Крест и стрела - Мальц Альберт - Страница 68

— Да, — ответил Вилли, ощущая комок в горле.

— Тихо, мама! — насторожился Руди. — Кто-то входит в калитку. Это, наверное, они?

Берта побежала к двери.

— Они! — взволнованно сказала она и вышла.

Руди бросился к зеркалу. Он торопливо застегнул мундир, вытер сальные губы и закурил сигарету. Потом обернулся и, широко улыбаясь, выпрямил плечи.

Первым вошел Гутман, фермер лет шестидесяти, лысый, с бычьей шеей, мясистым лицом и шишковатым носом. Увидев Руди, он широко улыбнулся и протянул ему большую мозолистую руку.

— Значит, вернулся целым и невредимым, — хрипло сказал он. — Отлично, отлично!

Руди улыбнулся, но не отрывал глаз от двери. Гутман с вежливым любопытством взглянул на Вилли и поздоровался с ним кивком. Вилли тоже молча кивнул в ответ, но Руди, напряженно ждавшему Гедду, не пришло даже в голову познакомить их. Следующей, к досаде Руди, вошла Берта в обнимку с фрау Гутман, тощей женщиной лет пятидесяти, с кислым выражением лица. Казалось, она ненавидела весь мир, что, впрочем, более или менее соответствовало действительности. Когда-то она слыла первой красавицей в деревне, но пятеро детей и тридцать лет тяжелого труда высосали из нее все соки. Она тихо поздоровалась с Руди, поцеловала его, хотела было что-то сказать, но замолчала. Берта поняла, что она думает о своих сыновьях, воевавших в России.

Затем появилась Марта Гутман, и Руди, увидев, что вслед за ней никто не идет, чуть не заплакал от отчаяния. Он ждал, что первой вбежит Гедда — немецкая дева, пылко приветствующая возвратившегося воина. Он машинально пожал руку Марте. Еле отвечая на ее приветствие, он прошептал:

— А где же Гедда? Неужели она не пришла?

— Пришла, конечно, — ответила Марта. Обернувшись, она крикнула: — Гедда, где ты там?

Руди ожидал, что после этого маленького спектакля Гедда войдет застенчиво, но ошибся. В улыбке появившейся на пороге Гедды не было и следа застенчивости. Наоборот, девушка улыбалась вызывающе, даже слегка враждебно, да и держалась она точно так же. Явно рисуясь, она остановилась в дверях, втыкая полевой цветок в темно-рыжие волосы, и оглядела комнату с надменным видом принцессы. Ошеломленный ее красотой, Руди не обратил внимания на эту странную улыбку. Только потом он понял ее горький смысл. Когда он уезжал, Гедда была веселой, бойкой шестнадцатилетней девчонкой; теперь спустя лишь год Гедда ослепляла своей почти царственной красотой.

И не один Руди был поражен при виде Гедды. Берта, чувствуя, как к глазам ее подступают слезы, бросила быстрый взгляд на мать Гедды. Она будто снова видела перед собой Эльзи Гутман такой, какова она была четверть века назад, — девушку совсем не крестьянского склада, не широкобедрую, а стройную, как березка, изящно сложенную, с прелестной округлой грудью; скулы у нее были не широкие, нос не толстый, кожа не грубая, наоборот, черты ее лица были тонкими, точеными, почти классически прекрасными.

Руди порывисто бросился ей навстречу, хотя в планы его вовсе не входило проявлять к ней такой интерес. Он думал, что будет стоять в стороне, чуть надменно, как и подобает суровому воину, и снисходительно отвечать на почтительные приветствия девушки.

— Гедда! — восторженно закричал он, хватая ее за обе руки. — Что с тобой случилось? Ты стала красивая, как киноартистка! — Он возбужденно обернулся к фрау Гутман. — Теперь я знаю, почему мама говорит, что вы были самой хорошенькой девушкой в деревне!

К его смущению, фрау Гутман ничего не ответила и неодобрительно поджала губы. Руди испугался: неужели он сказал что-нибудь не так? Сейчас он твердо решил быть в наилучших отношениях со стариками Гутманами.

— Ну а ты рада видеть меня, Гедда? — смело спросил он.

— Да, конечно, — ответила она, и на этот раз улыбка ее была ласковой и искренне дружелюбной. — Я очень рада тебя видеть. А ты тоже переменился. Ты выглядишь отлично, настоящий солдат.

Руди, очень довольный, ухмыльнулся, не зная, что сказать.

