Время дождя (СИ) - Каршева Ульяна - Страница 55

– Может, не стоит?

– Стоит! – твёрдо сказала девушка-эльф. – Раны, которые ты получила, будут плохо заживать, если ты будешь думать о плохом. Надо исправить положение.

– Но ведь ты на себя не гадала. – Сашка замолкла, взглянула внимательней на Кэйтрию и озадаченно спросила: – Или гадала?

– Нет, я и так знала, – улыбнулась та. – Но ты в другом положении. Тебе надо знать, иначе ты будешь нервничать. Садись на мою кровать.

– Почему не за столом?

– Мои карты любят мягкое, – смешливо откликнулась Кэйтрия.

Они уселись на кровати, и девушка-эльф вытащила из сумки, припрятанной под матрас, плоскую коробку. Колода оказалась на удивление странной: что ни карта – сплошные цветы, бабочки и райские птички. "Детская какая-то, – растерялась Сашка. – Неужели Кэйтрия верит, что такие карты могут предсказать что-то серьёзное?"

– Думай о своём вопросе, – велела Кэйтрия, сосредоточенно смешивая карты.

И, едва Сашка опустила глаза, карты зашлёпали между ними по покрывалу, образуя круг, в центре которого оказались две с райскими птичками. "Странное гадание, – снова вздохнула Сашка, пытаясь сосредоточиться на одной важной мысли: – Как ко мне относится Доран?" Но сейчас же, при свете дня, эта мысль казалась глупой. То ли Сашка перегорела, пока несла её в себе вчера, то ли случилось ещё что-то, но отношение к ней травника-предателя (как ни глупо это выглядело) уже стало... прошлым.

Поэтому она без энтузиазма восприняла странную игру: Кэйтрия пыталась разбросать две карты из центра по краям, чтобы в центре оказались другие, а они упрямо возвращались, хотя девушка-эльф их видеть не могла – все карты "рубашками" всегда были сверху. Но две одинаковые карты постоянно выпадали в серединке, а Кэйтрия открывала их, и обе – с райскими птицами.

– И что всё это значит? – не выдержала Сашка.

Ответить Кэйтрия не успела: в дверь решительно постучали.

– Ой, это Доран! – вскочила девушка-эльф.

Сашка еле удержалась, чтобы не устроить ей подножку.

– Кэйтрия, стой!

– Что? – испугалась та.

– Простейший способ, чтобы он не мог переживать мои ощущения!

– Скрестить руки-ноги! – выпалила девушка-эльф и повернулась к двери, в которую уже только не колотили.

"Нетерпеливый какой нашёлся!" – проворчала Сашка, кряхтя – стараясь сложить руки на груди по-наполеоновски. Не успела. Дораном как будто выстрелило к кровати Кэйтрии. Остановился, нависая, – мгновенно оценил то, что она делает.

– От меня? – хмуро спросил он.

– От тебя, – угрюмо подтвердила Сашка.

Он промолчал, хотя она приготовилась выслушать нотацию. Но травник присел перед ней на пододвинутый стул и положил рядом с собой, на кровать, котомку.

– Давай руки, – скомандовал он. Быстро разбинтовал тряпки, хотя Сашка, замерев от ожидания, приготовилась к боли. Выяснилось, что раны не просто обработаны, но ещё и смазаны какой-то пахучей мазью. Так что тряпки к ранам не прилипли – и боли не было.

Перевязка прошла быстро. Кэйтрия носилась по повелениям насупленного Дорана их кухни в комнату, то принося тёплую воду, то унося грязные, использованные тряпки.

Когда она в следующий раз убежала на кухню, Доран тихо спросил:

– Ну что? До сих пор болят?

– Ну... Почти не болят.

– Тогда почему прячешься?

Он не договорил, но Сашка сообразила. Уставилась в его котомку и заявила:

– А мне не нравится, когда вмешиваются в моё личное пространство! Пусть даже с благой целью!

Вошла Кэйтрия, и Доран ничего не смог ответить. Или не захотел. Да и не сумел бы сразу отреагировать на столь странное заявление – насколько поняла Сашка. Но девушка-эльф снова убежала в кухоньку – по просьбе Дорана отмыть две чашки, довольно сильно испачканные – судя по всему, он отослал её с задней мыслью, потому что тут же потребовал объяснений:

– Что это такое – вмешиваться в личное пространство?

– В данном конкретном случае мне не хочется, чтобы кто-то брал на себя мою боль!

