Тайна Элизабет - Радуга Михаил - Страница 11

Продуманная система образования была построена таким образом, что к полному совершеннолетию человек владел всеми самыми важными навыками и знаниями реально ему необходимыми для повседневной жизни и любой выбранной профессии. Самое главное, сам подход к обучению был такой, что увлеченные дети с превеликим удовольствием учились и проводили время на интересных уроках. В Школе из них делали счастливых и раскрытых личностей, живущих в удовольствие, а не в тягость. После Школы больше не существовало никаких других образовательных систем и учреждений за отсутствием в них необходимости, благодаря эффективному начальному обучению. Исключения составляли только будущие защитники Парфагона. Они еще пять лет учились военному делу в элитной Рыцарской академии, для зачисления в которую требовалось в совершенстве освоить мутации в Школе, что удавалось далеко не каждому молодому человеку, как бы он не хотел защищать свою отчизну и как бы старательно не учился.

Однако для Томаса Школа стала настоящим адом, ведь подданные королевства за пределами столичного Парфагона жили весьма примитивно, и у них не имелось образования как такового в принципе. Если бы ничего не изменилось, то Томас должен был стать таким же охотником, как его отец, переняв его знания и получив практический опыт. А для Ирэн была уготована участь жены какого-нибудь ремесленника или даже такого же охотника из других многочисленных сел или городков. Они бы даже никогда толком не научились читать и писать. Как итог, сама картина мира в голове у мальчика была весьма примитивна, как и у его родителей. В чем и заключалось их счастье.

И вот с такой смешной базой знаний привели Томаса в класс, где все дети были не только гораздо умнее, но и при этом в среднем на два года младше него, будучи ровесниками похищенной мутантами Ирэн. К сожалению для сельского мальчишки, педагогический совет во главе с ректором Исааком Ньюртоном решил, что поместить его в младший класс будет оптимальным решением. Его ровесники уж слишком далеко ушли в знаниях и навыках, а с более младшими детьми он по определению не смог бы общаться или навредил бы им.

Нетрудно догадаться, к чему это привело. Вся Школа смеялась над Томасом Юргом, пришлым дурачком и деревенщиной. Для детей он был настолько прост и смешон, что никто не видел в нем равного. Его лишь только дразнили и издевались над ним при первой возможности, коих неопытный в городской жизни селянин предоставлял великое множество чуть не на каждом шагу. Ровесникам и старшим ребятам было смешно, потому что он учился с совсем маленькими детьми, а младшие веселились от того, что он такой большой, но при этом был настолько невообразимо глуп, что не знал простейших вещей, вроде фазы или букв. Как итог, Томас оказался совершенно одинок, и ему пришлось уйти в себя, замкнуться. Он старался не реагировать на издевательства и дразнения, понимая, что они заслуженные. Он действительно оказался настолько туп в сравнении с другими ребятами, что это стало очевидно даже для него самого, как бы это ни было горестно и обидно признавать.

У него был только один выход из сложившейся ситуации: учиться. И не просто учиться, а учиться так, чтобы стать как все и даже лучше. Учиться так, чтобы они считали его равным, и он не чувствовал колоссальной разницы между ними и собой. Учиться так, чтобы хотя бы эти малыши вокруг него говорили на понятном ему языке. Он должен был сделать все, что мог, ведь не имел права подвести Нильса Дора, своего приемного отца, который спас ему жизнь и дал шанс в новом мире. Поэтому каждый день, проглотив все обиды, он, не подавая признаков страдания, уходил из дома в Школу, где со стиснутыми зубами пытался все понять и усвоить, жадно поглощая каждый густой глоток знаний, даже не поворачивая голову в сторону вездесущих обидчиков.

