Неправильная сказка (СИ) - Зарубин Александр - Страница 10

Капитан не ответил — измотанный недельным недосыпом Лесли на секунду отключился. Графиня внимательно посмотрела в его остекленевшие глаза, ничего не сказала и пошла вниз. Придя в себя, Яков увидел ее посреди двора, беседующей с Магдой. Высокая, простоволосая, солдатская жена и низенькая, пожилая и очень изысканная дама — беседуют вежливо и совершенно, как бы нелепо это ни выглядело, на равных.

«Бред», — подумал он и пошел вниз. Солнце уже клонилось к закату. Стрельба на сегодня явно закончилась — драгуны отступали, над вражеским лагерем поднимались в синее небо дымки костров. Лесли, шатаясь от усталости, пошел вниз. Впереди еще одна бессонная ночь. Еще пара таких, и роту можно будет брать голыми руками.

— Осторожнее, вы, — задумавшись, он чуть не налетел на мать-настоятельницу. Она тоже целый день обходила стены, ряса порвана пулями в паре мест, — смотрите, куда ходите.

— Извините, я…

— Поспите, капитан, — все тот же безапелляционный голос, но теперь он говорит дельные вещи, — вы едва на ногах держитесь.

— Надо еще…

— Не надо. Ваши люди справятся.

— Ночью будет опять не до сна.

— Я знаю. Но пара часов еще есть. Этой ночью вы понадобитесь… вашим людям.

Яков неловко присел на нагретые за день солнцем камни. Мышцы как то разом обмякли, прятавшаяся за дневной беготней усталость навалилась, взяла тело в плен. Сдвинув шляпу на затылок, Лесли лениво смотрел на башню донжона, на облака над ней. Вот одно, похожее на башню. Вот другое — медленно плывет на нее — необычное, похоже на всадника. В голове начали плясать странные, ленивые мысли — единственно важные, как всегда кажется в такие моменты. Все, кроме неба, облаков и этих лениво танцующих в голове мыслей, кажется таким мелким…

Над старыми камнями хлопали крыльями коршуны. Облако, похожее на всадника — его вид неприятно напомнил Якову о Мероде и осаде. Рядом осторожно присела на камень настоятельница. Яков перевел глаза с нее на камни донжона.

— Кстати… — вдруг он понял, что напрочь забыл ее имя. Конечно, она представлялась когда-то, но с тех пор капитан слишком сильно старался держаться от нее подальше. Воцарилась неловкая пауза.

— Мать Мария, — мягко сказала она, поняв ее затруднение.

— Скажите, Мария, как получилось что монастырь стоит в старом замке?

— Дом Хох… пожертвовал свое владение святой церкви, дом графини Амалии. Вот почему она ведет себя здесь хозяйкой. Впрочем, хозяйкой она будет вести себя везде. И все же…

— Давно?

— После эдикта о реституции…

То есть пятнадцать лет назад. Война тогда уже вовсю шла, но в победу еще верили. Что-то в этом было, но капитанов измученный мозг наотрез отказывался думать. Тут глаза заметили движение во дворе. Женщина с ведром воды в руках, черные локоны выбиваются из под белой накидки, — идет на стены, вверх, на стрелковую галерею.

— Куда ее понесло, — Лесли, рывком отогнав усталость, вскочил, готовый срочно куда-то бежать, что-то пресекать, защищать и восстанавливать дисциплину.

— Стойте, капитан, все будет в порядке, — голос настоятельницы был как всегда суров, да так, что Яков даже послушался.

— Вы напрасно думаете плохо о своих людях, капитан, — добавила она уже мягче. Слышать мягкость в ее голосе было настолько странно, что капитан поневоле прислушался. — Своего сержанта они очень хорошо услышали.

— Вы разве не должны… — теперь Яков не знал, что и думать.

— Ну, принявших обеты тут почти нет… Поспите, капитан, до заката еще пара часов, а ночью вы понадобитесь…

— Спасибо, — сказал маленький, нескладный солдатик в колете не по росту, возвращая черпак с водой. Его взгляд отчаянно цеплялся за другие, черные глаза напротив, — Спасибо…

Пауза, короткая, как иная жизнь, закончилась, черпак вернулся на место. Прошелестев краями накидки по полутьме стрелковой галереи, женщина ушла тенью, не обернувшись.

— Этот Мероде, — бубнил кто-то по соседству, — ничто его не берет. Сегодня опять шпагой проткнули, а ему хоть бы хны. Сама смерть к нам пришла, не иначе…

— Заткнись, — прошипел солдатик с непонятной самому себе злостью, — заткнись, а то зубы вышибу…

Сосед посмотрел на него и, с испугом понял, что это не шутка.

