Практическая работа по обитателям болота - Черчень Александра - Страница 5

Но, увы, доводы разума не умалили внутренней тревоги.

– Феликс… – начала я, наклоняя чайничек над чашкой.

– Да, солнце? – улыбнулся кикимор, с каким-то особенным теплом глядя на меня. Но я держала себя в ежовых рукавицах и уговаривала не растекаться патокой от пары ласковых слов и взглядов.

– Я ощущаю, что ты от меня многое скрываешь, – спокойным и будничным тоном сообщила я, отставляя заварник в сторону.

– Что же?

Кик, который этим утром предпочел кофе, отпил глоток, одобрительно кивнул и с любопытством уставился на меня.

Я снова почувствовала себя глупой женщиной. Особенно бесило то, что Ла-Шавоир, как обычно, занимал позицию мудрой и всезнающей жабы, что снисходительно взирает на молодняк в моем лице.

Обхватила чашку обеими руками и несколько секунд любовалась на янтарные переливы черного чая. Молока добавить или не стоит?

– Если бы у меня были доказательства того, что ты умалчиваешь, я говорила бы иначе. А так я… ощущаю.

– Тебе вредно общаться с Лелем, – чуть поморщился Феликс. – Он у нас тоже мастер что-то себе придумать, а потом страдать. Притом, увы, в большинстве случаев страдают все остальные, а вовсе не он.

– Я думаю, что у нас с шутом Гудвина разные масштабы придумок, – тихо рассмеялась я в ответ, а потом помрачнела, вспомнив, кем является Лель и, стало быть, как может аукнуться его мнительность.

– Тут ты права. В общем, Юль, я думаю, ты просто перенервничала и тебе сейчас все… мерещится.

– А ты не находишь, что у меня есть резоны?! – вспылила я. – Плюс не будем забывать про наши с тобой непонятные отношения и не менее непонятные перспективы. Это все вдвойне мило в свете того, что в резиденции Гудвина сейчас гостит леди Минавель.

– Она уже гостит, скорее, в подвалах Мастера Хина, – спокойно ответил Кик. – Я повторюсь – всему свое время. И не забывай, дорогая, что это моя работа. А я не могу тебе рассказывать многое из того, что с ней связано.

Я с прищуром смотрела на Кика, осознавала, что мы, по сути, поссорились и в итоге я так ничего и не выяснила. А еще меня в очередной раз выставили дурой-женщиной. Манипулятор чертов. Как же с ним тяжело!

Мы играем в эту игру с момента моего появления в этом мире! У меня есть вопросы, а он дает ответ… но это ничего не проясняет!

Как там? «Стою на асфальте я в лыжи обутый, то ли лыжи не едут, то ли я…» В общем, все поняли.

Так вот, я, по ощущениям, стою на лыжне, а один пронырливый тип убеждает меня в том, что вокруг лето и вообще пора пересаживаться на велики.

И так как тип авторитетный, не верить ему вроде как нет оснований. Но и себя дурой считать не хочется.

– Как скажешь, Кик, – мило улыбнулась я и все же потянулась к молочнику.

– Обиделась, – констатировал болотник.

– Разве у меня есть повод?

Так как повода и правда не было, я постаралась сказать это как можно более беззаботно и легко.

А белая струя молока лилась в чай. Янтарь мутнел, растворяясь в белесой жидкости с коричневым оттенком.

Феликс изучающе посмотрел на меня и потянулся к корреспонденции, отдав свое внимание ей.

Почему-то стало неприятно.

И почему-то сладкий чай вдруг начал горчить.

Невкусно…

Если честно, я ощущала себя странно.

С одной стороны, объективно – я себя накручиваю, а вот субъективно… не покидало ощущение, что мне не говорят и части правды. Касающейся меня правды, что важно.

И сейчас… он же видел, что мне нехорошо, но полез в свои бумаги, а не обнял, не прижал к себе, не сказал, что нет повода для беспокойства… Эх.

– Забавно… – протянул Кик, обрывая мои мысли.

– Что именно?

– Алзар Золотой прислал тебе приглашение, Юленька, – задумчиво протянул Феликс, хмуро глядя на послание. Он отложил в сторону бумагу, вытряхнул из конверта небольшой прямоугольник и, несколько секунд покрутив его в пальцах, протянул мне.

– А почему он прислал мое приглашение тебе?

– Я твой риалан.

