Второй шанс (СИ) - Крапицкая Влада - Страница 10

“Ох, не встреть духов и не знай, что полечу домой, я бы сильно испугалась”, - подумала я и, не сопротивляясь, продолжила свой путь, зная, что снова окажусь рядом с папой и сестричкой. “Жаль только, что с Андриком на шесть дней придётся расстаться. Но буду надеяться, что он захочет проведывать папу и Лину”, - мысленно готовя себя к новым испытаниям, я очень надеялась, что следующий шесть дней будут не такими тяжёлыми, как прошедшие три.

Глава 3.

Дом встретил меня тишиной и пустотой. “Наверное, все ещё на поминках”, - поняла я, и решила облететь родную обитель. Теперь, когда тело не тянуло назад, и появилась относительная свобода, я поняла, что летать изумительно прекрасно. Это чувство невероятной свободы и лёгкости захватывало с головой и мне очень нравилось парить в воздухе, или резко сорвавшись с места, нестись вперёд.

“Главное привыкнуть, что теперь не надо открывать двери и можно пройти прямо через стену” - напоминала я себе, когда облетая дом, постоянно затормаживала перед дверью или резко уворачивалась от стены, боясь столкновения. До сих пор казалось непривычным, что рука проходит сквозь ручку двери, и я не могу её открыть, как раньше.

Облетая дом, я вспоминала наше с Линой детство и чувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. Но это были слёзы не горя, я тихой радости, что я успела это пережить и почувствовать. “Как бы там ни было, но с уверенностью могу сказать - я прожила хоть и недолгую, но счастливую жизнь. Мама, пока была жива, любила нас всей душой и о ней остались только тёплые воспоминания. Затем папа холил и лелеял нас. Да, внешне он не проявлял любви, но мы с сестричкой всегда ощущали её. Он служил нам опорой, и что бы не случилось, мы всегда знали - он поймёт нас и поддержит. Потом появился Андрик. Благодаря ему я испытала чувство настоящей любви. Жаль конечно, что я так рано умерла и не испытала счастья материнства, не узнала, каково это - жить с любимым мужчиной под одной крышей, заботиться о нём каждый день и ждать его вечером домой… Многое я так и не успела почувствовать, но что выпадала на мою долю, с уверенностью могу сказать - приносило мне по большей части счастье и положительные ощущения… Вот только как это донести Лине, чтобы она не горевала обо мне? Как сказать ей, что нужно радоваться тому, что есть, а не лить слёзы о том, что могло бы быть, или что не вернуть? Как уменьшить её боль, Андрика и папы?”.

Вздохнув, я залетела в нашу детскую и зависла там под потолком. До переезда в квартиру мы всегда проживали в одной комнате, засыпая и просыпаясь вместе, ругаясь и мирись, споря и замышляя каверзы для недоброжелателей. Но переехав, стали жить в разных комнатах и часто, просыпаясь по утрам, я жалела, что нельзя, как в детстве, не вылезая из кровати поболтать с сестрой о всякой ерунде, рассказать о снах, которые увидела ночью, понежиться в постели или запустить в Лину подушкой, а надо идти на кухню или к ней в комнату. А здесь, в нашей просторной и уютной детской, казалось до сих пор витала атмосфера того счастья и единства с сестрой, которое стало не таким сильным, после переезда. Но всё же не исчезло, потому что приезжаю к отцу на выходные и, останавливаясь здесь, мы как будто снова становились маленькими девочками.

“Ох, если я всё это чувствую, то каково будет Лине здесь находиться” - оборвав воспоминания, подумала я и ощутила боль за сестричку. “Надеюсь, она поселилась в другой комнате, а не здесь”.

Со двора донёсся звук открывающихся ворот, и я понеслась на первый этаж, чтобы посмотреть - кто там приехал. “Хм, а чего я собственно, как человек лечу по коридору, спускаюсь по лестнице? Ведь я могу просто вылететь через стену и, завернув за угол, всё увижу… Да уж, не просто теперь привыкнуть к бестелесному существованию и возможности беспрепятственно перемещаться” - пронеслось в голове и я в очередной раз отметила, что нужно привыкать мыслить и действовать по другому и тут же снова совершила оплошность, потянувшись к дверной ручке. “Тьфу ты! Вот только себе сказала о необходимости мыслить иначе, и снова, действую по старой привычке!”.

Пройдя через дверь, я попробовала отойти от крыльца и, поняв, что могу двинуться дальше, порадовалась. “Наверное, понятие “дом” включает в себя и участок вокруг него. Это хорошо” - подумала я и двинулась к машине отца, въехавшей во двор.