Далеко на севере, имперская армия генерала Галласа, отрезанная от своих, медленно отступала под шведским натиском. Фон Верт и его неистовые кроаты рубились на берегах Рейна с французской кавалерией. Французов было гораздо больше, но сдавать поле каким-то изящно завитым и напомаженным французским кавалерам ни Фон Верт, ни хорунжий Ржевский не собирались. На мирной конференции в Мюнстере дипломаты обстоятельно готовили трактат о причинах этой войны — в двух томах in folio.

Забытая богом рота в древнем замке посреди Шварцвальда угрюмо готовилась к очередной бессонной ночи.

В своем лагере полковник Мероде придирчиво осматривал свой латный нагрудник — за сегодняшний день защитники монастыря добавили в нем пару новых дыр. «Интересно, когда же до них дойдет вся нелепость этого занятия, — подумал он про себя, — я-то в свое время понял сразу». В свое время — это лет десять назад, когда его полк только высадился в Германии. Высадился и сходу начал зарабатывать себе репутацию, грабя и сжигая все, что можно. Лагерь тогда разбили в лесу, под соснами, где-то в Померании… или это был Гессен? Полковник напрочь забыл — где. Шведский лев шел по Германии от победы к победе а они шли за ним и за добычей. Он обходил палатки тогда, больше от нечего делать. Десяток солдат сидел у костра, Мероде увидел смеющиеся светлые лица, услышал разговор, прислушался — молодой, очень светловолосый парень, весь покрытый веснушками — финн, из присланного недавно пополнения что-то рассказывал. Хвастался приятелем волшебным заклинанием, будто бы дающему владельцу неуязвимость от чего угодно — от свинца пуль, от стали… Выдернуть пистолет и выстрелить показалось тогда хорошей шуткой. Солдат упал навзничь, его приятели замерли — Мероде посмотрел в их побелевшие лица, засмеялся и пошел прочь. И обмер, услышав смех за спиной.

— И впрямь хорошая шутка, господин полковник, — упавший с пулей во лбу солдат стоял и смеялся, скаля белые зубы.

Мероде вздохнул, сглотнул комок в горле, внимательно посмотрел в веселые серые глаза и, очень вежливо, пригласил солдата в свою палатку. Им было о чем поговорить.

Солнце, играя светом на крестах собора и колокольни, уходило за горизонт. Полковник, по-волчьи сощурив глаза, смотрел прямо на него. «Еще пара часов и можно будет начинать», — подумал он. Рука скользнула на пояс, туда, где висел длинный швейцарский кинжал. Он чувствовал, что порядком задолжал даме, у которой позаимствовал титул. А быть должным граф Вальтер Мероде не любил.

Шаг, другой… чуть слышный шорох сапог по камню… На небе полумесяц луны криво щериться над темной, бесформенной грудой надвратной башни. Налетевший откуда-то ветер качает развешанные там и сям фонари — их желтый трепещущий свет пляшет по камням, сплетается с холодным лунным сиянием, дает самые причудливые тени. Охотник идет. Мягко, неслышно. Шаг, другой, третий. Из тени в тень. Мягкий прыжок от одного островка тьмы до другого. Охотник застыл, повернул голову, прислушался — услышал лязг, нервный стук подошв по камню — идет патруль. Четверка солдат с оружием. Идут, что-то говорят, кощунственно-громко для такой ночи. Охотник мягко сделал шаг назад, скользнул в тень — ослепленные светом фонарей, оглушенные собственным лязгом патрульные ничего не увидели и не услышали. Проходят рядом — можно дотянуться рукой. Ноздри охотника раздуваются, он может чуять их запах — порох, оружейная смазка, ядовитый, терпкий аромат — страх… сладковатая вонь немытого тела — усталость. Как их легко достать сейчас холодным острием швейцарского кинжала. Легко, но опасно. И не нужно. Скоро страх и усталость свалят солдат совсем. Скоро. Еще один мягкий шаг — из тени в тень… пройти за их спиной дальше. Шаг, другой. Так просто… Охотник неслышно скользит по неровным камням, тьма и тени, как плащом прикрывают его, мерцают в небе холодные звезды. Забытый в лесу каменный замок пытается заснуть. Пытается и не может — часовые стоят то тут, то там, иные люди, поминутно оглядываясь, идут куда-то, иные стоят — бесполезное оружие наготове — стоят, напряженно вглядываясь в пляску теней и света. Смотрят до боли в глазах, пытаясь увидеть крадущуюся по замку смерть. Не увидят. Не услышат — стук сердец, волнение и усталость оглушают людей, делают их слепыми и глухими… Стайка местных насельниц идет мимо — слишком быстро, полы накидок метут по камням. «Можно отбить одну… — подумал охотник, облизывая губы… — последняя чуть приотстала… один бросок, один удар. Но тогда придется сразу убегать. Дело будет сделано наспех и госпожа будет недовольна… — из-за угла доносился ворчливый голос местного сержанта… — вот кого надо бы достать. На нем тут все держится. А эти не уйдут никуда».