Аркадия (СИ) - Беляева Дарья Андреевна - Страница 63

Такой извращенный, олененавистнический Вудсток. Я должна была чувствовать к ним неприязнь, но у меня не получалось. Впрочем, это наверняка пройдет, когда они решат выпустить нам кишки.

- А что еще известно о Потерянных? - спросила я.

Но вместо кровавых подробностей, которых я ожидала, я услышала:

- Да ничего особенного. Живут своей жизнью, какая уж им доступна. Стараются не попадаться на глаза Неблагому Королю, боятся, что он завершит их превращение. Цепляются за остатки своей души. Их вожак, Жадина, вроде бы за ними следит, он поумнее.

Я нахмурилась. Мне совсем не нравилось, как он об этом говорил. Астрид выразила свою мысль за меня:

- Короче, не сладко им здесь, а ты еще и издеваешься.

- Лучше подумайте о том, как там Герхарду и Констанции.

Я всматривалась в темноту, пытаясь увидеть их силуэты или хотя бы силуэты их клеток. Но темнота была изменчива, она отступала перед людьми у огня, но позволить мне увидеть моих брата и сестру не могла.

- На случай если мы умрем, Делия, мне жаль, что ты не сходила со мной на свидание!

Голос Акселя вытянул меня из забытья, и я почувствовала благодарность за то, что своими глупостями он вырвал меня из хватки волнения.

- А я жалею, - сказал Адриан. - Что этот разговор происходит при мне.

- А я жалею, - добавила Астрид. - Что нельзя дать в табло тому парню, который нас сюда притащил.

А я, наконец, сказала:

- Я жалею, что здесь не кормят.

Мы засмеялись. Сегодня мне то и дело было с ними хорошо. Наверное, общие беды и страхи и вправду сближают. Мы сидели в разных клетках, но были, кажется, близко-близко, как после истории с деревом на болоте. Я снова пожалела, что Герхарда и Констанции рядом нет.

А потом я увидела, как к нам направляются Потерянные. Они двигались странным образом, вселявшим в меня волнение и вину. Многие их из них пошатывались, как мертвецки пьяные, другие же непрестанно дрожали, как некоторые из моих монстров. Я подумала, что соскучилась по Говарду и Эдгару. И что зря я их никогда не жалела.

Мой кинжал изъяли, и я увидела его болтающимся на поясе какой-то девчушки, она то и дело поглаживала его с той радостью, которую дает нам приобретение новой, красивой вещи. Чувство совершенно детское, очень знакомое. Я посмотрела на ее лицо, испещренное то ли двигающимися под кожей темными венами, то ли странного вида червями, живущими в ней. Она вместе со вторым Потерянным, крепким парнем со слепыми бельмами вместо глаз, открыла засов, вытащила меня. Грубовато, но вполне терпимо.

- Эй! Куда вы ее ведете? Подождите! - крикнул Аксель. Астрид принялась стучать по прутьям клетки, и только Адриан помахал мне.

Мы пошли через лагерь, меня держали с двух сторон. Я шла по подтаявшему снегу и мокрой земле, между кострами. Я ощутила и другие запахами, кроме бьющего в нос аромата мяса, вызывавшего отвращение и аппетит одновременно. Пахло травами и горькими, кислыми ягодами, брусникой, наверное. Этот северный, неприветливый край мог бы вызвать у меня чувство легкой ностальгии по Швеции, но нет, не вызвал. Я спросила:

- Вы убьете меня?

Нам навстречу шли еще двое Потерянных. Наверняка, они шли за Акселем, Астрид или Адрианом. Нас все-таки боялись, боялись, как бы мы чего не выкинули. А мы и не могли - моих монстров тут не было, сила Адриана, судя по тому, что он вообще здесь, не особенно помогала, Герхард мог максимум рассказать, когда мы умрем, Констанция рассчитать, как быстро будут обескровливаться наши тела, к примеру, а у Астрид вообще никакой силы не было.

Словом, не были мы так опасны, как они о нас думали. Но может и они не были так опасны, как думали мы.

Никто не мне отвечал. Я повторила, обращаясь к девушке:

- Вы убьете меня?

Мы с ней даже были немного похожи - у нее были темные, как у меня волосы, бледная кожа и светлые глаза, и даже наши черты имели определенное сходство. Было странно видеть извивающиеся под ее кожей вены. Я словно посмотрела в зеркало и увидела там нечто отвратное, что-то из того, что воображала себе после Хеллоуиновского марафона фильмов ужасов в прошлом году. Да уж, тогда Хеллоуин лучше удался.

