Один за двоих (СИ) - Гай Юлия - Страница 52

Худая спина мальчика просвечивает сквозь дряхлую линяло-красную материю, он стоит на коленях и деловито совершает какой-то странный обряд. Звенят бубенчики, хрипит, скребет пальцами по полу Камфу, Шику что-то тягуче выпевает.

Я улыбаюсь, глядя на него. Улыбаюсь, как последний идиот, когда это маленькое чудовище, совершенно праведное чудовище, поднимает окровавленные ладошки и произносит:

— Прими мое прощение и будь спокоен в свете Звезды!

Встаю на дрожащие, но уже почуявшие силу ноги, оттаскиваю Шику от трупа врага и прижимаю к себе. За стенами капища что-то грохочет. Продырявленная плотина больше не держит воду, потоки вперемешку с глыбами льда устремляются на беззащитный город.

— Бежим, Шику! Не можешь? Тогда держись крепче. Мы обязательно выберемся, поверь мне!

Мы ушли настолько легко, что я уверовал в своего ангела-хранителя. Трудяга работает без выходных, а в последнее время со сверхурочными. Сегодня он постарался на славу.

У выхода из капища нас никто не ждал. Никому до нас не было дела. В городе началась паника. Где-то что-то горело, судя по периодическим хлопкам, склады с боеприпасами. Крики, плач, стрекот вертолетных винтов. Алвано не собирается гибнуть или сдаваться вместе с потерянным городом. Командор уходит и уводит остатки своей армии из Нарголлы. Но меня это обстоятельство отчего-то вовсе не расстроило. Я знаю, что мы встретимся, и встретимся уже скоро. Сейчас главное — спасти Шику.

С крыльца прыгаю прямо в воду, проваливаюсь по колено. Ледяная, зараза! Шику повис на плече, на другом — винтовка. Мы выбираемся на площадь, откуда только что взлетел вертолет командора. Никакого оцепления. Обезумевшие люди мечутся по городу в поисках спасения. Но мне паниковать некогда. В проулке за особняком командора я видел бронированный джип «хайвер». Влезть и завести минутное дело: всего-то соединить пару проводков. Шику уложить на заднее сидение. Выворачиваю руль и нажимаю газ до упора. Теперь у меня одна забота — не сбить мирных жителей.

Паника усиливается, на юге горит целый квартал.

— Стоооой!

Свист и крики мне вслед. Рычит шестицилиндровый двигатель, колеса буксуют в тяжелом, пропитанном водой снегу. Брызги во все стороны. Ну же, скорее! Только бы не заблудиться в этих закоулках без навигатора.

Узкие, того и гляди оцарапаешь стены боком внедорожника, проулки действуют на меня угнетающе. Одуревшие люди бросаются под колеса, приходится лавировать, из-под колес фонтаны грязи. Я машинально ругаюсь и все сильнее нажимаю на педаль газа.

Впереди проход перегородили. Разжившиеся оружием нарголльцы устроили живую баррикаду. Приняли нас за бегущих наемников? Дьявол! Поднимают ружья, целятся, пули с неприятным лязгом отскакивают от бронированного стекла, оставляя царапины.

Дергаю рычаг переключения скоростей, полный газ. «Хайвер» заливает нападающих грязной водой и мчит назад до первого переулка.

— Чао-какао, ребята!

Вырываюсь из города через пылающие склады. Вокруг что-то рвется, внедорожник швыряет из стороны в сторону. Из-за густого черного дыма ничего не видно, копоть оседает на стекле. Вот застава, где я оставил бедолагу в моем бронекостюме. Ломимся прямо по шпалам узкоколейки, впереди мелькают фонари семафоров. Не рассчитав, сбиваю белый столбик и выворачиваю на тракт. Нас дважды обстреляли на пригородных заставах, но вяло и без огонька, потому и безрезультатно. На серпантине я на миг притормозил и оглянулся. Плотина скалится дырами, как кариозными зубами. Город плавно колышется в серых с белыми крапинками волнах, несколько кварталов снесло напрочь, зато веселой иллюминацией горят деревянные постройки и изредка посверкивают взрывами остатки складов.

Миль через пять подбираю ребят. Макс и Йохан влезают в «Хайвер», устраиваются. Чем они занимались в мое отсутствие неизвестно, но разжились ручным пулеметом и выглядят вполне бодро.

— Где наша псина?

