Ищейки: Часть первая (СИ) - Кессель Александра "Sol Bianco" - Страница 9

Йон молчал, ожидая продолжения.

— Я приняла его сына лично, как он и просил. Но Чител Ойзо не смог. А в этом королевстве очень мало мужчин, которые бы не хотели меня, Йон. И еще меньше тех, которые бы испытывали отвращение ко мне. И, поверь, я не желала бы знать причину этого отвращения.

Йон открыл дверь и вышел.

В каморку к Эреху он вернулся уже поздним вечером. Сначала долго бродил по улицам, выветривая аромат благовоний Красной улицы, потом, обнаружив себя аж у Северных ворот, пешком добирался домой, чтобы переодеться в гражданское. Одним словом, когда Йон подошел к Синему кварталу, небо над головой уже окрасилось в густые цвета ставень на окрестных домах.

Эреха он обнаружил в его подземелье, за столом, в окружении крепости из справочников, разваливающихся тетрадей, каких-то пробирок с ретортами и дешёвой коптилки, притворявшейся лампой. Пробирки все были как одна с отбитыми краями, так что не составляло труда догадаться, где нищий бывший студент их наскреб — повытаскивал из мусорных баков вокруг своего же госпиталя.

— Ну, разобрался, что там такое было, в свертке? — с порога поинтересовался Йон.

— Подождите, — неразборчиво пробубнил Эрех, не отрывая покрасневших глаз от плошки, в которую что-то капало из хитрой стеклянной конструкции. — Еще минуточку.

Йон ухмыльнулся и принялся прогуливаться по импровизированной лаборатории, разглядывая интерьеры. В принципе, усилия, с которыми Эрех ее сооружал, заслуживали, как минимум, уважения. Чем-то это место напоминало лавку старьевщика, поскольку не обремененный деньгами парень стаскивал сюда все, что хоть отдаленно могло послужить его целям. В итоге, вместо книжных шкафов вокруг громоздились поставленные на бок винные ящики, заполненные книгами, отправленной в утиль битой медицинской посудой, банками и бутылками с какими-то жидкостями, порошками и анатомическими препаратами. Йон остановился перед укупоренной емкостью, где в желтой жиже плавали чьи-то легкие, поскреб пальцем пыльный стеклянный бок.

— Нашел! — радостно возвестил Эрех и взмахнул пробиркой, как гвардеец полковым знаменем.

— Ура, — согласился Рейке и подошел к столу. — Ну, что это за ерунда такая?

— Я не знаю, — не снижая градуса счастья ответил целитель.

Йон приподнял брови и пристально поглядел в восторженные серые глаза.

Эрех смутился.

— Вообще, это порошок белого мака, смешанный с порошком из семян дурмана побережного и с чем-то явно искусственного происхождения, что я не могу определить. Никогда такого не видел. Я три часа потратил, отделяя это от остальных составляющих. Единственное, что знаю — оно хорошо растворяется в горячей воде и эфире. В холодной воде просто выпадает в осадок и все.

— Дурман побережный — это черная дурь? — уточнил Йон и отобрал пробирку, на дно которой лениво оседали белые хлопья.

— Да.

— Интересно, — он покрутил пробирку перед светом коптилки, потом понюхал.

Сквозь типичную вонь кислятиной еле пробивался сладкий, ни на что не похожий душок.

— Интересно...

Док подпрыгнул на стуле.

— Что — интересно?

— Ты был когда-нибудь в чумных домиках? — Йон на вопрос не ответил, всунул пробирку в докторскую лапку и повернулся к столу спиной, разглядывая красочную обложку анатомического атласа. Такой не меньше пятидесяти лян стоит.

В голове бешеными кроликами скакали мысли. В довесок к тому, что покойник вполне мог оказаться насильником и шантажистом, стоило прибавить еще и наркотики. Что ни день, то чудо. Йон заскрипел зубами.

— Я что, похож на идиота? — возмущенным баритоном отозвался Эрех.

— Ну, может, целительский долг заносил...В конце концов, был же ты в тюрьме, хоть по твоему виду и не скажешь, — усмехнулся Рейке.

— Не заносил, — целитель надулся. — И вообще, ненавижу чумных и всю эту... коммерцию.

Сказано было брезгливо, с омерзением в голосе.

— Это плохо. В жизни стоит интересоваться не только строением человеческого тела, — Йон не выдержал, стащил атлас с полки, тот послушно распахнулся на странице с изображением кровеносной системы. — Ты вообще знаешь, как организуется дело в таких заведениях?

