Невеста на удачу, или Попаданка против! - Арьяр Ирмата - Страница 47

Я содрогнулась. Безумная башня — очень точное название. Светлые Небеса, как хорошо, что я сбежала! Разве он стал бы разбираться, что в теле его невесты — другой человек? Я бы с ума сошла в такой тюрьме.

— Но я… но вы же со мной такого не сделаете, милорд? — непроизвольным умоляющим жестом я сложила ладони лодочкой.

— Вы — не Тиррина, — дрогнули в улыбке его губы. — Хотя, признаюсь, в первый день я с трудом удерживался, чтобы не поселить вас в Безумной башне. Но, к моему изумлению, вас приняло сердце Орияр-Дерта, вас приняли люди, маги и полукровки Орияр-Дерта, и это настолько расходилось с моими подозрениями, что я не мог не заинтересоваться феноменом. С Лаори-Эрлем не спорит даже его хозяин.

Он продолжил путь со словами:

— Ну вот, мы почти пришли.

А я, все еще ошеломленная его намерением, пусть неосуществленным, сунуть меня в кошмарную башню, сделала шаг вперед, забыв и о подоле, и о перилах. И, конечно, по закону подлости наступила на край платья и свалилась, ударившись правым виском о перила.

Если бы не «вьюнок», в тот момент все мои проблемы закончились бы вместе с жизнью. Но мне показалось, мое невидимое украшение выставило все листики, лапки, или что там у него было, и создало амортизационную подушку, не дав моей голове коснуться металла. Но треск явственно послышался, и висок взорвался болью.

— Осторожно! Почему с вами вечно что-нибудь случается, мэйс? — рыкнул некромант и, подхватив меня на руки, пронес по лестнице, прислонил к стене и, ухватив пальцами за подбородок, приподнял голову. — Сильно ударились? Вроде цела…

Мою голову покрутили вправо-влево. Граф нахмурился:

— Плохо. Блок треснул!

— Какой блок?

— Который я ставил Тиррине, когда Зим разбудила ее сущность айэ.

Я вспомнила разговор между некромантом и менталистом: «На ней два замка, запирающих друг друга. Две силы, переплетенные, как борцы на ринге. И напряжение такое, что если снять один замок, второй ее сразу уничтожит. Они уравновешивают и блокируют силу друг друга».

Что ж они такие хрупкие замки ставят?!

— И что теперь будет? — спросила я. — Я умру?

— Кто из вас? — фыркнул Ворон. — В вас оказалось даже не две, а три силы, мэйс. И третья, появившаяся недавно, подтачивала мой блок, пока он не стал хрупким. Это наверняка сила айэ Тайры. Я не мог ее учесть, как вы понимаете. Стойте спокойно, я попытаюсь укрепить.

Он наклонил мою голову так, что она уперлась в его плечо, а обе ладони положил на волосы, чтобы крепко удерживать затылок и массировать большими пальцами мои виски, словно ввинчивая в них что-то невидимое.

— Что-то не сходится, — нахмурилась я, чувствуя себя все более странно. — Если две силы были в Тиррине, одна в Тайре, то как же я?

— Не разговаривайте, мэйс, вы мне мешаете.

Но меня что-то тянуло за язык:

— А почему вы за последнюю пару часов ни разу не назвали меня по имени?

— Потому что я не знаю, с кем последнюю пару часов разговариваю.

— Я сошла с ума? Да?

— Нет, такое раздвоение сил и даже сознаний случается у магов, особенно у менталистов, но меня вы сейчас точно с ума сведете, если не замолчите.

— Я почему-то не могу молчать. Мне кажется, если я замолчу, то забуду ваш язык. Я его три года учила, старалась, когда попала в ваш мир и изображала потерю памяти. На самом деле моя память никогда не терялась. Только Тайра пыталась ее заменить своей. Ведь личность — это и есть память, так ведь? А вы можете называть меня Тамара. Это мое настоящее имя. Или Тома.

В страхе, что чертов блок треснул и меня опять захлестнет чужая воля и память, сметая и стирая мою личность, мою жизнь, я говорила и говорила, захлебываясь словами и чувствами.

О том, как очнулась от жуткой боли в чужом мире, чужом доме, чужом теле; о том, как боялась, что сошла с ума; как задыхалась от отчаяния и бессилия что-либо изменить, от невозможности вернуться домой.

О том, как до истерики боялась магов, как ненавидела опекуна, барона Гинбиса, его сальные взгляды, его потные руки на своем плече и горле, его мамашу, топтавшую мое достоинство и гордость каждый день.