– Но ты...

– Именно это мне не нравится. Перетерплю. И уж тем более – сейчас.

– Что случилось, Алекс? Я не понимаю, почему ты резко поменяла своё мнение обо мне? Что я сделал не так? Впрочем... – Он помолчал, глядя на её ладони, вспухшие, страшные, посинелые и с багровыми разводами – хорошо рядом нет Кэйтрии, которая и так старалась лишний раз не смотреть на Сашкины раны. – Мне казалось, мы друзья.

– Мне тоже казалось, – буркнула Сашка.

Он поднял потемневшие от сложного чувства глаза. Внезапно Сашка почувствовала странное. Он будто спросил: "Что случилось вчера? Чем я оплошал перед тобой?" Но вслух ничего не было сказано, а Сашка вдруг подумала: "А поел ли он после сна? У него ведь никого нет, чтобы приготовить обед или принести его из трактира". На эту мысль навела мышка-татушка, одно крыло которой будто вмялось в щеку Дорана, так он осунулся внешне. Но промолчала, лишь бы старательно смотреть на ладони, в которые Доран после недолгой паузы всё же принялся осторожно втирать целебную мазь.

Восемнадцатая глава

Доран оказался терпеливей, чем Сашка о нём думала, обзывая его про себя «порывистый ты наш». Пока она тонула в мыслях, в которых все прочитанные книги и виденные ею фильмы на криминально-шпионскую тему вздымались горой с пиком: «Ты знаешь слишком много, а значит – опасна!», травник сам напомнил Кэйтрии:

– Мы ведь сегодня хотели сбегать в ту меняльную лавочку, где были в прошлый раз. Или вы уже не хотите выходить из номера?

Сашка машинально попыталась припрятать заново перевязанные кисти. Выйти хотелось. Сидеть целый день взаперти, когда руки непрерывно ноют? Не-ет! Сидеть без дела в номере – это постоянно и вынужденно думать о том, что вчера, возможно, она в последний раз взялась за карандаши. Несмотря на уверения Дорана, что с ними всё будет в порядке. А эта мысль убивала почище цверговых копьишек. Так что она насупилась, глядя на поникшую после вопроса Дорана девушку-эльфа, и упрямо объявила:

– Будем гулять и наслаждаться прогулкой! То есть не только в меняльную, но и... – Она хотела сказать: "В лавку для художников!", но запнулась, глядя на перевязанные кисти, культями тяжело лежащие на коленях. Договорила уже с трудом: – В любую, какую захотим!

– Тогда я сейчас приготовлю чай для Дорана! – защебетала счастливая Кэйтрия. – У нас остались пироги. Доран, будешь?

– Буду, – хмуро сказал тот и пошёл за ней.

Лучше б они не оставляли Сашку в одиночестве!

Она снова уставилась на свои толстые из-за перевязки кисти и прикусила губу. Чёрт-чёрт-чёрт... Как телохранитель, она обязана открывать дверь перед Кэйтрией – есть у подопечной кавалер или нет. И? Этими-то культяпками? А меняльная лавка? Они там наверняка будут пить кофе! А она? Забившись в тот же самый уголок, что и в прошлый раз, сглатывать слюну, с завистью глядя на них? Потому как чашки в перевязанных ладонях не удержать! А телохранителю подопечная не будет подавать каждый раз чашку ко рту, чтобы тот отпил!

Хорошо, эти двое там, на кухне, подзадержались – Сашка успела проморгаться, чтобы слёзы унять, а когда хлынуло – ещё и о тряпки на руках один глаз промокнуть.

Доран вылетел из кухоньки под самый конец её страданий, когда она пыталась закрыться от него, снова стараясь заложить уже ногу за ногу. Схватил за плечи.

– Что случилось?!

Сашка на него чуть не окрысилась: опять подсоединился к личному пространству! Но взяла себя в руки и, молясь, чтобы голос не выдал, и радуясь, что он сейчас такой дурной, а потому всё-таки не выдаст её состояния, просипела:

– Не пойду никуда! Идите сами...

– Почему? – жалобно спросила Кэйтрия.

Сашка молча вытянула руки с намоткой.

– Мне хочется полежать.

– Но...

– Кэйтрия, подожди, – попросил Доран. – Я поговорю с ней.

– Вымою пока чашки, – нейтрально сказала девушка-эльф и поспешила скрыться в кухоньке.