Приняла из его рук плотную синюю бумагу с трехцветным тиснением. Золото переходило в латунные переливы, а после наполнялось оттенками меди, которая в свою очередь тускнела и выцветала.

Красиво. На бумаге каллиграфическими буквами значилось, что Юлия Аристова Ла-Шавоир приглашена на Бал Хранителей Стихий.

– То самое грандиознейшее событие пятилетки? – полюбопытствовала я, рассеянно проводя подушечкой пальца по граням приглашения. Углы были неожиданно острые и чувствительно кольнули кожу.

– Верно.

– А почему на него зовут меня? Да еще и Хозяин Золотой Горы.

– А вот это мне сегодня и предстоит выяснить.

– Знаешь, Кик… я считаю, что поговорить с ним нужно мне, – мило улыбнулась в ответ.

Он несколько секунд смотрел мне в глаза, а после пожал плечами и неожиданно согласился:

– Раз ты хочешь, то разумеется, тем более вы уже знакомы.

Пока я приходила в себя от удивления, Кик встал, одернул жилет и сообщил:

– Нам скоро надо выезжать, Юль. Жду тебя в холле через десять минут.

И вышел. Вот так вот взял, порвал все шаблоны и ожидания и вышел как ни в чем не бывало.

А я притянула ближе чашку с чаем и отпила еще глоток, задумчиво глядя на лежащее на столе приглашение.

Есть у меня ощущение, что начинается большая игра. Мне в данный момент в ней отведена роль пешки, но это не умаляет интереса от участия в партии. Главное, не выбыть слишком рано, а там… у такой фигуры, как пешка, есть одна замечательная и уникальная черта. Только она в финале может стать королевой.

Это хорошо.

Наконец почувствовав, что чай сладкий, я облизнулась и засмеялась.

И это тоже хорошо.

Я шла по коридору легкой походкой и ощущала, как с души упала половина обосновавшегося там груза проблем. Когда появилась в холле и увидела Кика, то широко улыбнулась и, ускорив шаг, почти подбежала к любимому. Встала на цыпочки, коснулась губ поцелуем и с наслаждением запустила пальцы одной руки в волосы на его затылке.

Да, риалан у меня больно… хитроумный. Назовем это так. Но у всех свои недостатки, верно? Ему вот тоже не повезло, вместо сдержанной и флегматичной девушки досталась порывистая и любопытная кошка, которая регулярно лезет не в свое дело.

– Что с тобой? – шепнул Кик, когда оторвался от моих губ. Чуть отстранил, нежно улыбнулся, потянул за кудрявый локон и, взяв мое лицо в ладони, поцеловал еще раз, но на этот раз едва ощутимо и трепетно.

Глупое сердце от этого взлетело под горло, а после стремительно обвалилось в живот.

– Все хорошо, – прошептала в ответ, касаясь губами его губ. – Просто… просто ты для меня все.

– А ты для меня. – Феликс крепко обнял меня за плечи и притянул к себе, сжимая почти до боли. – Якорь, опора, путевой светлячок. Верь мне, Юлька. Хорошо?

– Хорошо, – одними губами прошептала я, глядя в его такие близкие сейчас глаза и безнадежно теряясь в серо-голубом цвете.

Он еще раз крепко меня обнял и, проведя ладонью по волосам, с сожалением сказал:

– Надо ехать. Хотя моя бы воля – из дома целый день не вылезал бы.

– Из дома? – лукаво прищурилась я и, прикусив нижнюю губу, иронично посмотрела на жабниха.

– Ладно, из постели, – «сдался» Кик. – А то сама не понимаешь. И не кусай так губки.

Он наклонился и поцеловал меня еще раз, теперь крепко, уже сам прикусывая их.

После чмокнул в лоб, нацепил на нос очки, захватил цилиндр и трость и направился к выходу. Я достала из ридикюля свои очки и поспешила за ним. Феликс придержал мне дверь, подал руку, помогая спуститься по ступенькам, и спросил:

– Какие планы на сегодня?

– Сегодня я вникаю в прежние дела, плюс надо о многом поразмыслить. – Я не делала секрета из задуманного. – А у тебя?

– А у меня сегодня все очень суматошно. Возможно, придется днем уехать из резиденции, потому обедать моей леди придется без жениха.

– Жаль, – даже немного огорчилась я.

– Ничего, тебя развлекут и без моей помощи, – хмыкнул Кик. Мы как раз дошли до машины, и он галантно распахнул передо мной дверцу.