И о том, как каждую ночь просыпалась от кошмара, что настоящая хозяйка этого тела Тиррина Барренс пришла, чтобы вытряхнуть из него мою душу, как мусор из корзины. О том, как ненавидела чужое лицо в зеркале и понимала, что ничего, ничего не исправить и никому невозможно рассказать и тысячной доли того, что я пережила за эти годы.

А теперь еще Тайра Вирт, как будто мало мне леди Тиррины.

Рассказывая, я не заметила, что лорд давно обнял меня и прижал к своему плечу, а второй рукой просто поглаживал мои волосы, успокаивая.

Наконец я устала говорить, отстранилась от такого твердого, надежного, располагающего к рыданиям плеча, нашарила в кармане платок, вытерла слезы и высморкалась.

— Простите, милорд. Я не лгала вам, я действительно не графиня. Но получается, моя душа каким-то образом вселилась в ее тело, и меня теперь казнят.

— Если узнают.

Я подняла на него глаза и попятилась бы, если б не стена, оказавшаяся за спиной. Его лицо было смертельно бледным, глаза — грозовыми, почти черными, а желваки на скулах ходили ходуном. Но это была не ярость, а какая-то сумасшедшая боль, словно ему хотелось крикнуть, но он не мог.

— Вы мне верите, милорд?

Он прикрыл глаза, глухо выдавил:

— Да. Верю.

Некромант, отступив назад, вдруг сел прямо на каменный пол, не боясь испачкать роскошный графский наряд, и оперся спиной о стену. Потом вытянул руку, и под его ладонью образовалось темное облачко, уплотнявшееся с каждым мгновением, пока не превратилось в шелковую диванную подушку с кисточками по углам.

— Присядьте. Мне нужно подумать, да и вам прийти в себя, прежде чем мы попадемся кому-то на глаза… Вы ни в чем не виноваты, Тома. Это я. Только я виноват. Судя по вашему рассказу, это я убил Тиррину.

И тут я окончательно успокоилась, хотя, наоборот, бежать надо подальше от маньяка!

— Я слышала, Тиррина задохнулась при пожаре, как и вся ее семья, — сказала я. — Разве это вы подожгли дом?

Он сцепил длинные пальцы на колене согнутой ноги, а вторую расслабленно вытянул. Похоже, разговор будет долгим.

— Нет, не я. Но тело без души — это труп. А если есть труп, есть и преступление.

— Даже если это самоубийство?

— Это не было самоубийством. Когда я ставил Тирре блок, она была еще жива, и она была Тиррой. Душа покинула ее тело либо во время моего плетения, либо после. Она потеряла сознание, а пришла в себя уже в лечебнице. Я присутствовал в тот момент, но вы не помните, наверное. Зато помню я. Уже тогда было слышно два магических эха. Но я счел, что это две замкнутые друг на друга силы мага и айэ.

— То есть она не выгорела, как мне говорили, а это вы лишили ее магии?

Он прикрыл глаза.

— Да. Магии. И, получается, жизни.

— Милорд, я, конечно, не маг и ничего в ней не понимаю. Но айэни Зим говорила мне: магия — это душа. Но если бы душа Тиррины исчезла из моего… из ее тела, то блок разрушился бы сразу? И ваш блок, или, как вы говорили, двойной щит, — я коснулась своего правого виска, — мне кажется, он не мог бы защищать то, чего нет, если он настроен на магию, а значит, на душу Тиррины. Может быть, она не мертва, и ее душа еще здесь, но заблокирована?

Некромант в задумчивости погладил подбородок.

— В этом есть резон, но проверить я могу, только сняв блок. Но это опасно для вас. Как на это отреагирует Лаори-Эрль, нетрудно предсказать: он попытается выкинуть Тиррину. А покидать замок вам запретил король. Что ж, придется получить от него разрешение.

Я струхнула, честно скажу.

— Но вы говорили, что никто не узнает!

— Мэйс, — укоризненно протянул лорд. — Никто, кроме короля. Я обязан ему рассказать о своем преступлении. До сего дня Артан думал, что я виновен лишь в том, что лишил магии преступницу.

— Преступницу? Но меня не содержали под стражей!

— Вы были под домашним арестом, но мягким. Вашему опекуну запрещено было говорить об этом, лишь наблюдать и ограничивать ваши передвижения. Тиррина Барренс обвиняется в том, что это она подожгла загородный особняк отца и убила свою семью и два десятка слуг. Возможно, случайно. Но так как считалось, что она потеряла память, то есть по сути личность, казнить ее невозможно. Потому она была оставлена под наблюдением.