Суер - Коваль Юрий Иосифович - Страница 57
- Предыдущая
- 57/60
- Следующая
- А что вы любите на завтрак? - спрашивает. - Овсянку или яйцо?
- Молоко с пирожным!
- Ах! Ах! Парное или снятое?
- Перламутровое!
Короче, через пару минут всем стало ясно, что Лизушка Золотарева готова вступить в брак с нашим старпомом, и Пахомыч смело мог готовить брачные чертоги, о которых давно уже мечтал.
Князь отвел нас немного в сторону, чтоб не мешать их церемониям, но я отошел не совсем, а так, наполовину.
- А это не опасно? - осторожно спрашивал князя Суер-Выер. - Не задавит ли в объятьях в прямом смысле слова?
- Да нет, что вы! - успокаивал князь. - Она же золотая и в постели, все понимает. Ну, для обычного человека, может, чуть прохладна поначалу, но если этот металл разогреешь - о-го-го!
- Давайте прямо сейчас устроим помолвку! - воскликнул старпом. Он так растерялся, так заторопился, что прямо засуетился. И его, в сущности, можно было понять: и баба хорошая, видно, что добродушная, и груда золота! Черт подери! И детали серебряные потом поглядеть! И-эх! Я не то что позавидовал, но к бабам неравнодушен, особенно к золотым. Эх!
Объявили помолвку. Шампанское! Спичи! Соусы! Анахореты в сметане! Я не удержался да и ляпнул:
- Не пойму, что это: любовь к женщине или к золоту?
- Конечно, к женщине, - твердо отрубил Пахомыч. - А то, что она золотая, моя судьбина.
- Ну тогда другое дело, - сказал я. - А то я думаю, на кой старпому столько золота, если он не может им воспользоваться?
- Как то есть? - спросил старпом.
- Но ведь вы не сможете перевести это золото в деньги, ничего не сможете на это золото купить, даже бутылку водки.
- Как то есть? - туго проворотил Пахомыч.
- Ну а так. Вы можете это золото только иметь и на него глядеть. Правильно я думаю, Лизушка?
- И ласкать, - смутилось симпатичное и доверчивое дитя.
- Как же так? - сказал старпом. - Неужели для своего любимого мужа ты не отломишь пальчик?
- Как то есть? - спросила теперь Лиза. - Пальчик?! Отломить?! Какой пальчик?
- Да вот хоть мизинчик.
- Мой мизинчик? Зачем?
- Ну, чтоб жить по-человечески: молоко перламутровое, ананасы, костюм, брюки!
- Боже мой! - воскликнула Лиза. - Я должна отломить пальчик, чтоб ты портки себе, старая галоша, покупал! Ах ты, дерьмо вшивое, проститутка, ведро оцинкованное!
И она уже размахнулась, чтоб дать старпому оплеуху, но я успел крикнуть:
- Стой, Лиза! Стой!
Думаю, что в этот момент я спас старпому жизнь, золотая плюха прикончила бы его на месте.
- Пойдем скорей со мной, Лиза, - нагло сказал я.
Иди, я буду только любоваться.
- А еще что? - спросила она капризно, вздернув губку.
- И ласкать, деточка. Конечно, еще и ласкать.
Глава ХСII. Золотая любовь
И тут такое началось! Такое!
Ну, тот, кто ласкал золотых женщин, меня поймет! Я оробел страшно, а тут еще она сорвала платье - светопреставление!
Как быть???
Нет, не надо!
Ладно, я поехал на Таганку!
Нашатыря!
Все это, прямо скажу, происходило в каком-то замке, в который она меня утащила. Я уже потом вышел на балкон, чтоб выпить кофий, и увидел своих друзей, стоящих там вдали около шампанского.
Хорошая, скромная девушка, ничего особенного, но золотая. И серебряные детали меня потрясли до глубины души. Дурацкая гордость, мне почему-то не хотелось показать, насколько я увлечен и потрясен ею, и небрежно так вел себя, велел налить мне водки, разрезать помидор.
Разрезала, налила.
Вы думаете, это все моя фантазия? Да какая там фантазия! Правда! Чистейшая! И все эти острова! И Лиза! И Су-ер! И Пахомыч, который стоял там сейчас около уже остатков шампанского! Какая же это жуткая правда! Весь пергамент правда! Весь! До единого слова.
Я только сказал:
- Прикройся, неловко.
И они правда глазели снизу на все эти ее золотые и серебряные выкрутасы. И я глянул краем глаза, и снова бросил к черту кофий, рухнул на колени и потащил ее с балкона внутрь спальни.
Спальни? Да! Это была спальня, черт меня подери!
И опять вышли на балкон - и снова вовнутрь.
И пошло - туда-сюда, туда-сюда. Кофий остыл. В конце концов я вяло валялся в полубудуаре, искренне сожалея, что я не бесконечен. Она так разогрелась, что просто обжигала плечиком, только грудь серебряная (небольшая) оставалась прохладной.
- Неужели ты и вправду хочешь МЕНЯ? - говорила Лизушка. - Другим только и нравится факт, что я - золотая.
- Ну золотая и золотая, - зевнул я. Устал, скажу вам, невероятно.
- Ты знаешь, - рассказывала Лиза, - они так хотят золота, что один дурак даже кувалдой меня по затылку ударил. Вначале все шло хорошо, а после - бах! - кувалдой по затылку.
И она засмеялась.
- Но тут такой звон раздался, что не только князь Серебряный - сам золотой телец прискакал. Он сейчас уж здоровый бык - бодает направо и налево. Смеялись три дня!.. Не понимаю только, ты-то с чего меня полюбил? За что? Неужели искренне?
- Лиза, - сказал я, - ты - золотая, а я - простой человек, дай хоть передохнуть, отдышаться.
- Ну ладно, передохни.
Я приоткрыл глаза и вдруг снова открыл их. глянул на Лизушку. Боже мой! Я действительно, кажется, попал! Невероятная баба! Ну, конечно, золотая, неотесанная, лексикон, дурацкие манеры. Но все это - окружение, ил. Не может быть! Так плавать вольно всю жизнь! И вдруг полюбить - кого? Золотую женщину! Из золота!
Это же конец!
Саморасстрел!
- Я тебя люблю, - сказал я устало и искренне. - Просто так люблю, не за золото. - И я вдруг разрыдался отчаянно и безвозвратно.
С кошмарной ясностью я увидел, что мы несовместимы.
- Ты - редкий, редкий, редкий, - с упоением утешала меня Лиза. - Никто меня не ласкал так, как ты. Я люблю тебя. И только для тебя я ЭТО СДЕЛАЮ.
- Что еще?
- Отломлю пальчик! Мизинчик!
И она схватила свой мизинец и отвела его назад с такой золотой силой, что он действительно мог вот-вот отломиться.
- Стой, дура! - закричал я. - Не надо мизинца!
- Нет, нет, отломлю! Я знаю, что ты уедешь, ускачешь, умчишься, уплывешь - возьми хоть мой мизинец!
- Не ломай же! Умоляю! Не надо мне!
- Да ты на этот мизинец сто лет проживешь, а мне будет только приятно, что на МОИ.
- Не тронь мизинец! Иди ко мне!
На некоторое время разговоры про мизинец я замял, но она снова и снова твердила:
- Предыдущая
- 57/60
- Следующая
