До начала (ЛП) - Плам Эми - Страница 17

— Понятие времени относительно, — продолжает свой рассказ Джуно. — И прошлое, и будущее уже случилось – нам необходимо лишь посредством Чтения получить доступ к этим «воспоминаниям».

— Ага, а еще можно отвинтить голову, вытряхнуть весь мусор и прикрутить обратно, — добавляю я.

Джуно ухмыляется и язвительно замечает:

— Позер.

— Что? — не понимаю я.

— Ты продолжаешь скромничать. Вести себя так, словно ты обычный человек. Или притворяешься, что не понимаешь меня, потому что это сложно. Хотя, по сути, ты так же умен, как и я...

— Ха! — невольно вырывается у меня.

— Что такое? — озадаченно спрашивает Джуно.

— Смотрю, ты тоже очень скромная, — подкалываю я ее.

Джуно смотрит на меня пару секунд и произносит:

— А почему я должна быть скромной? Я чертовски умна, а учителя моего клана говорили, что у меня есть даже потенциал гения. То же я могу сказать и про тебя. Так зачем это скрывать? Почему не считать себя таковым?

У меня отвисает челюсть. Может, стоило хоть как-то ответить, издать хотя бы какой-нибудь нечленораздельный звук, но я просто потерял дар речи.

А Джуно тем временем не отстает.

— Это, наверное, какая-то фишка вашей культуры – ложная скромность, когда заходит речь о ваших возможностях? Если бы этот разговор случился неделю назад, я бы решила, что ты пытаешься ввести меня в заблуждение относительно своего интеллекта и тем самым обрести преимущество. Но сейчас меня это просто бесит, потому что ты врешь. Мне врешь!

Наконец ко мне возвращается дар речи.

— Стоп, Джуно! Черт, хватит этих подозрений! Я не пытаюсь ничего из тебя вытянуть. Такова наша культура... культурная особенность. Просто раньше я об этом никогда не задумывался. Так что дай мне минутку.

Я пробую сформулировать мысль так, чтобы она поняла.

— Ты.. то есть, люди... в нашем обществе...

Черт, да как же ей объяснить?

— В общем, не стоит вести себя так, будто ты умнее всех, потому что это считается грубым, — наконец выдаю я.

Джуно лишь смеется в ответ.

— Это самая глупая вещь, которую я когда-либо слышала. Когда ты живешь с группой людей, твои умения нужны для выживания всей группы. Ты не притворяешься, что у тебя их нет. Ведь это просто лицемерие, получается, ты отказываешься вносить свою лепту в общее благо.

— В вашем клане все такие, или только тебя не научили, как правильно вести себя в обществе?

— Зависит от того, что ты называешь «правильным», — парирует она и прикусывает губу. — Думаю, и то, и другое. У нас всем известны слабые и сильные стороны друг друга, потому что это важно для нашего выживания. Но с тех пор, как мне исполнилось пять, меня растили как будущую главу клана. Предполагалась, что я буду Видящей клана. И все ожидали от меня наилучших результатов. Поэтому ложная скромность была бы ни к чему.

Мне нравится, что Джуно всегда старается выслушать меня, поэтому сейчас тоже пытаюсь понять, о чем она говорит. Понять, какова была... нет, какова ее роль и сейчас тоже. Ведь поэтому она такая, какая есть. И поэтому мы здесь: из-за того тяжелого бремени, которое она до сих пор несет.

Её клан ждет, что она спасёт их. И именно это она и собирается сделать.

И чтобы она могла полностью мне доверять, мне придется пожертвовать кое-какими привычками. Первая — мои механизмы самозащиты. Я уже поклялся себе, что не буду скрывать перед ней свои чувства, не буду прятаться за шутливым тоном. Джуно хочет, чтобы я был с ней абсолютно честен. И я буду, пусть это и значит стать уязвимым. Снова.

Что может быть хуже, чем когда тебя покидает собственная мать? Мне кажется, что внутри все сжимается, когда я достаю из глубин подсознания эту надежно спрятанную мысль. И тут же, словно удар под дых, приходит ответ на вопрос: когда девушка, в которую ты влюблен, поступает точно так же.

