Зона Посещения. Шифр отчуждения - Вольнов Сергей - Страница 43

Ну вот, я выполнил задуманное. Увы, жизнь была лишь увлекательным сном, театральным представлением, «пустой и глупой шуткой», калейдоскопом мимолетных радостей и переживаний… Да и какая разница чем. Ключевое слово «была».

Мир тонет в непроглядной тьме, больше ничего нет.

Прослушивание музыки помогает создавать подходящее настроение, и в дороге эта помощь кстати как нигде. Я полулежал на полке и смотрел в окно, слушая и получая истинное удовольствие, душевное, мало с чем сравнимое.

За бортом, по ту сторону оконного стеклопласта, смеркалось, затем черная пасть ночи проглотила пейзаж. Но в моем купе свет горел, отгораживая от мрака.

В голове беспорядочно толпились разнородные мысли. Одновременные удовлетворение от того, что решился уехать, и боязнь совершения фатальной ошибки… Тот еще коктейль.

Однако пора было спать. Я вынул из ушей ретрансляторные вкладыши, встал, переоделся в легкую спортивку, уличную одежду убрал в специальный шкафчик, а сумку засунул в багажную нишу. Улегся снова, теперь вытянулся во весь рост и голову поместил на мягкую подушку. Укрываться не хотелось, поэтому одеяло осталось в ногах.

Наконец я выключил свет. Впустил забортную тьму в купе. Если свет пропадает, освободившееся пространство чем-то должно заполниться, и по естественным законам его заполняет мрак. Правда, немного свечения поступало теперь оттуда, из-за окна. Это я увидел, когда зрение адаптировалось, и там, где выглядело мрачно и непроглядно, проявились искорки просветов, одиночные и россыпями. Там, в ночи, тоже люди живут…

Стеклопласт пропускал синеватое, бледное свечение. Тени беззвучно танцевали в купе, повинуясь покачиванию вагона. Рельсы уже давно сплошные, без стыков секций, и легендарного перестука колес, о котором мне рассказывала бабушка, увы, теперь не испытать, под его убаюкивающий ритм не заснуть.

Без музыки уши наполнила тишина, почти не нарушаемая звуками движения поезда. Но в сознании не исчезали те песни, которые я слушал только что…

Да, когда внутренний свет исчез, внешний не заставил себя ждать. Прежний свет был завесой, преградой. Теперь за окном проступили оттенки темноты, и она оказалась очень даже неоднородной. Деревья, столбы, эстакады, еще что-то разбавляли ее, сгущая или разрежая. Но вот нахлынула полная кромешность, такое бывает, когда мимо вагона проносится холм/гора или если состав въезжает в тоннель, но если бы тоннель, то в момент входа звук следования поезда немного изменился бы, как будто ветреный шквал накатывает…

Гора промелькнула, вновь стало светлее. А где-то совсем вверху виднелись звезды. Лежа на спине, я глядел на них. Звезды чистые, словно зеркальные, а небо мутное, без намека на проблеск, какое-то такое…

Мне было без разницы, сколько лежать. Я постоянно думал, вспоминал, воображал, это стало неотъемлемым, я перестал акцентироваться на этом, как если бы не думал вовсе. Но такой уж я, не мог не думать, разве что если специально сконцентрироваться на том, чтобы «очистить» голову.

Спать не получалось. В раздумьях истекала ночь. Все эти элементы — темнота, чувства, мысли, поезд, играющая в голове музыка — слились для меня в симфонию настроения. Может, я даже спал, но очень неглубоко, дремал и при этом не совсем упускал из внимания явь. Возбуждение, вызванное отправкой в путешествие, не унималось и не позволяло организму полностью отключиться.

В таком состоянии «между» я и встретил новый день.

Тем не менее чувствовал себя довольно бодро. Встал, когда солнечные лучи полились в окно еще не напористо, но уже настойчиво. Когда небо перестало скрываться в ночной темноте. Переоделся, поправил одеяло и отправился в туалет. Пока в него еще не выстроилась утренняя очередь. Это в вагонах бизнес-класса индивидуальные уборные, а в обычных — две кабинки на всех.