Зависнув возле неё, я просунула голову в салон и ощутила новую волну боли. На заднем сиденье сидел отец, а рядом с ним Лина. Положив голову на плечо отцу, она безучастно смотрела впереди себя, а папа, обнимая её за плечи, плотно сжимал губы. “Бедные мои, поминки дались им не легче похорон”.

Машина остановилась возле главного входа, и помощник отца вышел из машины. Открыв задние двери, он дождался пока папа выйдет и выведет Лину, а потом взял сестричку под локоть и помог отцу завести её в дом.

Следуя рядом с ними, я с тоской смотрела в пустые глаза Лины и на папу, и снова душа наполнилась горем и отчаянием. “Сестричка так и не смогла выплакаться. Ох, не нравится мне это… Нехорошо, что она не может выплеснуть горе”.

В холле сестра высвободилась из рук провожатых и, ссутулившись, начала подниматься по лестнице, а когда скрылась из виду, папа глухо произнёс, обращаясь к помощнику:

-Вызови врача. Лина меня очень сильно беспокоит. Ей необходимо хотя бы поспать.

-Хорошо, - Кирилл кивнул и достал телефон, а папа тяжёлой походкой направился в свой кабинет.

Разрываясь между двумя родными и дорогими людьми, я не знала за кем лететь в первую очередь. Хотелось и папу как-то утешить, и сестричку пожалеть. Метнувшись сначала наверх, я вернулась вниз, но потом передумала и снова полетела к сестре.

Нашла я её в гостевой спальне и порадовалась, что она решила остановиться здесь, а не в детской. Но это был единственный положительный момент. Сев на стул, Лина не двигалась, смотрела невидящими глазами в пустоту, и с каждой секундой мне становилось страшнее. Безжизненный взгляд уже вселял ужас, и казалось, что сестра душевно сама умерла, оставив лишь жить телесную оболочку. Не выдержав, я затараторила:

-Линочка, сестричка, не делай так. Я не умерла совсем, и нахожусь рядом с тобой! Мне очень больно смотреть на тебя и я хочу, чтобы ты продолжала жить как раньше… Нет! Я хочу, чтобы ты теперь жила за нас двоих! Если ты сломаешься, то будешь несчастна и сделаешь несчастной меня… Пожалуйста, умоляю, не грусти сильно обо мне!

Витая вокруг неё, я говорила без умолка, пытаясь донести, что она должна жить полноценно и счастливо, но сестра продолжала сидеть, не двигаясь и смотреть в одну точку. Чувствуя, как меня всё больше охватывает отчаяние и боль, я закричала:

-Лина, не смей так себя вести!

И в этот момент сестра встрепенулась и громко спросила:

-Эва? - а потом вскочила со стула и начала оглядываться вокруг.

-Да-да! Я здесь! Ты меня чувствуешь! - воскликнула я. - Смерть - это не конец! И я всё равно рядом с тобой.

Однако, не увидев никого, Лина снова понуро опустила голову и сколько бы я не кричала, никак не реагировала, так и оставшись стоять, а спустя несколько минут двинулась к двери. Проследовав за ней и увидев, что она направляется к дверям нашей детской, я испугалась ещё больше. “Нет, нельзя ей сейчас идти туда! Там будет только хуже… Что же делать?”. Мечась по коридору, я пыталась преградить ей путь, но сестра продолжала идти.

“Нельзя её сейчас оставлять одну! Нужно позвать папу! Вдвоём им будет легче” - решила я и полетела на первый этаж.

Пройдя сквозь дверь отцовского кабинета, и увидев папу, я замерла. Сидя за столом, в одной руке он держал нашу с Линой фотографию, во второй - бокал с коньяком, а по его лицу катились слёзы.

-Папочка, нет… - выдохнула я. - Пожалуйста, ну хоть ты не смей скорбеть сильно по мне! Ты нужен Лине! Живи ради неё! Иди к ней, умоляю! Ей тоскливо, тебе плохо и вы должны сейчас поддерживать друг друга!

Подлетев к столу, я начала парить возле отца и страстно желала, чтобы он услышал меня. То крича, то нашёптывая ему слова, я изо всех сил пыталась показать своё присутствие, но всё было тщетно. Отец не слышал меня. Продолжая разглядывать фотографию, он всё чаще делал глотки из бокала, а слёзы не переставали течь из его глаз. Было ясно - папа, погружённый в своё горе, хочет сейчас напиться.