось?

— Все не все, но — получатся.

— Не все — это верно, — вздохнул генерал-губернатор и пожаловался: — Дел очень много. А людей надежных маловато.

— А людей надежных много не быват, — умудренно сказал Степан. — Надежный, он потому, значитца, и надежный, что могёт заради твоего антиресу от своего отказаться. А от своего антиресу мало кто отказыватся.

— Вот и ты от своего интереса не хочешь отказываться, — усмехнулся генерал.

— Не скажи, — возразил Степан. — В таком походе великом плотники нужны? Нужны! Мало ли кака починка потребоватся, а я плотник, значитца, первостатейный! Так что наши антиресы тутока в обнимку идут.

— Ну, хорошо… — сдался Муравьев. — Выбирай себе плот. — И обратился ко всем: — Сегодня из Усть-Стрелки прибыл зауряд-сотник Скобельцын с известием, что лед прошел и можно отправляться. Поэтому завтра в четыре утра отслужим напутственный молебен и выходим. Зауряд-сотник будет показывать дорогу. Регулярные совещания проводим перед ужином на штабном плашкоуте, он же послужит и офицерской столовой. Вы, Петр Васильевич, как «адмирал», командующий всеми плавсредствами, пойдете на «Аргуни», а я со Скобельцыным — на баркасе с гребцами, под своим штандартом. Думаю, баркас более маневренный, чем пароход, а удобств мне много не требуется. Была бы постель да столик для работы с бумагами — и достаточно.