Бабушка рассказывала, да и в сети я смотрел видео, о том, что когда-то существовали «плацкартный» и даже «общий» классы вагонов, вот это был дурдом на колесах наверняка! Фактически десятки людей в одном помещении ездили. Да и тогдашние четырехместные купе мало напоминали комфортные секции в современных поездах, расположенные вдоль, а не поперек вагонов, как некогда в старых. Хотя верхние и нижние места сохранились, но это вполне нормальные по габаритам и упругости кровати, лишь по традиции называемые полками.

Теперь можно посетить вагон-ресторан. Начать первое утро в пути с подобающего завтрака. Ранняя пора, и многие пассажиры еще спят, ну, это и хорошо, я как-то не искал многолюдной толпы.

Можно было заказать доставку в купе, и робостюард сервирует столик прямо у кроватки. Тем более что в секции я пока один, без попутчика еду. Но я ощутил, что необходимо прогуляться, размять ноги.

Коридор между правыми и левыми купе достаточно узкий, но один человек, даже широкоплечий, свободно пройдет. Я дошагал до переходного сочленения, соединяющего вагоны, никого не встретив.

Миновал шлюз, тут было немного шумнее и вибрация сильней, и наконец ощутил всем телом, что нахожусь внутри поезда, несущегося на запад со скоростью полутора сотен кэмэ в час. От Гордого меня на этот момент отделяла добрая тысяча километров… Потом еще один вагон и еще. Через восемь шлюзов я дошел в середину составной «цепи».

В этом вагоне коридора нет, окна в большом длинном салоне по обеим сторонам, все устроено для приема пищи, столы и стулья, барная стойка, похожие на торшеры с тремя гибкими «ножками» робостюарды и даже — живой бармен!..

Кивнув ему и приветливо улыбнувшись, я устроился за столиком, выбрал из ресторанного меню понравившиеся позиции; через терминал отправил заказ кухонной системе…

Когда мне принесли блюда, это совпало с остановкой поезда на крупной станции. Стояли минут двадцать, я завтракал и разглядывал виды за окном. Вокзал похож на наш, скорее всего и архитектура города не намного отличается… Вот скоро граница, и после ее пересечения поезд покатится уже по территории соседней страны.

Пограничников и досмотров на условной линии никаких не было. Все сведения обо мне и других пассажирах имеются в базах данных, на предмет наличия оружия и запрещенных веществ всех просканировали неоднократно; в том числе гирокресло, в котором я ехал к вагону, меня «просвечивало». Хакеры, конечно, реально могут помочь перебраться через рубеж людям с неблагополучными досье, но если преступления или деяния серьезно угрожают безопасности, рано или поздно нарушителя все равно задержат и нейтрализуют. Поездные стюарды, например, оборудованы на случай экстренной ситуации усыпляющими инъекторами.

Первую станцию на территории западного соседа я немного потоптал собственными подошвами. Вышел и побродил по перрону вдоль состава.

Об этом городе я кое-что знал, застройка у него нетривиальная, по кольцевому типу, как у городов древних, корневых, набор пестрых кварталов лепестками расходился от делового центра. Издали, когда подъезжали к городу, был хорошо заметен небоскреб «Око Небес», у которого нижняя половина, пятьдесят этажей, сделана как обычное квадратное многоэтажное здание, а довершающие тридцать в виде прозрачного кольца.

Насколько я знаю, в определенное время, вечером или утром, в зависимости от того, с запада или востока смотреть, можно дождаться момента, когда солнце окажется точно в этом кольце, и, по отзывам в сети, зрелище незабываемое.

На этом вокзале я купил банку молочной сгущенки. У нас она только импортная, давно не производится, признана нерекомендованной с точки зрения влияния на здоровье, а здесь — пожалуйста, лопай сколько влезет.

Глядя в окно на проплывающие мимо иностранные веси, я сидел и наворачивал ложкой прямо из банки. Белая тягучая масса была невыносимо сладкой, и мне с трудом удалось сократить содержимое хотя бы вполовину за один раз, ничем не закусывая и не запивая. Я сдался где-то на десятой чайной ложке и отставил экзотическое лакомство в сторонку.

Пока в купе ко мне никто не подсел. Я ожидал, что появится какой-нибудь иностранец, когда пересекли границу, но ожидание не оправдалось. Что ж, я особо и не искал компании.