Трехлетних детей в Школе продолжали учить познанию мира, основам математики и языка, о чем Томас имел хоть какие-то представления в целом. Мало того, он оказался большим экспертом в естествознании, так как рос близко от дикой природы, которую познавал с помощью отца-охотника. Проводя значительную часть времени в лесу, он хорошо знал, что там растет, и какие животные обитают. Но это были далеко не самые главные знания, которые давали в рациональной Школе. Самым непонятным и неожиданным для Томаса оказались уроки обучения фазе. В той или иной форме многие трехлетние дети уже владели фазой или хотя бы многое о ней знали. Более или менее серьезные и фундаментальные знания только начинались в программе обучения. Благодаря этой ключевой причине, согласно мнению ректора, пришлому ребенку стоило попробовать начать учиться именно с этого уровня.

Если другие дети с молоком матери впитывали идею культуры фазы, то Томасу было на самых фундаментальных уровнях сознания крайне тяжело понять, что это такое. Больше всего его удивляло, как эта огромная область знаний по какой-то причине совершенно отсутствовала в его жизни ранее. В его селе отродясь никто даже не упоминал о фазе, а тут в Парфагоне она являлась основой жизни с самых первых ее лет. Оказалось, даже рыцарем было невозможно стать без идеального владения этим удивительным навыком, поэтому селянину пришлось уделить ему наиболее пристальное внимание.

Фаза имела два основных проявления в жизни каждого столичного жителя без исключения. Во-первых, многие парфагонцы, предварительно осуществив ряд действий, значительную часть времени ночью или даже днем проводили в ситуации, когда могли временно менять пространство вокруг себя в нужном им направлении, что не сказывалось на ощущениях других людей. Это не было сном или фантазией, а было реальным изменением устойчивости обычного восприятия мира, который, полностью лишившись стабильности, не имел ни времени, ни пространства, в результате чего можно было пережить, что угодно и оказаться, где угодно. Например, рядовой парфагонец мог лечь на кровать, осуществить определенные вызывающие фазу техники, а затем встать и, пройдя сквозь стены, улететь за пределы города в любое место Селеции, где мог встретить, кого захочет и заниматься тем, что в голову только взбредет. При этом для всех других он будет все еще лежать в кровати, так как человек в фазе временно разрушает абсолютную стабильность только своего собственного воспринимаемого физического пространства.

Во-вторых, парфагонцы могли крайне полезно использовать свой удивительный навык для повседневной жизни. Помимо сотен возможных способов применения, которые предстояло изучить и освоить Томасу в Школе, жители Парфагона больше всего пользовались способностью фазы оказывать влияние на тело и организм в целом. При хороших навыках управления этим состоянием они могли буквально контролировать свой внешний вид, рост, пропорции, и даже возраст. Именно поэтому горожане могли удивительно долго жить, и, как правило, были невероятно привлекательны внешне, ведь могли корректировать свои телесные недостатки.

Как итог, фаза являлась фундаментом существования Парфагона, своего рода, удачно воплощенной в реальность смелой мечтой или сказочным сном. Она давал людям все самое главное, из-за чего они могут волноваться и к чему стремятся: красоту, молодость и здоровье. Как итог, самой главной ценностью людей в городе была возможность спать, ведь именно на грани сна им было проще всего оказаться в фазе и поддерживать в ней созданные шаблоны своего измененного внешнего облика, или, как это называли проще, мутации. Для ее достижения в любом возможном виде нужно было лишь изменять свое тело в фазе и ежедневно многократно повторять эту процедуру, чтобы получить результат через несколько недель или месяцев, в зависимости от сложности задачи и умения, а затем удерживать полученное благо на достигнутом уровне по точно такому же принципу, как и его получение.

Томасу не только было сложно все это понять и до конца осознать, но и поверить в то, что это вообще может иметь отношение к нему самому – уж слишком невероятно все это звучало и было больше похоже на чью-то бурную фантазию. Именно поэтому потребовалось немало времени, чтобы он смог впервые попасть в фазу самостоятельно и убедиться в ее правдивости.