— Боже мой! — воскликнула Берта. — Какая же я дурища! Я не познакомила вас с Вилли. — Гордо взяв своего возлюбленного под руку, она стала представлять его гостям.

— Мама, — засмеялся Руди, — что ты стесняешься? Герр Веглер… работает на заводе — и больше ничего?

Залившись жарким румянцем, Берта сказала:

— Да, это еще не все. Вилли и я… мы хотим пожениться.

На секунду гости примолкли от удивления, затем Эльзи Гутман в первый раз улыбнулась.

— Берта, дорогая моя, — сказала она, подходя к ней и Целуя ее. — Это замечательно. Желаю вам счастья от всей души.

Радостно и чуть глуповато улыбаясь, Вилли жал руки всем гостям по очереди.

— Я ведь опытный фермер, имейте в виду, — заявил он, — умею выращивать лук в ящике на окне.

Гутман захохотал, и даже жена его улыбнулась.

— Валяй, Вилли, расскажи им, откуда берется молоко, — сказал Руди.

— Молоко берется из консервных банок, — сияя, ответил Вилли. — Картошка растет на деревьях, а яйца делают на фабрике. Я опытный фермер из Дюссельдорфа. Я все знаю.

Гутманы захохотали. Им понравилось, что он не корчит из себя знатока деревенской жизни.

— Не беда, — сказала Берта, потрепав Вилли по плечу. Она была в восторге от того, что он произвел на Гутманов хорошее впечатление. — Вот увидите, какой фермер из него получится через год.

— Ну что ж, надо бы сказать тост и выпить настоящего французского шампанского, — сказал Руди.

— Французского шампанского? В самом деле? — живо откликнулась Гедда. Она встрепенулась и захихикала. — Интересно, какое оно.

— Потрясающее, — авторитетно заявил Руди, вытаскивая пробку. — Слышишь, как стреляет?

Не отрывая взгляда от Гедды, он принялся разливать вино в стаканы. Гедда внезапно покраснела и отвела глаза.

— Гляди, что делаешь, — сердито буркнула она. — Ты льешь мимо.

Руди нахмурился. В чем дело? — недоумевал он. Они с Геддой всегда были друзьями. И сам он сейчас так откровенно восхищается ею, почему же она такая… Он не мог найти подходящего слова… такая чудная? То она вроде бы рада его видеть, то вдруг сердится.

— За здоровье жениха и невесты, — хрипло закричал Гутман. — Желаю счастья и… — Он остановился, чуть было машинально не добавив «и побольше сыновей». Вместо этого он неловко закончил: —…и долгой жизни вам обоим. — Он торопливо выпил шампанское. У него даже вспотело лицо, но про себя он потешался. «Вовремя спохватился, — думал он. — В конце концов, они же не молоденькие». — Господи боже, какое вино! — восклицал он. — Неужели французы пьют его, когда хотят?

— Теперь нет, — ответил Руди. — Теперь пьем его мы.

— Оно похоже… я даже не знаю, на что оно похоже! — восхищенно воскликнула Гедда и, громко отрыгнув, спросила: — Можно мне еще, Руди?

Он показал на бутылки.

— Сколько угодно. Все это твое.

— Гедда, — резко сказала мать. — Помни!

— Да ладно, — капризно отмахнулась от нее девушка.

— Давайте сядем за стол, так нам будет удобнее, — весело воскликнула Берта. — Садись сюда, на стул, Эльзи, и вы тоже, Гуго. Дети, возьмите себе стулья. Руди, налей еще. Сегодня у нас настоящий праздник.

— Если бы только наши сыновья вернулись домой, — вздохнула Эльзи Гутман.

— Ну вот, мама, — недовольно сказала Марта, строго взглянув на мать. Марте было двадцать два года; она не отличалась такой красотой, как младшая сестра, но тоже была изящна и хорошо сложена. — Ну. как там во Франции? — быстро спросила она Руди.

— Во Франции — пикник, — откровенно признался Руди. — Пока что сплошной отдых. Не могу похвастаться никакими особыми победами.

— Неужели? Даже над французскими девушками? — осведомилась Гедда, дерзко вскинув голову.

— Французские девушки… — Руди осекся, он хотел было прихвастнуть, но передумал. — Француженки не стоят мизинчика такой немецкой девушки, как ты, — галантно закончил он.

— А ты знаешь? Ты уверен? — спросила она, вызывающе блеснув глазами.

Руди не мог устоять перед этим взглядом.

— Знаю. Уверен.