Девушка некоторое время шла молча. Она кусала губы, будто сдерживаясь, чтобы не ответить мне. Вены на ее лице жили своей жизнью, уходили под ненадежное, плохо сшитое одеяние из шкур.

- Ты - молчи, - сказала она, наконец. В голосе ее была строгость, но такая, словно она скорее пыталась казаться злой, чем была таковой. Я услышала за спиной голос Астрид. Ее вели на приличном расстоянии от меня, но такие мелочи никогда не были для нее помехой.

- Давай, тронь меня еще раз, и я покажу тебе ярость Принцессы Воинов!

Это она, конечно, преувеличила. Скорее всего сама фраза была взята из "Зены, королевы воинов" и чуть адаптирована к ситуации. Я не выдержала и едва не засмеялась.

Меня привели к круглой арене, огороженной костяным забором, где каждую балку венчал металлический, острый наконечник. Сначала я увидела Герхарда. Он был без сознания, бледный, губы его приобрели почти синий оттенок. Он не стоял на ногах, но его поддерживали в вертикальном положении двое Потерянных в перекинутых через плечи шкурах, на которых еще топорщилось мясо. В центре я увидела алтарь, будто склеенный ребенком из бесчисленного количества костей. Алтарь был нелепый и пугающий одновременно. Он не имел определенной формы, нагроможденные кости разных размеров, степени остроты и формы топорщились в разные стороны. Примерно такие же произведения искусства я в семь лет составляла из зубочисток.

Только вот детскость и нелепость алтаря придавали ему пугающий вид. На нем лежала Констанция.

Ее голова была запрокинута, она тоже была без сознания, тело казалось совсем маленьким, незначительным на фоне протяженного алтаря. Жадина стоял над ней и вливал ей в рот кровь из мехового подобия фляги, испачканного и влажного. И я подумала, сложно сказать, почему, что они уже отравили Герхарда, что он не без сознания, как я сначала совершенно автоматически подумала, а мертв.

А теперь они травят Констанцию, и она умирает. Словно в доказательство моим словам ее неподвижное тело прошила легкая дрожь. Видимо, не только меня посетила эта ужасная догадка. Я и не думала, что одна мысль о смерти Герхарда и Констанции вызовет у меня столько ужаса, но я словно не могла сдвинуться с места.

Астрид крикнула:

- Не смей их тронуть!

И, в принципе, от этих слов было бы мало толку, но Астрид кое-что громко добавила, так что услышали точно все. Наверное, где-то на пути к нам убивался Аксель, мечтавший об этой минуте.

- Я вызываю тебя на бой!

И если раньше вокруг то и дело доносились обрывки чьих-то коротких разговоров, то теперь все захлестнул только треск многочисленных костров, показавшийся мне очень и очень громким.

Жадина поднял голову, посмотрел на Астрид. У него были покрасневшие, выглядевшие розовыми под отсветом костра белки глаз. Бледные губы задвигались будто бы в усмешке, под которой не скрывалось зубов. В этот момент он был особенно страшным, еще страшнее, чем когда скидывал свои бесформенные одеяния.

Потерянные замерли, и даже шепот их смолк. Я обернулась на Астрид, и никто меня не остановил. Она стояла прямо, глаза ее были совершенно злыми, такой злости я прежде ни в одном человеке не видела, эта злость даже будто бы делала жарче костры, которые цвели вокруг.

- Нет-нет-нет, разумеется, она не подумала, что говорит, - начал было Аксель, но Жадина сказал, перебив его с варварской властностью, будто слова Акселя для него совершенно ничего не значили.

- Вызов принят. Выходи.

Потерянные вокруг начали раскачиваться, будто все мы были на концерте и заиграла хитовая песня, ради которой все и пришли.

- Астрид, не смей! - крикнул Аксель. Может он даже волновался. Адриан, наверное, волновался больше, однако он знал, что отговаривать Астрид бесполезно. Она растолкала мерно раскачивавшихся Потерянных, которые теперь не останавливали ее и даже не смотрели на нее. Они вообще не отвлекались от своего занятия, и их движения были такими синхронными, будто разум у них был один на всех, как у пчел в ульях и муравьях в муравейниках.