Горькая лаванда - Грин Дженнифер - Страница 9

Боб прошел за ней на кухню.

— Что я плохого сказал сыновьям? Что они тебе наговорили?

— Ничего. Забудем, Боб.

То, что Камилла не набросилась на него с кулаками, он воспринял как маленькую победу. И то, что в руках у нее появилась щетка для волос, тоже было хорошим признаком, хотя она все-таки погрозила ему этой щеткой, прежде чем засунуть ее в карман.

— Я не хочу, чтобы твои сыновья работали на лавандовом поле.

— Тебе не нравятся мои мальчики? — Боб мгновенно поджал губы, и в глазах мелькнул недобрый огонек.

— Мне никто не нравится, начнем с этого. Так что ничего личного. Парни у тебя что надо. Только на твоем месте я купила бы Сину эту чертову лошадь, пока он тебя в гроб не вогнал своим нытьем. А Саймону не стала бы доверять никаких тайн, он их тут же выболтает.

— Ага, — ухмыльнулся Боб, — он уже выболтал, что ты соблазняешь их разными вкусностями, которых они никогда не получают дома.

— Что за чушь? — возмутилась Камилла. — Ну, принесла пару раз сандвичей да плюшек. Они же мальчишки, значит, постоянно хотят есть.

Похоже, Камилла почувствовала себя оскорбленной, что ее уличили в добром к кому-то отношении. Она подчеркнуто небрежно сунула кофейник под кран и так же резко плюхнула его на плиту. Потом тем же манером достала из шкафа чашку и поставила ее на стол. Судя по всему, выступать перед Бобом в роли приветливой хозяйки она не собиралась.

— Клянусь, я не держу детей впроголодь, — словно не заметив ее манипуляции, спокойно сказал Боб. — Что бы они тебе там ни наболтали.

Камилла хмыкнула.

— Главный вопрос в том, что я не хочу, чтобы мальчики работали на нашей ферме. Я серьезно, Боб. Все было бы в порядке, если бы я могла им платить, но я не могу.

— Я плачу им.

— Знаю. И это тем более никуда не годится. Мне не нужны твои подачки. Лавандовое поле — не твоя проблема.

— Ладно. Тогда я поговорю с Летти.

Реакция Камиллы оказалась предсказуемой.

— Не шантажируй меня сестрой, Боб. Это нечестно.

— А что же мне делать? Я должен решить вопрос либо с тобой, либо с ней, до того как я…

— Ради Бога! Что ты еще придумал?!

Камилла так разволновалась, что автоматически поставила на стол вторую чашку и начала разливать кофе. Боб отхлебнул глоток. Кофе Камиллы оказался чуть менее мерзким, чем тот, что варил он сам.

— Дело вот в чем. На почву надо внести перегной, чтобы земля не пересыхала и не вымывалась водой. Потом, если, конечно, ты хочешь привести в божеский вид эти заросли, надо взять пробу грунта на pH, водородный показатель, примерно на глубине шести с половиной сантиметров. Я, разумеется, не тестировал вашу землю, но судя по моей, на соседнем с вами участке, придется выводить избыточную известь.

Камилла задумчиво опустилась на стул. Боб подумал, что будь сейчас на ее месте Виолетта, она просто уставилась бы на него непонимающим взглядом. Но Камилла — другое дело. Она знала землю и любила ее. У нее, в отличие от сестер, было особое чутье. Вот и сейчас, еще не вполне разобравшись в проблемах земледелия, она сразу ухватила суть дела.

— Понятно. Но я со всем справлюсь сама.

— Да? И как это ты одна собираешься обиходить двадцать гектаров земли?

— Я разберусь, Боб. Может быть, не сразу, может быть, потребуется два-три года, но я справлюсь. Я знаю, как вносятся удобрения и перегной.

— Но ты не подумала, что это не просто земля, а лавандовая плантация, и она требует особого ухода. Мы сталкиваемся с проблемой…

— Нет никакого «мы», Макдагл! Боб молча прихлебывал кофе и не собирался возражать. Камилле пришлось спросить: — Что там за проблема?