Мелкий за его спиной покачал головой, потом спохватился, что Йон его не видит, и сказал вслух:

— Нет.

— Довольно просто. Существует два направления поиска клиентуры: дешевое и дорогое. Дешевое — это как раз черная дурь, ее легко сделать самостоятельно, достаточно собрать семена, смолоть с водой или там поджечь, и наступает счастье. Другое дело, что ей легко отравиться, разрушение тела наступает за погода, а чердак перекашивает так, что... — Йон вспомнил дождливый вечер в портовых доках Асталота, выпученные в эйфорическом бреду глаза и остро заточенный топор. Плечо от воспоминаний привычно заныло. — Одним словом, очевидной любовь к дури становится быстро, такое не спрячешь. Но, тем не менее, есть такие чумные домики для бедных, где их собирают по нескольку человек, усаживают в кружок, ставят посередине курильницу с тлеющими семенами, а все окна и щели затыкают мокрой кожей. Видел когда-нибудь, что в таких случаях бывает? Нет? Тебе очень повезло, мелкий.

Например, когда компашка из двенадцати моряков нанюхалась до групповой оргии, объектом которой стал малолетний бродяжка, отловленный ими на улице. Тогда Йон понял, что фраза «затрахать до смерти» может иметь вполне буквальное значение. Или группа уличных торговцев, которым привиделось, что на них нападают насекомые и лезут под кожу. Того единственного, кого нашли живым, пришлось привязать к тюремной койке ремнями, придурок все пытался проскрести себе голову при помощи вилки, чтобы освободить застрявших в голове тараканов. Остальные в этом деле преуспели гораздо больше.

— Я не знаю, пишут ли это в твоих книжках, док, но у дури есть одно забавное качество — если нанюхаться ее в группе, то и бред будет один на всех. Странно, но с раствором так не бывает. Поэтому торговля дурью всегда рассчитана на бедняков, полляна с рыла, полгорсти семян, комнатка, которую можно закрыть снаружи, когда обкуренные начнут беситься, и по пять-семь потоков клиентов за ночь. Я даже видел умника, который соединил десяток таких комнаток одной трубой и пускал дым от общей курильни, экономист... Но с дури, как я уже сказал, быстро сходят с ума. С богатыми это не нужно. Богатые обычно готовы платить, а если у человека есть деньги, выгоднее тянуть их из него так долго, как только можно. И здесь нужны две вещи: чтобы клиент быстро привык и не мог без наркотика, и чтобы было за что эти деньги просить.

— Например, белый мак, — задумчиво произнес Эрех.

Йон кивнул, не отрывая взгляда от страницы с детальным изображением сердца в разрезе.

— Белый мак в этом деле идеален. Редкое, веками проверенное средство. Приучить к нему клиента можно за один раз, а жить на нем он будет не менее десяти лет. Растет только в предгорьях Северного хребта, везут его аж из Тилеи, да с недавних пор еще и в медицине используют, что, вроде как, гарантия качества.

Эрех буркнул что-то неразборчивое, Йон понимающе улыбнулся. Морфин, вещество, добываемое из белого мака, недавнее открытие какого-то тилейского коновала, впервые поставило под вопрос необходимость кормить и содержать детей Наэмы при госпиталях. И даже если белый мак еще не научились выращивать вне полей под Северным хребтом, само открытие существенно повлияло на заработки целителей. Экономия она такая, ей только дай предлог, пусть и призрачный.

— Но есть еще одна особенность. Богатые любят экзотику. Курить один только мак им скучно, они разнообразия хотят. Отсюда и контрабанда коры боятского падуба, и синий пещерный гриб, и настойка на стручках степного бархата, и небеса знают, что еще. Вот это, док, настоящая сокровищница, неиссякаемый источник золотишка. Есть даже подпольные лаборатории, где все это мешают и выдумывают. Лет пятнадцать назад один придурок решил, что в мозгу человека есть какие-то вещества счастья и начал готовить экстракт, — Йон поморщился, вспомнив те невеселые полгода. — Фокус был в том, что мозг он вытаскивал из живого человека, предварительного напоенного настойкой пещерного гриба. Или повальное увлечение ушастыми лягушками, которых возили контрабандой с самого Эфеса, потому что они, якобы, выделяют какую-то очень веселящую слизь. Представь, что местная элита платила по сто лян за право разок облизать лягушачью задницу. Одним словом, зачем я тебе это рассказываю...