Оставшуюся часть пути мы едем в полном молчании. Я пытаюсь осознать то, о чем мне только что рассказал Майлс: как ведут себя люди во «внешнем мире». После этих слов мне становится понятно, почему он так себя вел... и продолжает себя вести после того, как прошел Обряд.

Он признает, что скрывает что-то. И тем самым прячется сам. Окружающие видят его таким, каким он сам решил себя показать. Значит, за этим напускным очарованием скрывается море мыслей, переживаний... и страхов.

Голос внутри меня твердит: не стоит критиковать Майлса за то, что он нечестен со мной, я не намного лучше его. Я позволила своему долгу перед кланом взять верх, забыла, кто я есть и чего хочу. Я притворялась не только перед кланом... я лгала себе.

Но стоит этой мысли пробиться на поверхность из глубин сознания, как я тут же заталкиваю ее обратно и захлопываю дверь.

Проходит еще полчаса напряженной дороги: мы постоянно высматриваем любой транспорт, движущийся либо со стороны Вона, либо от ранчо. Когда мы, наконец, съезжаем на узкую дорогу, ведущую в горы, оба выдыхаем с облегчением. Еще полчаса – и мы у подножья гор, где, словно множество колючих ежиков, растет юкка.

Наконец дорога сменяется узкой тропинкой у самого подножья холма. Мы еще чуть проезжаем по бездорожью, прячем грузовик в скалах. В пределах видимости нет ничего – ни домов, ни машин, ни телефонных будок, ни линий электропередач. Лишь мы и природа. Все, как я люблю.

Я выхожу из машины, и лицо обдает жаром пустыни. Мы всего лишь в паре часов езды к северу от места нашей предыдущей стоянки, но здесь заметно жарче. Я раздеваюсь до майки, достаю из сумки джинсы, затем беру охотничий нож и отрезаю штанины до середины бедра, подвернув оставшуюся ткань так, чтобы край не обтрепался. Расстегнув джинсы, которые были на мне, я начинаю примерять свои новые шорты. Майлс резко отворачивается, видимо, чтобы предоставить мне чуть личного пространства.

— Майлс, ты ведь видел меня голой, — напоминаю я.

— Формально это так, но мы были в палатке и, к сожалению, там было очень темно, — отвечает Майлс, по-прежнему не поворачиваясь ко мне лицом.

— И не далее вчера я купалась в одном нижнем белье, и тогда мое полуголое тело тебя нисколько не смущало, — продолжаю я с улыбкой.

— Потому что тогда нижнее белье расценивалось как купальник, — говорит он. — А поскольку сейчас ты переодеваешься, то все, что находится под одеждой, считается нижним бельем.

Я смеюсь.

— Да ты святоша, Майлс Блэквелл!

— Я определенно не святоша, — возражает он и заставляет себя обернуться. Но к тому времени я уже надела новые шорты, и смотреть было уже не на что.

— Всех своих друзей я бы назвал кобелями, — продолжает Майлс. — Я же, наоборот, всегда считал себя джентльменом. И поскольку ты раздеваешься не специально для меня, то я не буду воспринимать это, как что-то само собой разумеющееся.

— Это все лишь слова, — отзываюсь я, но все же краснею.

Майлс это замечает и тут же не теряет возможности меня поддеть:

— Вы только посмотрите! Джуно предпочитает джентльменов, а не дикарей. Ну, признай же!

Я пропускаю его подколки мимо ушей, поднимаю нож и жестом указываю на его джинсы.

— А хочешь, я и твои джинсы превращу в шорты?

— Джентльмены не носят обрезанные шорты, — отвечает Майлс, скрещивая руки на груди.

— Так ты будешь руководствоваться модой, а не тем, что на улице больше тридцати градусов? — спрашиваю я.

— Конечно, нет, — произносит Майлс, кивая на вершину горы. — Я только представил, как же там должно быть холодно по ночам, поэтому лучше пусть мне будет жарко сейчас, чем я замерзну потом.

— Ну да…, — с сарказмом отзываюсь я.

— Джуно, ничто в этом мире не заставит меня носить обрезанные джинсовые шорты, — смеется Майлс и идет дальше. Дискуссия окончена.

— Как знаешь, — я пожимаю плечами и засовываю нож обратно в ножны.