— Вначале надо понять, что Виолетта намерена делать с этой лавандой. Пока у меня такое впечатление, что она просто заложила сад, в котором развела всевозможные сорта и гибриды лаванды. Но от него нет никакой пользы. Я узнавал, во Франции действительно используют лаванду в парфюмерных целях. Но применяется лавандовое масло, а не цветки как таковые. И если твоя сестра не собирается завалить цветами флористов половины земного шара, то надо делать ставку на масло. Для этого необходимо закупить соответствующее оборудование, прозондировать возможности сбыта. А то можно вбухать в проект немыслимые суммы, а…

— Понятно. Я поговорю с сестрой. А когда она тебя бросила, Боб?

— Кто?

— Твоя бывшая. Должно быть, совсем недавно. Мальчики страшно переживают, хоть и стараются не подавать виду.

Боб уткнулся в чашку. Меньше всего он был сейчас готов говорить на эту тему. Камилла терпеливо ждала.

— Ну, в общем-то довольно давно. Почти три года назад. Мой отец старается настроить ребят против женщин вообще, не устает изо дня в день повторять, как хорошо жить одним и все такое. Я все думал: почему? Ведь он почти молился на маму. А потом понял. Он считает, что в этом случае нас никто больше не сможет уязвить.

— Они правда очень милые, твои мальчишки.

— Да. Но их боль о том, что мать не любила их, каждый день с ними. Хотя, по большому счету, она бросила меня, а не Сина с Саймоном. Но детям этого не понять.

Боб насупился. Он не помнил, когда в последний раз говорил о Дэбби и их разводе. Пожалуй, так открыто — никогда и ни с кем.

Камилла вдруг помрачнела:

— Не подумай, что я лезу в твою жизнь. Меня это не касается. Я просто хотела сказать, что не нуждаюсь ни в чьей помощи.

Боб тяжело поднялся. Настроение Камиллы было переменчиво, как ветер в мае. Только что она по-человечески обсуждала с ним проблемы фермы, и даже проявила заботу о его собственных неурядицах и о мальчиках, как вдруг ее снова понесло черт-те куда.

— На минуту мне показалось, что я увидел прежнюю Камиллу, добрую и нежную. Прости.

Она густо покраснела, но тут же вздернула подбородок:

— Ха! Той девочки больше нет. Она исчезла навсегда. И если ты надеялся, что…

— Я ни на что не надеялся, так что прекрати на меня нападать. — Боб понизил голос: — Милл, я знаю, что такое ярость. Если бы я испытал то, что привелось пережить тебе, я бы от ярости сдирал кору с деревьев. Я понимаю, ты прошла через ад, но я-то к этому какое имею отношение? Я всего лишь старый друг, у которого есть время и возможность хоть как-то помочь тебе. И, кроме того, у меня двое сыновей, которым не помешает научиться помогать другим. Вот и все.

Камилла упрямо тряхнула головой:

— А пса я все равно не оставлю!

— Нет?

— Я немного позаботилась о нем, признаюсь. Но только потому, что не хотела, чтобы его усыпили. Как только ему станет лучше, я подыщу ему других хозяев.

— Ну что ж, это будет еще одним подтверждением того, какой эгоисткой ты стала, — вздохнул Боб.

— Да, я эгоистка. И что?

К черту! Боб уже по горло был сыт бесполезными пререканиями. Он просто схватил Камиллу в охапку и поцеловал. А что ему еще оставалось? Стоять и смотреть, как она задирает нос и мелет языком, а в глазах темнеют омуты тоски?

На этот раз Камилла хотя бы знала, к чему готовиться. Как он целовал… Какими вкусными были его губы…

И Боб прекрасно понимал, на что шел. Или хотя бы догадывался.

Первый нежный поцелуй плавно перешел в следующий. Боб запустил пальцы в ее густые, еще влажные волосы, заставляя Камиллу откинуть голову назад. От этого ее теплое тело еще плотнее прижалось к нему. Боб чувствовал ее тепло даже через необъятную бесформенную рубашку, возбуждаясь все больше.

С тех пор, как Дэбби бросила его, Боб обходился без секса. Не пускался ни в какие авантюры. Конечно, было тяжело, но все-таки лучше, чем снова подвергнуть сердце суровому испытанию. В глубине души он сознавал, что Камилла — не лучший выбор для выхода сексуальных эмоций. Но разве в этом было дело?

Она целовала его, как бесконечно одинокая женщина. Она изголодалась по близости, изнемогала от желания коснуться мужчины, от потребности впиться в чьи-то губы, покорно подставив свои. Она трепетала от страха, но не могла устоять перед искушением. Как будто он был ее первым любовником…