— Удрал Дружок, — сокрушается Макс, — так понравилось упыриное мяско, что на первом же перевале удрал. И не вернулся до сих пор.

Я не то чтобы расстроился, но стало как-то не по себе.

— Дан, а командор? — напряженно спрашивает Йохан.

— Ушел, скотина. Я подранил его, но добить не сумел.

Хольд молчит, стискивая изо всех сил кулаки.

— Мы найдем его, слышишь? Найдем! И засунем его поганый язык в его же задницу!

Йохан кивает. Макс ржет, нежно поглаживая пулемет. На Шику оба даже не глядят, будто мальчишки и нет тут. А я все прибавляю скорость, секунды работают против нас. Скалы бегут назад со скоростью ветра, нас заносит на поворотах. Мотор ревет, как разъяренный слон.

Через три часа мы в условленном месте. Заглушаю двигатель и всовываю в рот протянутую Веселковым сигарету. От нетерпения и навалившегося холода прыгаю на месте, притопываю и дую на руки. Ноги в мокрых ботинках совсем заледенели, штаны покрылись твердой ледяной коркой.

— Наши! — орет остроглазый Макс.

И верно: легко и быстро забирая гусеницами мерзлую землю, мчит навстречу могучий пятнистый «мустанг». Машем руками и винтовками, надо бы белую тряпку, чтоб виднее было, но из белого только кальсоны, ха-ха.

Нет слов, передать, как все мы рады. Скоро будет сытный обед, горячий чай, чистая одежда и сон. Чего еще желать солдату?

Как завороженный я гляжу, как пушка разворачивается в нашу сторону. Что за новую шутку придумал Веньяр?

Ребята еще радуются, а я опускаю винтовку и кидаюсь к машине. Вытягиваю рывком бесчувственного Шику.

— Дан, ты чего?

— Ложись! — ору я, в ту же секунду «Хайвер» подпрыгивает и на глазах превращается в аленький цветочек.

Падаем на лед, в двух шагах тревожит камни пулеметная очередь.

— Огонь!

Йохан, выдернувший из рук онемевшего Макса трофейный пулемет, открывает стрельбу по «мустангу». Хоть один соображает.

— Отходим, отходим за скалу!

Хватаю Шику и бегу. Прыгаем, как зайцы, а пули нас догоняют, вот-вот ударят по ногам.

— Живее, сукины дети!

Прикрывающий отход Йохан едва успевает нырнуть за скалу — большой булыжник на дороге разлетается на мелкие кусочки.

— Чего это хых… они хых…? — кричит запыхавшийся Макс.

— А х… их знает!

Высовываюсь и тут же снова прячусь за скалой. «Мустанг» уже так близко, что можно разглядеть царапины на дуле пушки. Долго нам тут не высидеть. И уйти некуда. Я бережно укладываю Шику и откидываюсь на спину, приваливаясь к скале. Будем стоять до последнего. Вот только бы знать, кто нам подбросил такую свинью: неужели Жан?

Огонь танкового пулемета подмел площадку возле догорающего скелета нашего «хайвера», в ход пошли тяжелые снаряды. За непрекращающимися грохотом и гудением скал, я не сразу различаю стрекот и гул лопастей. Неведомо откуда появившийся геликоптер быстро снижается, будто и не обращая внимания на атаковавшего нас «мустанга», с великолепным презрением хозяина гор вертолет опускается на чистенькую и разогретую площадку. Огонь на мгновение стих: в танке совещаются, чья машина и что с нами делать дальше.

Я замечаю, наконец, что ругался на всех пяти языках, которые знаю.

Открывая дверцу, пилот энергично машет, влезайте, мол. Макс срывается первым, нервы у парня сдали. Я подхватываю Шику, хладнокровный Йохан прикрывает. Едва я с ношей переваливаюсь в кабину, а Хольд со своим пулеметом прыгает на подножку, геликоптер резко взмывает вверх. На «мустанге» опомнились, открыли стрельбу, но тут же заговорили и бортовые пулеметы. Пилот, узнать которого со спины удается с трудом, разворачивает машину. Танк, сверху маленький и забавный, как игрушечный, сиротливо таращится. Не до конца веря в спасение (уж слишком много всего произошло за одни сутки), прикладываю ладони рупором к стеклу и кричу:

— Чао, Веньяр! Удачной охоты!

Пилот геликоптера оборачивается и выразительно крутит пальцем у виска. Вера Строгова воскресла из мертвых, чтобы вновь командовать и распоряжаться.